И пока мы с Оззи не перебрались на заднее крыльцо, чтобы позавтракать на свежем воздухе, ноги мои не стояли на полу, а лежали на табуретке.
Крыльцо выходит на лужайку и рощу площадью в пол-акра, где растут терминалии, ногоплодник и грациозные перечные деревья. Под золотистым солнечным светом в роще пели птички, и смерть казалась мифом.
Только такой массивный стол из красного дерева мог не прогнуться под тарелками омлета с лобстерами, мисками с вареным картофелем, горами гренков, кренделей, плюшек, рогаликов с корицей, кувшинами с апельсиновым соком и молоком, кофейниками…
— «То, что для одного еда, для других — горький яд», — радостно процитировал Оззи, салютуя мне вилкой с куском омлета с омарами.
— Шекспир? — спросил я.
— Лукреций, который писал до рождения Христа. Я тебе это обещаю… никогда не стану одним из тех приверженцев здорового образа жизни, которые смотрят на пинту сливок с тем же ужасом, с каким более здравомыслящие люди воспринимают атомное оружие.
— Сэр, те из нас, кому небезразлично ваше здоровье, смеют предположить, что соевое молоко с ванилью не такая уж гадость, как вы говорите.
— За этим столом я не допускаю святотатства и ругательств, коими расцениваю упоминание соевого молока. Считай, что ты получил последнее предупреждение.
— На днях я заглянул в кафе «Итальянское мороженое». У них есть сорта с уменьшенным наполовину содержанием жира.
— Лошади, которые участвуют в скачках на местном ипподроме, каждую неделю производят тонны навоза, но им я тоже не набиваю холодильник. И где, по мнению Уайата Портера, может находиться Дэнни?
— Скорее всего, Саймон оставил у «Синей луны» второй автомобиль, на случай, если в доме Джессапа все пройдет не так, как хотелось, или кто-то увидит его отъезжающим в этом фургоне.
— Но никто не видел фургона около дома Джессапа, следовательно, нельзя утверждать, что его разыскивала полиция.
— Нельзя.
— И тем не менее они все равно поменяли автомобили у «Синей луны».
— Да.
— Ты считаешь, в этом есть смысл?
— Да, более логичное решение, чем любое другое.
— Шестнадцать лет он продолжал безумно любить Кэрол, до такой степени, чтобы убить доктора Джессапа за то, что тот женился на ней.
— Вроде бы так оно и есть.
— А чего он хочет от Дэнни?
— Не знаю.
— Саймон не похож на человека, который жаждет общения с сыном.
— Не тот психологический профиль, — согласился я.
— Как тебе омлет?
— Фантастика, сэр.
— В нем сливки и масло.
— Да, сэр.
— А также петрушка. Я не считаю, что зелень нужно полностью исключить из рациона. Блокпосты на дорогах не помогут, если второй автомобиль Саймона — внедорожник с приводом на все четыре колеса и он уедет через пустыню.
— Управление шерифа помогло с вертолетами.
— У тебя есть ощущение, что Дэнни по-прежнему в Пико-Мундо?
— У меня какое-то странное чувство.
— Странное… это как?
— Что-то не складывается.
— Не складывается?
— Да.
— Ага, теперь все кристально ясно.
— Извините. Я не знаю. Не могу выразить словами.
— Он… не мертв?
Я покачал головой.
— Не думаю, что все так просто.
— Еще апельсинового сока? Свежевыжатый.
— Сэр, я все думал… где Ужасный Честер? — спросил я, когда Оззи наливал мне сок.
— Наблюдает за тобой, — ответил он и указал. Повернувшись, я увидел кота, который сидел в десяти футах позади и выше меня, устроившись на выступающей части потолочной балки, поддерживавшей крышу над частью заднего крыльца.
Шерсть у кота красновато-оранжевая с черными подпалинами. Глаза — зеленые изумруды, горящие на солнце.
Обычно Ужасный Честер удостаивает меня (да и любого другого) мимолетным взглядом, словно человеческие существа навевают на него жуткую скуку. Выражением глаз и одним только своим видом он может дать исчерпывающую характеристику человечеству, легко и непринужденно выразить свое крайнее презрение. Для тех же целей даже такому писателю-минималисту, как Кормак Маккарти, потребовалось бы никак не меньше двадцати страниц.
Никогда раньше я не был объектом столь пристального интереса со стороны Ужасного Честера. На этот раз он держал мой взгляд, не отводил глаз, не моргал, похоже, находил, что смотреть на меня — занятие не менее захватывающее, чем изучение трехголового инопланетянина.
Хотя он вроде бы не изготавливался к прыжку, мне определенно не хотелось поворачиваться спиной к этому жуткому коту. Но еще больше не хотелось играть с ним в «гляделки». Я и так знал, что он меня пересмотрит, не отведет взгляда.
Повернувшись к столу, я увидел, что Оззи позволил себе положить на мою тарелку еще одну порцию картошки.
— Раньше он никогда так на меня не смотрел, — поделился я с Оззи своими наблюдениями.
— Точно так же он смотрел на тебя, и когда мы сидели на кухне.
— На кухне я его не видел.
— Ты просто не заметил, как он прокрался, открыл лапой дверцу столика и спрятался под мойкой.
— Должно быть, он проделал это очень быстро.
— Знаешь, Одд, он действительно быстр как молния и все проделывает очень тихо. Я им так горжусь. Оказавшись под мойкой, он своим телом держал дверцу чуть приоткрытой и через щель наблюдал за тобой.
— Почему ты ничего не сказал?
— Потому что хотел посмотреть, что он будет делать дальше.
— Скорее всего, примется за старое, помочится на мои кроссовки.
— Я так не думаю, — покачал головой Оззи. — Такое с ним впервые.
— Он все еще на потолочной балке?
— Да.
— И по-прежнему наблюдает за мной?
— Пристально. Хочешь плюшку?
— Что-то я потерял аппетит.
— Глупости. Из-за Честера?
— Определенное отношение он к этому имеет. Однажды он уже выказывал такой же жгучий интерес.
— Освежи мою память. У меня сел голос.
— В прошлом августе… перед тем, как…
Оззи проткнул воздух вилкой.
— Ага! Ты про того призрака.
В прошлом августе я узнал, что Ужасный Честер, как и я, может видеть души умерших, оставшиеся в этом мире. И того призрака он разглядывал так же внимательно, как теперь меня.
— Ты — не мертвый, — заверил меня Оззи. — Ты столь же материален, как вот этот столик из красного дерева, хотя, разумеется, не такой упитанный, как я.
— Возможно, Честер что-то знает, а я — нет.
— Дорогой Одд, иногда ты бываешь таким наивным. Я уверен, он знает много чего, неизвестного тебе. А о чем конкретном ты говоришь?
— Возможно, ему известно, что мое время скоро истечет.
— Я уверен, речь идет о чем-то менее апокалипсическом.
— Например?
— Нет у тебя, часом, в кармане дохлой мышки?
— Только сдохший мобильник.
Оззи пристально смотрел на меня. В глазах читалась тревога. С другой стороны, он слишком близкий мне друг, чтобы начинать сочувствовать.