Клинки ложатся обратно на стол со звоном — и это единственный звук, что окружает меня. В зале пусто, но я знаю, что должны прийти. Со мной обещали потренироваться. И я не спешу, выбирая удобную саблю, потому что той, с которой всегда тренируюсь, здесь нет.
На столе остался последний клинок. Я протягиваю руку, и его у меня перехватывают. Я уже готова увидеть перед собой довольную физиономию Пашки Колосова, но человек с саблей быстро отворачивается и идет к стене. Это не Пашка, кто-то повыше и покрепче.
— Эй! — окликаю я. Что за таинственность?
Бегу следом, ноги будто прилипают к полу, и я никак не могу догнать своего противника.
— Подожди! — кричу я. Именно что кричу. Свой крик я слышу наяву, но сон, такой навязчивый сон, не дает мне проснуться.
— Обернись! — приказываю я, переставая бороться с непослушными ногами.
И человек оборачивается. Оборачивается медленно, нехотя и бесконечно долго. За это время я успеваю сделать несколько невероятно сложных шагов, прежде чем вижу… Макса.
Звучит команда: «Бой!» Макс улыбается, поднимает саблю. Какой бой? О чем они? Но натренированное тело все делает само — ноги встают в правильную позицию, оружие удобней ложится в ладонь… Я без перчаток? Неправильно! Клинок нельзя брать голой рукой! Тут же понимаю — Макс без защитного костюма и маски. Мы не можем с ним драться.
Я хочу сказать об этом тренеру, но Макс делает шаг вперед, и я наношу удар сверху по диагонали слева направо. Потом еще удар, еще. Я не собираюсь побеждать. Зачем мне драться против Макса?
— Нет! — пытаюсь остановиться я.
— Не убьешь ты — убьют тебя, — шепчет вкрадчивый голос. И я в отчаянии делаю шаг вперед, сабля задевает Макса. Он неожиданно подламывается и падает на колени.
— Ты что? — удивленно смотрю я на Макса. Отлично помню, что он бессмертный и оружием владеет лучше меня. Я не могла ему ничего сделать!
— Это мы с тобой бессмертные, а его время уже вышло.
Тренер… нет, уже не тренер медленно идет к нам, а мальчишка — высокий, худой, в джинсах и серой футболке. Но с каждым шагом он все больше и больше походит на… Макса.
Я тормошу опустившегося на колени Макса, и тот безжизненно заваливается на бок.
Я не могла его убить! Нет!
— У тебя не было выбора, — звучит надо мной голос. — Один из вас должен был умереть.
— Почему? — ору я. Ору так, что снова слышу свой голос сквозь сон, и все равно не просыпаюсь. — Почему?
— Потому что так расписаны роли в этой партии, — усмехается призрак, и я начинаю плакать. Слезы душат меня. Они заливают щеки и мгновенно замерзают. Лицо покрывается инеем. Сквозь Сон я чувствую, как холод ползет по шее, подбирается к груди. Мне становится тяжело дышать. Я последний раз всхлипываю и — открываю глаза.
Теперь можно точно сказать, что я сошла с ума: ночь, сон закончился, но я продолжала видеть перед собой Макса.
Глава II
МЕРТВАЯ ЛУНА
— Здравствуй, Маша! — прошептал Макс мне в волосы.
Мама на кровати глубоко вдохнула. Я испуганно взглянула на Макса, он понимающе кивнул, подхватил меня на руки и вынес на балкон.
— Как у тебя это получилось? — Я чувствовала знакомую прохладу его кожи, вдохнула морозный запах. Как же я по нему скучала! — Это и правда ты? Ты приехал?
— Плачешь?
Ледяной палец коснулся щеки, я вспомнила свой холод во сне. Понятно: Макс пытался меня будить поцелуями, а мне казалось, что слезы превращаются в лед.
— Не надо, — шептали его губы. — Никто не стоит твоих слез.
— Не надо, — шептали его губы. — Никто не стоит твоих слез. Тем более я.
Хотелось закрыть глаза и слушать его вечно.
— Я тебя так ждала! — Слез больше не было. Я только всхлипнула, снова пряча лицо у него на груди. — Думала, всю ночь спать не буду, а потом… вдруг нарушился сон…
Холодные ладони подняли мое лицо, холодные губы коснулись века, и мне сразу стало легче. Тоска, тревога — все ушло, не оставив о себе даже воспоминания.
— Значит, я пришел вовремя. — Макс снова прижал меня к себе, и я почувствовала, как мне становится хорошо. Ненавижу жару и Африку. Ненавижу солнце. Пускай всегда будет осень, пасмурно и сыро!
Но вокруг была все та же душная южная ночь. Она шумела далеким морем, шелестела листьями пальм, охала сонными звуками.
— Но как… — начала я приходить в себя, — как ты здесь очутился?
— Я шел за луной. — Макс придвинул к себе белый пластмассовый стул, сел, устроив меня на своих коленях. — Солнце идет с востока на запад, и я от него убегал, догоняя луну. Получилась несколько затянувшаяся ночь.
Это надо было как-то представить. Вот Земля. Она вертится. Солнце медленно ползет с меридиана на меридиан, и Макс, прыгая с одной воображаемой линии на другую, мчится вперед.
— А тебе здесь не опасно? — Я глянула в ночь. Сколько времени?
— Мне опасно, когда тебе плохо.
Макс запустил руки мне в волосы, и духота Африки отступила. Я почувствовала себя дома, в своей комнате на двенадцатом этаже. Мне было хорошо и прохладно. Раньше Макс всегда ходил в перчатках. Сейчас он без них, и я впервые ощущаю его холодную ладонь у себя на голове.
— Что тебе приснилось?
Я опустила глаза. Сон оставил неприятное ощущение, и вспоминать его не хотелось.
— Я так скучала… — вместо рассказа начала я. Зачем говорить о сне? Пускай все кошмары останутся в прошлом.
Макс притянул меня к себе.
— Я не мог появиться раньше. Там, в городе, — он запнулся, — остались кое-какие дела. Надо было кое-что завершить.
Интересно, как ему все эти пыльные пальмы, соленый воздух? Наверное, жутко. — А что в городе? — ухватилась я за его последние слова.
— Пока все спокойно, — как-то странно сказал он, словно сквозь зубы.
— Все? — переспросила я.
Почему он отводит глаза? Откуда такая отрешенность во взгляде?
— Возникли кое-какие сложности. — Макс взял мою руку и развернул ладонью вверх, посмотрел на линии на ней. У него были бледные тонкие пальцы. Сквозь прозрачную кожу виднелись фиолетовые жилки. Синеватые ногти аккуратно обработаны и блестели, словно их отполировали. Кожа руки была гладкая, без морщинок и складочек. — Хм, ты, оказывается, фантазерка, — пробормотал он, — смотри, как развит у тебя холм Луны. — Он показал на нижнюю часть ладони с противоположной стороны от большого пальца. — А линия жизни у тебя ровная и четкая. Ты долго проживешь…
— Макс! — Я склонилась, чтобы заглянуть в его опущенные глаза.
Он поджал губы, улыбнулся. Нет, ни о каких сложностях, возникших в городе, говорить он не будет. Скорее два часа посвятит разгадыванию линий на моей ладони, чем за пять минут все мне скажет. Я уже открыла рот, чтобы потребовать объяснений, ведь я могла помочь, я уже однажды помогла… Но он опередил меня:
— Никогда не был в Африке. Здесь так жарко, и будто воздуха не хватает. Как ты здесь можешь находиться?
— Да, очень жарко, — кивнула я, чувствуя себя вдруг немножко вампиром. — И еще кошмары начали сниться… Наверное, от духоты.