Однако де Кахорс был настроен решительно, и гробницу в конце концов разобрали, блоки пронумеровали и доставили по Нилу к Абукиру, где они были выгружены на берег и разложены на песке в ожидании отправки во Францию.
Знаменитое сражение при Абукире нарушило планы де Кахорса. После того как адмирал Горацио Нельсон встретился с огромной флотилией Наполеона и наголову разбил ее в одном из самых важных в истории морских сражений, Наполеон бежал на маленьком судне, оставив свою армию отрезанной от Франции. Наполеоновские войска вскоре сдались, и по условиям капитуляции вся сказочная коллекция египетских древностей, включая Розеттский камень и гробницу Сенефа, отошла британской стороне. Через день после подписания договора де Кахорс покончил с собой – нанес себе удар мечом прямо в сердце, стоя на коленях между известняковыми блоками на раскаленном песке Абукира. Тем не менее память о нем как о первом в мире египтологе сохранилась, а его потомок предложил музею финансировать работы по восстановлению гробницы.
Нора отложила первую стопку документов и взялась за следующую. Некий шотландец, офицер королевского флота капитан Алисдаир Уильям Артур Кьюмин, впоследствии барон Рэттрей, сумел присвоить гробницу Сенефа в результате какой-то грязной сделки – в документах упоминались игра в карты и две проститутки. Барон Рэттрей переправил гробницу в свое поместье на Шотландском нагорье и собрал ее там, в результате чего разорился и был вынужден продать часть родовых земель. Последующие бароны Рэттреи с трудом сводили концы с концами вплоть до середины девятнадцатого века, пока последний представитель этого рода в отчаянной попытке спасти то, что осталось от поместья, не продал гробницу американскому железнодорожному магнату Уильяму С. Спрэггу. Спрэгг, один из первых попечителей музея, перевез ее через Атлантику и воссоздал в первозданном виде в музее, строительство которого тогда еще не было закончено. Этот проект захватил его целиком, и он месяцами маячил на строительной площадке, подгоняя рабочих и путаясь у них под ногами. По жестокой иронии судьбы, всего за два дня до торжественного открытия выставки в 1872 году Спрэгг был раздавлен колесами конной кареты «Скорой помощи».
Нора отложила документы, решив сделать небольшой перерыв. Еще не было и трех часов, а она уже успела просмотреть больше бумаг, чем рассчитывала. Если удастся покончить с ними до восьми, она даже успеет поужинать с Биллом в «Костях». Ему понравится эта мрачная, покрытая пылью история. Перед открытием выставки из нее получится неплохой материал для раздела культуры.
Нора взяла в руки следующую связку – это были музейные документы, находившиеся в гораздо лучшем состоянии. В первой папке оказались бумаги, имеющие отношение к открытию выставки, и несколько приглашений с золотым тиснением.
Губернатор штата Нью-Йорк почтенный Джон Т. Хоффман,
Президент Нью-Йоркского музея естественной истории д-р Джеймс К. Моретон,
попечители и директор музея сердечно приглашают вас на обед и бал по случаю открытия
Великой гробницы Сенефа, регента и визиря Тутмоса IV,
правителя Древнего Египта в 1419–1386 гг. до н. э.
Консоме «Ольга»
Кебаб по-египетски
Филе-миньон «Лили»
Овощное пюре Farcie
Фуа-гра en Croute
Baba Ghanouj
Персики в желе «Шартрез».
Нора принялась читать пресс-релизы торжественного вечера. Как оказалось, это было одно из тех знаменательных общественных событий Нью-Йорка конца девятнадцатого века, которым уже никогда не суждено повториться. В списке приглашенных значились все великие фамилии начала Золотого века: Асторы и Вандербильты, Уильям Батлер Дункан, Уолтер Лэнгдон, Уард Макалистер и другие. В этой же папке обнаружились фотографии из «Харперс уикли» со сценами бала – на танцующих были самые причудливые и нелепые версии египетского костюма…
Однако нужно было спешить.
В списке приглашенных значились все великие фамилии начала Золотого века: Асторы и Вандербильты, Уильям Батлер Дункан, Уолтер Лэнгдон, Уард Макалистер и другие. В этой же папке обнаружились фотографии из «Харперс уикли» со сценами бала – на танцующих были самые причудливые и нелепые версии египетского костюма…
Однако нужно было спешить. Нора отложила просмотренные бумаги в сторону и открыла следующую папку. В ней тоже оказалась вырезка, на этот раз из «Нью-Йорк сан» – одной из самых скандальных газет того времени. На фото был запечатлен темноволосый человек со светлыми глазами, в феске и длинном ниспадающем одеянии. Нора быстро пробежала глазами содержание статьи.
На гробницу в Нью-Йоркском музее естественной истории наложено заклятие
Египетский бей предостерегает
Проклятие глаза Гора
Высокопоставленный египтянин и его свита, осматривавшие экспозицию, в ужасе бежали прочь от гробницы, предупредив других посетителей, что если те войдут в гробницу, то тем самым обрекут себя на неминуемую и ужасную смерть.
«На эту гробницу наложено заклятие, хорошо известное на моей родине», – позже сказал эль-Мизар корреспонденту «Сан».
За статьей следовал шквал писем, по большей части от людей откровенно ненормальных. В них рассказывалось о неких таинственных существах, присутствие которых они ощутили во время посещения гробницы. Несколько человек жаловались на ухудшение состояния здоровья: одышку, испарину, учащенное сердцебиение, нервные расстройства. В одном письме, самом примечательном из всех, рассказывалось о ребенке, упавшем в колодец и сломавшем обе ноги (одну ногу впоследствии пришлось ампутировать). После длительных переговоров с участием адвокатов было достигнуто полюбовное соглашение, по которому музей должен был выплатить родителям ребенка компенсацию в размере двухсот долларов.
Нора открыла следующую, очень тонкую, папку и с удивлением увидела внутри один-единственный пожелтевший кусочек картона с наклейкой, на которой значилось следующее:
Подпись: Люсьен П. Стробридж, хранитель отдела Древнего Египта.
Вернув кусочек картона на место, Нора отложила папку, решив заняться ею позже. Непросмотренной оставалась одна пачка. Развязав ее, Нора обнаружила, что она состоит главным образом из писем, относящихся к строительству пешеходного туннеля, который соединял музей со станцией метро «Восемьдесят первая улица».
Корреспонденция была чрезвычайно обширной, и, изучая ее, Нора начала понимать, что рассказанная Мензисом история о консервации гробницы в связи со строительством туннеля не вполне соответствует действительности. Все было как раз наоборот: городские власти предлагали протянуть пешеходный переход от ближайшей к музею части станции, в стороне от входа в гробницу, – это было бы самым дешевым и простым решением. Однако музейное начальство по каким-то причинам захотело направить туннель к дальней части станции метро, после чего заявило, что туннель отрежет вход в гробницу и поэтому ее необходимо законсервировать. Создавалось впечатление, что руководство музея желало закрытия выставки.
Нора продолжала читать. На самом дне папки ей попалось письмо какого-то городского чиновника, спрашивавшего, почему администрация музея так категорически настаивает на более дорогостоящем проекте строительства туннеля. На полях письма имелась приписка, сделанная тем самым Люсьеном Стробриджем, который отправил на ответственное хранение содержимое предыдущей папки:
Л.П. Стробридж
Ответ на этот вопрос, решила Нора, нужно искать в сохранной зоне. В конце концов, все это не слишком важно, а она и так уже опаздывает. Можно продолжить поиски потом, когда будет побольше времени. Если она сейчас же не приступит к написанию доклада, то так и не поужинает с Биллом.