А говорливый идиот общался с каким-то Уолтом из Фремингхэма. Тот разговаривал с мобильного телефона. Когда говорливый идиот спросил, где тот находится, Уолт из Фремингхэма ответил: «Где-то в Дэнверсе, Майк», – название города он произнес, как и большинство уроженцев Массачусетса, – Дэнвизз, отчего прозвучало оно почти как название лекарства, которое принимают при расстройстве желудка. Вы заблудились в лесу? Попили воды из ручья и в результате вас пронесло? Ложка «Дэнвизза» – и вам сразу полегчает.
Уолт из Фремингхэма хотел знать, почему Том Гордон всегда тычет пальцем в небо, доводя игру до победного конца («Вы знаете, Майк, этот его характерный жест – пальцем в небо», – так сказал Уолт), и Майк, этот говорливый идиот, ведущий спортивного ток-шоу, объяснил, что таким образом номер 36 благодарил Бога за дарованную его команде победу.
– Тогда ему следовало тыкать пальцем в Джо Керригэна, – указал Уолт из Фремингхэма. – Именно Керригэн предложил использовать его на месте финишера. Вы же знаете, на первого и даже на второго питчера он тянет.
– Может, Господь Бог подсказал Джо Керригэну эту идею, вы об этом не подумали, Уолт? – спросил говорливый идиот. – Для тех, кто, возможно, этого не знает, скажу, что Джо Керригэн – тренер питчеров «Бостон Ред сокс».
– Я-то знаю, болван, – нетерпеливо прошептала Триша.
– Сегодня мы в основном говорим о «Ред сокс», потому что «Сокс» наслаждаются столь редким, свободным от игр днем, – продолжал Майк, говорливый идиот. – Завтра они начинают трехматчевую серию с Оклендом… да, все мы отправимся на Западное побережье, и на волне WEEA вы узнаете все подробности этих напряженных матчей. А сегодня у нас свободный от игр день.
Свободный от игр день! Тогда все понятно. Безмерное разочарование охватило Тришу, слезы хлынули из глаз. Теперь она плакала по любому поводу, из-за любого пустяка. Но ей так хотелось послушать репортаж с очередной игры «Бостон Ред сокс». Она и не подозревала, что ей очень не хватает голосов Джо Кастильоне и Джерри Трупано. А вот теперь, узнав, что не услышит их, поняла, что просто жить без них не может.
– Некоторые телефонные линии еще открыты, – трещал говорливый идиот. – Давайте-ка их займем. Может, кто-нибудь думает, что Мо Вогну пора перестать валять дурака и расписаться на пустой строчке? Сколько денег нужно такому парню, как Мо? Хороший вопрос, не так ли?
– Это глупый вопрос, кретин, – в сердцах бросила Триша. – Если бы ты умел бить по мячу так же, как Мо, небось тоже просил бы кучу денег.
– Хотите поговорить о Педро Мартинесе Великолепном? Даррене Льюисе? Знаменитом кэтчере «Ред сокс»? Если есть такое желание, звоните. Не стесняйтесь, высказывайтесь. Ваше мнение наверняка интересно не только вам. Встретимся после рекламной паузы.
Вибрирующий от счастья голос заверещал: «Куда вы позвоните, если у вас разобьется лобовое стекло?»
– По телефону 1-800-54-GIANT, – ответила Триша и вертанула колесико настройки, уходя с волны WEEI. Может, она найдет репортаж с другой игры. Пусть даже ненавистных «Янкиз». Но, прежде чем она наткнулась на бейсбольный репортаж, Триша услышала свое имя.
– …тает надежда найти девятилетнюю Патрицию Макфарленд, которая числится пропавшей с субботнего утра.
Голос диктора информационного выпуска едва прорывался сквозь помехи. Триша наклонилась вперед, пальчиками вдавила в уши маленькие черные кружки наушников.
– Правоохранительные органы штата Коннектикут, действуя на основе информации, полученной от полиции штата Мэн, сегодня арестовали Френсиса Раймонда Маззероле, уроженца города Уэймаут, штат Массачусетс, и допрашивали его шесть часов, чтобы выяснить его причастность к исчезновению девятилетней Патриции Макфарленд. Маззероле, строитель-монтажник, в данный момент работающий на сооружении Хартфордского моста, дважды признавался виновным в развратных действиях с несовершеннолетними. Задержали его с тем, чтобы выдать полиции штата Мэн, обвинившей его в сексуальных домогательствах к пропавшей девочке. Однако в ходе допроса выяснилось, что ему ничего не известно о местонахождении Патриции Макфарленд. Осведомленный источник, близкий к полиции, говорит, что весь прошлый уик-энд Маззероле провел в Хартфорде. Это подтверждается показаниями многочисленных свидетелей…
Звук пропал. Триша выключила плейер, вытащила наушники из ушей. Они по-прежнему ищут ее? Скорее всего. Да, у нее сложилось впечатление, что прошедший день, вместо того чтобы прочесывать лес, они толпились вокруг этого Маззероле.
– Что за кретины. – Триша печально покачала головой и убрала «Уокмен» в рюкзак. Легла на сосновые ветки, расправила пончо, поерзала, устраиваясь поудобнее. Ветер все дул, и Триша порадовалась тому, что лежит между каменными выступами. Вечер выдался холодным, а к утру она могла просто закоченеть.
Над головой, на черном небе сверкали мириады звезд, как она и ожидала. Столько она еще ни разу не видела. Триша знала, что они чуть померкнут, когда взойдет луна, но пока сияли так ярко, что слепили глаза. Как обычно, Триша задумалась о том, а есть ли среди них такие, что согревают своим теплом живых существ? Вращаются ли вокруг них планеты, поросшие джунглями, в которых водятся неведомые животные? Построены ли на этих планетах пирамиды? Правят ли ими короли? Живут ли на них гиганты? Играют ли там в некое подобие бейсбола?
– Куда вы позвоните, если у вас разобьется лобовое стекло? – просюсюкала Триша. – По телефону 1-800-54…
Она замолчала, шумно втянула воздух. Белая полоса прочертила небо: упала звезда. Полоса тянулась и тянулась, а потом разом исчезла. Не звезда, конечно, не настоящая звезда – метеорит.
За первым метеоритом небо прочертил второй, третий. Триша села, лохмотья пончо, которыми она прикрывалась, упали на колени, глаза широко раскрылись. Четвертый метеорит, пятый, эти полетели в другом направлении. Перед ней разворачивалось захватывающее зрелище: метеоритный дождь.
Должно быть, небо только и ждало, чтобы она это поняла, в следующее мгновение его избороздили ослепительно белые полосы. Триша смотрела во все глаза, крест-накрест сложив руки на груди, обхватив плечи нервными, с обкусанными ногтями пальцами. Она не видела ничего подобного, не могла даже представить себе, что такое вообще возможно.
– О, Том, – прошептала она дрожащим от волнения голосом. – О, Том, ты только посмотри. Ты видишь?
В большинстве своем полоски напоминали белые вспышки, которые появлялись, чтобы тут же исчезнуть. Но некоторые, может, пять, а может, восемь, прочерчивали полнебосвода. Триша млела от восторга.
Но вот звездопад начал сходить на нет. Триша легла, вновь укрылась пончо, вновь устроилась поудобнее, насколько может быть удобно искусанному телу на матраце из сосновых веток. При этом она продолжала ловить взглядом отдельные вспышки. Маленькие камушки, притянутые земной гравитацией, попадали в атмосферу, сначала раскалялись докрасна, а потом, по мере того, как атмосфера становилась все плотнее, сгорали дотла белым огнем. Триша и заснула, наблюдая за метеоритами.
И сны в ту ночь ей снились яркие, но отрывочные: тот же метеоритный дождь, только в голове. Запомнила она, однако, только один, тот самый, что приснился ей аккурат перед тем, как она проснулась глубокой ночью, замерзшая, кашляя, свернувшись в клубок, колени аж прижались к подбородку, и дрожа всем телом.
В этом сне она и Том Гордон оказались на заброшенном пастбище, которое уже начало зарастать кустами и деревьями. Том стоял около столбика, высотой немного выше колена. Из верхнего торца столбика торчал старый, ржавый рым-болт. Том раскачивал его пальцами. Он был в теплой куртке, надетой поверх серой униформы для выездных матчей. Естественно, на следующий день ему предстояло играть в Окленде. Она спросила Тома, чего он вскидывает руку к небу. Она, конечно, знала, но все равно спросила. Возможно, потому, что это хотел знать Уолт из Фремингхэма, а такие кретины, как Уолт, никогда не поверили бы маленькой девочке, заблудившейся в лесу; Уолт хотел услышать ответ из уст самого финишера.
– Я вскидываю руку к небу, потому что Бог привык выходить на поле во второй половине девятого иннинга, – ответил Том, продолжая раскачивать рым-болт. Куда вы позвоните, если у вас не вытаскивается рым-болт? Разумеется, по телефону 1-800-54-RINGBOLT[25]. – Особенно если все базы заняты игроками соперника и на твоем счету только один аут. – При этих словах в лесу что-то застучало. Стук этот становился все громче и громче, и Триша открыла глаза. Поняла, что стучат ее зубы.
Девочка медленно поднялась, морщась от боли: тело не желало шевелиться. Особенно возмущались ноги и поясница. Внезапный порыв ветра, не легкое дуновение, именно порыв, едва не сшиб ее с ног. Триша задумалась, а сколько килограмм она потеряла. Еще одна такая неделя, – подумала она, – и меня можно будет запускать вместо воздушного змея. Зацепив ниткой за джинсы. Она уже начала смеяться, но смех тут же перешел в приступ кашля. Триша стояла, чуть наклонившись вперед, наклонив голову, уперевшись руками в колени, и кашляла. Кашель начинался где-то глубоко и вылетал изо рта отрывочными, лающими звуками.
Отлично. Великолепно. Она приложила ладонь ко лбу, но не смогла определить, есть у нее температура или нет.
С трудом переставляя широко расставленные ноги (так меньше болели ягодицы), Триша подошла к сосенкам, наломала новые ветки, которыми решила накрыться, как одеялом. Отнесла одну охапку. Взяла вторую, остановилась на полпути между сосенками и своей «кроватью». Повернулась вокруг оси под сверкающими ночными звездами.
– Оставь меня, а? – крикнула она и вновь закашлялась. А когда приступ прошел, добавила, уже тихим голосом: – Чего бы тебе не угомониться? Дай мне хоть минуту покоя, пожалуйста!
Никакого ответа. Полная тишина, если не считать пения ветра в кронах сосен… а потом ворчание. Едва слышное, без слов. Человек так ворчать не мог. Триша застыла, обхватив пахнущие смолой ветки. По ее телу побежали мурашки. Откуда донеслось это ворчание? С этого берега ручья? С противоположного? Из-за сосен? Ужасная мысль пришла в голову: конечно же из-за сосен. Зверь наблюдал за ней, затаившись в сосняке. И когда она ломала ветки, он находился совсем рядом, может, на расстоянии вытянутой руки.
Триша опять закашлялась, зашагала к «кровати». Залезла под принесенные ветки, постаралась равномерно разложить их на себе. Застонала от боли, когда одна ткнулась в бедро, в то самое место, куда Тришу укусили две или три осы, потом замерла. Она чувствовала, что он приближается, выскользнул из сосняка, направляется к ней. Необычный зверь, как назвала его наглая паршивка, Бог Заблудившихся, по определению осоголового священника. Как его ни называй, владыка теней, император подвалов, кошмарное существо, которое у каждого ребенка свое, которого он боится больше всего на свете. Кто бы он ни был, ему надоело ходить вокруг да около, игры для него закончились. Он пришел, чтобы скинуть ветки, которыми она укрылась, и сожрать ее заживо.
Кашляя и дрожа, оборвав все связи с реальным миром, утратив способность мыслить логически (временно обезумев, иначе и не скажешь), Триша заложила руки за голову и ждала того момента, когда когти зверя раздерут ее на куски и отправят в зубастую пасть. Так она и уснула, а когда проснулась ранним утром, во вторник, руки ее совершенно затекли, и поначалу она не могла повернуть шею: если Триша хотела посмотреть направо или налево, то поворачивалась всем телом.
Наверное, теперь мне не надо спрашивать бабушку, что такое старость, подумала Триша, присев, чтобы попи?сать. Наверное, теперь я сама все знаю.
Возвращаясь к вороху веток, под которыми она спала (как бурундук в норке, с усмешкой подумала она), Триша заметила, что одна из горок нанесенных ветром сосновых иголок разворошена. Иголки валялись вокруг, а в одном месте горку сровняли до самой земли. Так может, глубокой ночью она и не обезумела? Или обезумела не до конца? Потому что уже после того, как она вновь заснула, кто-то к ней подходил. Постоял рядом, а может, и посидел, наблюдая, как она спит, гадая, съесть ли ее прямо сейчас или нет. И решил подождать еще день-другой, чтобы она окончательно дозрела, стала сладкой, как ягоды митчеллы.
Триша повернулась на триста шестьдесят градусов, на том самом месте, где точно так же поворачивалась несколько часов назад. Замерла, нервно кашлянула в кулак. Кашель отозвался болью в груди. Боль эта Тришу не испугала, скорее порадовала. Она была теплой, эта боль, тогда как все ее тело закоченело.
– Его нет, Том, – сказала она. – Кто бы он ни был, он опять ушел. Во всяком случае, на какое-то время.
Да, ответил Том, но он вернется. И рано или поздно тебе придется иметь с ним дело.
– Дневную норму несчастий мы уже выбрали, – процитировала Триша бабушку Макфарленд. Она не очень-то понимала, что это должно означать, но думала, что теперь понимает ее слова лучше, чем раньше, и они имели самое прямое отношение к ее нынешнему положению.
Триша села на ворох ветвей, съела три горсти ягод с орешками. Ягоды показались ей не такими вкусными, как днем раньше, – они заметно подсохли, и Триша догадалась, что к ленчу вкус их наверняка не улучшится. Однако она заставила себя съесть все три горсти, а потом направилась к ручью, чтобы попить воды. Увидела еще одну маленькую форель, размером не больше корюшки или сардинки, и внезапно у нее появилось желание поймать ее. Руки и ноги слушались ее уже куда лучше, чем ранним утром, и, по мере того, как солнце прогревало воздух, настроение у Триши начало улучшаться. В ней вновь затеплилась надежда. Она даже подумала о том, что удаче пора повернуться к ней лицом. Да и кашель вроде бы прошел.
Триша вернулась к «кровати», вытащила из-под веток пончо, расстелила его на одном из каменных выступов. Поискала камень с заостренным краем, нашла его неподалеку от того места, где ручей перекатывался через обрыв и сбегал в долину. Сам склон был таким же крутым, как и тот, на котором свалилась Триша в первый день своего блуждания по лесам, но она решила, что спускаться по нему будет легче: много деревьев, о которые можно опереться.
С камнем в руке Триша подошла к пончо (оно накрывало каменный выступ, как скатерть), отрезала капюшон. Девочка сомневалась, что ей удастся поймать форель капюшоном, но попытка – не пытка, а спускаться вниз по склону пока не хотелось. Отрезая капюшон, она напевала песенку «То Да Бойз», которая постоянно вертелась в голове, потом переключилась на песню «М-М-М-Бо» группы «Хэнсон», потом на «Пригласи меня на игру». При этом, даже между куплетами, она то и дело повторяла: «Куда вы позвоните, если у вас разобьется лобовое стекло?»
Холодный ночной ветер разогнал мошкару, но воздух прогрелся, и обычная туча кровососов зависла вокруг головы Триши. Она их не замечала, лишь изредка отмахивалась, когда наиболее нахальные лезли в глаза.
Отрезав капюшон, Триша покрутила его в руках, оценивающе осмотрела со всех сторон. Любопытно. Безусловно, не самое лучшее орудие лова, но любопытно. Хочется узнать, что из всего этого выйдет.
– Так куда ты позвонишь, крошка, куда ты позвонишь, если у тебя разобьется это чертово лобовое стекло, – промурлыкала Триша и направилась к ручью. Выбрала два камня, рядком торчащие из воды, встала на них. Уставилась в поток, бегущий у нее под ногами. Дно выстилала галька, поэтому вода была чистая, незамутненная илом. Рыбок Триша не увидела, но ее это не смутило. Она знала главную заповедь рыбака: наберись терпения. «Крепче обними меня… чтоб я почувствовал тебя», – пропела Триша, рассмеялась. Ну и дурацкое она нашла себе занятие! Крепко держа капюшон за обрезанный край, она наклонилась и опустила самодельный невод в ручей.
Поток потащил капюшон за собой, но не сложил его, то есть Триша все рассчитала правильно. Беда пришла с другой стороны: очень уж в неудобной она стояла позе: спина согнута, попка задрана к небу, голова на уровне талии. Долго в такой позе она простоять не могла, а если бы попыталась опуститься на корточки, ослабевшие, дрожащие ноги подвели бы ее и она плюхнулась бы задницей в ручей. Купание в ледяной воде не пошло бы ей на пользу: она бы еще сильнее раскашлялась.