Желание - Усачева Елена 5 стр.

Страдание — эмоция бес­полезная, все равно ничего исправить нельзя. В будущем избежать подобного тоже невозмож­но. Ошибки не прогнозируемы.

Ошибки, ошибки… Кажется, я обречена их совершать.

Телефон пропиликал, сообщая о своей го­товности тратить положенные на счет деньги. Не успел экран погаснуть, как пришло сообще­ние об эсэмэске. В душе шевельнулся неприят­ный холодок — не воспоминание, а слабый от­клик, эхо чего-то очень хорошо забытого.

У меня скоро будет аллергия на сотовую связь. Она делает людей доступными, мне порой хочется кое для кого исчезнуть навсегда. Стать вне зоны доступа.

«Этот абонент звонил вам…»

«Олег!» — не столько прочитала, сколько до­гадалась я. Давно его не было. Давно я не вклю­чала мобильный.

Первым моим желанием было вырубить трубку. Но ведь могла позвонить Маркелова — неизвестно, какая мысль придет в ее крашеную голову! Еще забудет номер квартиры или домофона.

Да, выключать мобильный рано. Будем на­деяться, что встреча с прошлым на эсэмэске и закончится. Мало ли, зачем Олег мог звонить? Может, я ему рубль задолжала. Или два. Других дел между нами не осталось.

Дыхание перехватило. Перед глазами встал темный двор, быстро двигающиеся темные фи­гуры, за углом в кустах в свете мерцающего эк­рана ноутбука удивленное лицо Антона. «Ма­ша?..» От подъезда идет Ирина…

Стоп! Хватит воспоминаний!

Я сунула сотовый под подушку, встряхнула одеяло.

Все получилось, как получилось, и закончи­лось. Теперь начнется другая жизнь. Кроме Макса, вампиров в городе больше нет. А Грегор?

Воспоминания болью отдались в груди, за­ставили согнуться пополам, сжать зубы, чтобы не завыть от отчаяния. Больно! Как же больно! И почему боль не проходит? Зачем она возвра­щается? Я прижала к себе подушку, пытаясь восстано­вить дыхание. Сотовый качнулся, повернувшись ко мне экраном. Высветилось время «19-03» Сумма цифр — тринадцать. Что-то меня послед­нее время преследует число «тринадцать». Я бы­стро глянула на дверь. В углы откосов были во­ткнуты булавки с большими разноцветными го­ловками, на стене висел оберег в виде домовика, на ручке окна болтается голубой кругляшок с белым равнодушным глазом внутри — от сглаза. На столе лежит колечко с бирюзой, крошечное, на мизинчик — от болезней и на удачу. Первое, что сделал Макс, когда у меня поднялась темпе­ратура, принес мне новое колечко. Предыдущее раскололось. А температура у меня поднялась на следующий день после злополучной пятницы 13 ноября. Бегала по улице без куртки, перенерв­ничала, вот и заболела. Но дело, конечно же, не в том. Абсолютно не в том!

Я медленно опустила подушку на телефон. Как жаль, что я не робот. Роботу можно прика­зать все забыть, и он забудет. А я обречена пом­нить. В наказание. Помнить всегда. Насуплен­ные дома, редкие взрывы петард, неприятный металлический свет… Мы с Максом спешили, он оставил меня на площадке и велел ждать… А я все звонила и звонила Олегу, мне хотелось убе­диться, что они ушли, что они успели… Вспыш­ка — и я вижу то, чего не должна видеть. Вижу Ирину, а у нее в руке, как ее продолжение, на мгновение вспыхивает клинок. Она проводит им перед собой. И не обращая внимания на все выстроенные преграды, к ней подходит невысокий старик. Эдгар даже не останавливается, од­ним движением ломает ее и отбрасывает в сто­рону. А потом огни гаснут, и я больше не вижу ничего. Только в ушах звенит мой собственный крик…

Хватит!

Я сидела, обхватив голову руками, приказы­вая себе не думать. Ни о чем. Только о белом слоне. Он печально брел в моей фантазии по черной дороге и на меня не смотрел. А еще я бо­ролась с искушением позвать Макса. Я всегда его зову, когда мне становится грустно.

Я всегда его зову, когда мне становится грустно. Или тоскливо, как сейчас. И он приходит. Но Макс только что ушел, поэтому не надо его тревожить.

Ну надо же, Маркелова почти не заблуди­лась. И на то, чтобы пройти два квартала, ей по­надобился всего час с небольшим. Можно ска­зать, персональный рекорд. В вечной борьбе с пространством Лерка вышла победителем. Браво!

Звонок возмущенно дребезжал. Я дождалась третьего сигнала и пошла открывать. Чем доль­ше гость ждет за дверью, тем больше у него по­том претензий к хозяину. Все возмущения будут направлены на то, что его заставили лишнюю секунду протаптывать коврик. А вот те претен­зии, с которыми гость пришел изначально, мо­гут оказаться забыты. В случае с Маркеловой это бывает полезно.

— Ну, тебя за смертью посылать! — ввали­лась в прихожую Лерка. — Звоню, звоню, не открываешь!

— От смерти слышу! — кивнула я на ее об­новленный прикид. Волосы Маркеловой снова стали цвета поролона крыла. Она подстриглась, подпела глаза черным и стала похожа на галчон­ка. Как только выйду на улицу, куплю ей бар­хотку с черепом. Лерке будет приятно.

— Ты тоже не на сверхзвуковой ко мне не­слась! — подбросила я веток в наш костер пикировки.

— Ну что, любительница глюков? — Маркелова прямо в своих ужасных черных ботинках протопала в мою комнату. — Колись, кого ты здесь опять поймала?

— О, мама! Почему ты всегда видишь то, что не надо, и не замечаешь того, что стоило бы заме­тить? Хотя о чем я… — Если Маркелова пришла, ее не выгонишь и дустом. Я рада была ее видеть. Своим комичным готским видом Лерка способ­на разогнать даже самую черную тоску.

— Белку принесла? — спросила я и только потом увидела, что рядом с ухом у Маркеловой торчит лысый красный хвост. Интересно, кто из них кого считает хозяйкой? Могу поспорить, что Белла уверена в своем главенстве.

Лерка привычным движением запустила руку себе за шиворот, выуживая на белый свет питоми­цу. Заскрипела новенькая черная кожа куртки.

— Мы пришли встретиться со своей тенью. — Лерка погладила крыску по спинке и спустила ее на пол. — Что у тебя тут опять произошло?

— Почему опять? — Я забралась на кровать, подобрав ноги, чтобы не мешать живности за­ниматься исследованием территории. — У меня уже неделю ничего не происходит. Нет, не неде­лю. Больше.

— А ты надпись на первом этаже видела? — хмыкнула Лерка. Из-под черных губ блеснули белые зубы.

Подруга у меня супер! Мы, наверное, с ней смотримся, как близнецы-братья. Вернее, сест­ры. Она двинута на интересе к смерти, а я на любви к вампиру.

В воздухе висит фосфоресцирующая над­пись «Съешь меня?» — старательно шутила я, загоняя в дальний угол своей памяти неприят­ные воспоминания. В самый пыльный и затх­лый угол. Чтобы никто и никогда не сумел туда заглянуть.

— Если бы! — Лерка плюхнулась ко мне на кровать. Мама, где твои эпидемиологические нормы? — Там написано «Гурьева — вампир».

Я вздрогнула. Неприятные мурашки пробе­жали по рукам. Стало холодно, и я потянула на себя одеяло.

— Колосов развлекается, — буркнула я.

— Павлентий? — Лерка не замечала моего настроения. Вот и хорошо. От сложных вопро­сов я бы не отвертелась. — Видела его в школе. Какой-то он странный.

— «Будешь в печали, когда смерть за плечами». — Я еще пыталась шутить, но сама себе ка­залась неубедительной. — Он всегда такой был, ты просто не замечала.

— Ага, не замечала! — подпрыгнула на месте Маркелова. — Он каждый день заходит к нам в класс и так смотрит, словно тренируется на роль Фредди Крюгера. Малинина его поначалу пыталась гонять, а потом перестала.