– Был ли на собаке ошейник с фамилией Лидсов или что‑нибудь в этом роде?
– Насколько мне известно, нет.
– А у семьи Джекоби в Бирмингеме была собака?
– Это уже выясняют. Погодите, сейчас проверю. – Он набрал внутренний номер. – Лейтенант Флэтт у нас на оперативной связи с Бирмингемом. Алло, Флэтт, что там насчет собаки Джекоби? Ага.., хм.., так, минуту… – Он прикрыл трубку рукой и пояснил: – Собаки не было, но в ванной обнаружено корытце с кошачьими экскрементами. Самой кошки нет. Попросим соседей посмотреть возле своих домов.
– Скажите им, пусть они там, в Бирмингеме, поищут во дворах позади домов, особенно за сараями, – сказал Грэхем. – Если кошку ранили, дети могли не сразу обнаружить это. А потом они ее похоронили. Кошки, чувствуя приближение смерти, норовят спрятаться. Это вам не собака, которая во что бы то ни стало приползет домой. Узнайте, был ли у кошки ошейник.
Крофорд добавил:
– И передайте им, если потребуется метановая проба, мы им вышлем результат. Чтоб не делать двойную работу.
Спрингфилд передал новую информацию и вопросы Бирмингему. Едва он повесил трубку, телефон зазвонил снова.
На этот раз попросили Джека Крофорда. С ним хотел поговорить Джимми Прайс, застрявший в похоронном бюро Ломбарда.
– Джек!
Один фрагмент есть! Скорее всего это большой палец и кусочек отпечатка ладони.
– Джимми, радость моя!
– Сам знаю. След У‑образный, смазанный. Когда вернусь к себе, посмотрю, что получится из этого фрагмента. Я нашел его на левом глазу старшего сына. Случай в моей практике неординарный. Мог бы и не заметить, если бы не занялся кровоизлиянием от огнестрельного ранения.
– Сможешь по нему что‑нибудь определить?
– Сейчас трудно сказать, Джек. Если он проходит по единой дактилоскопической картотеке, то все может быть. Ты же сам знаешь, это как в тотализаторе. Поди, угадай. Отпечаток с ладони я обнаружил на ногте большого пальца левой ноги миссис Лидс. Этот отпечаток пойдет в дело только для сравнения. Я оформил понятыми Ломбарда – он, кстати, сам нотариус – и его помощника. Отпечатки снял in situ [2] . Пойдет?
– Так, а ты исключил всех служащих похоронного бюро? Может быть, это кто‑то из них?
– А ты думал? Ломбард и его веселые ребята по уши в чернилах. Я перемазал всех, сколько бы мне не доказывали, что к телу никто не прикасался. Они тут сейчас оттирают руки. Послушай, Джек, мне здесь больше нечего делать. Давай я вернусь домой. Хочу сам поработать над отпечатками пальцев в своей лаборатории. Черт их знает, какая у них в Атланте вода и что за зараза в ней водится. Я бы успел на самолет в Вашингтон через час, а к вечеру передал бы тебе по факсу заключение.
Крофорд помедлил с ответом.
– Ладно, Джимми, только постарайся в темпе. А копии вышлешь в полицию Бирмингема, Атланты и к нам в ФБР.
– Идет, но мы с тобой утрясли еще не все.
Крофорд закатил глаза.
– Сейчас ты мне будешь проедать плешь своими командировочными.
– Как ты догадался?
– Сегодня Джимми, дружище, тебе ни в чем нет отказа.
Грэхем смотрел в окно, слушая рассказы Крофорда.
– Потрясающе! – только и сказал Спрингфилд.
Лицо Грэхема сохраняло непроницаемое выражение. На нем ничего не прочтешь, словно это лицо приговоренного к пожизненному заключению, подумал Спрингфилд.
Он не сводил взгляда с Грэхема, пока тот шел к двери.
Крофорд и Грэхем закрыли за собой дверь кабинета Спрингфилда как раз в тот момент, когда в коридор начали выходить участники пресс‑конференции, которую проводил начальник отдела общественной безопасности Льюис.
Корреспонденты газет выстроились в очередь у телефона. Тележурналисты уже занялись делом: монтировали кадры, стоя перед телекамерой и повторяя лучшие из вопросов, услышанных ими на пресс‑конференции. Они протягивали микрофоны в пустоту перед собой, чтобы позднее вмонтировать в эти пустоты фрагменты с ответами Льюиса.
Крофорд и Грэхем спускались к выходу. У двери их перехватил коротышка, на ходу щелкнувший камерой.
– Уилл Грэхем! – радостно воскликнул он. – Помнишь меня? Я – Фредди Лаундс. Это я освещал дело Лектора для «Отечественного сплетника».
Грэхем на ходу буркнул:
– Помню.
Они с Крофордом шли не останавливаясь, и Лаундс, забежав вперед, засыпал их вопросами:
– На каком этапе они пригласили тебя, Уилл? Что тебе удалось раскопать?
– Я с тобой не буду разговаривать, Лаундс.
– А этот убийца? Его можно сравнить с Лектором? Как он совершает свои…
– Лаундс, – очень громко произнес Грэхем, и Крофорд, быстро шагнув вперед, встал между ним и репортером. – Лаундс, ты пишешь сраную брехню, а твоя газета годится только на то, чтобы подтереть ею задницу. Изыди.
Крофорд сжал руку Грэхема.
– Отстаньте, Лаундс. Пойдем, Уилл. Нужно где‑нибудь позавтракать.
Они ускорили шаг и свернули за угол.
– Ты меня прости, Джек, я этого подонка видеть не могу. Когда я валялся в больнице, он пробрался в палату и…
– Знаю, – ответил Крофорд, – я потом устроил ему взбучку. На какое‑то время подействовало.
Крофорду не надо было напоминать о пресловутой фотографии, которую поместили в «Отечественном сплетнике», завершая репортаж о деле Лектера. Лаундс прорвался в палату Грэхема, когда тот спал, откинул простыню и снял заштопанный послеоперационными швами живот Грэхема с подведенными к нему трубками. На фотографии, появившейся в газете, черный квадрат прикрывал пах поверженного героя, а сопровождала все это подпись «Фараон с залатанными кишками».
Обеденный зал сиял чистотой и уютом. Руки Грэхема дрожали, и он пролил свой кофе на блюдечко.
Он заметил, что дым от сигареты Крофорда мешает паре, сидящей за соседним столиком. Супруги сосредоточенно поглощали еду, их раздражение висело в воздухе, как и табачный дым.
За крайним столиком две женщины, похоже, мать и дочь, выясняли отношения. Обе старались говорить тихо, не привлекая внимания, но их лица были перекошены от гнева. Грэхем на расстоянии чувствовал зло, исходившее от обеих.
Крофорд посетовал, что предстоящее выступление в суде может на несколько дней задержать его в Вашингтоне. Он закурил новую сигарету, скользнул взглядом по рукам Грэхема, который так и не справился с дрожью.
– Надо, чтобы и в Атланте, и в Бирмингеме поискали этот отпечаток большого пальца, особенно в картотеках убийств и изнасилований. Мы, со своей стороны, сделаем то же самое по линии ФБР. У Прайса уже были случаи, когда он добивался полной идентификации по одному‑единственному отпечатку. В конце концов заложит его в программу «Следопыта». С тех пор, как ты ушел, у нас знаешь какая техника появилась…
«Следопытом» в ФБР называли систему автоматического поиска и обработки дактилоскопической информации, помогающую установить связь между любым, отдельно взятым отпечатком, и личностью преступника, когда‑либо проходившего по картотекам полиции.
– Нам бы только выйти на него, – продолжал Крофорд. – Этот отпечаток и слепок зубов – доказательства серьезные. Сейчас нужно решить, кого, собственно, мы ищем, и раскинуть сеть пошире. Как только попадется тип похожий на нашего клиента, ты встретишься с ним сам. Скажи, в этом человеке может оказаться нечто такое, что ты мог бы предугадать?
– Не знаю, Джек.