Мне показывают деревню. Они сделали все, чтобы в ней можно было жить. Небольшой огород с овощами позади хижин, фруктовые деревья, растущие тут и там. У тренировочной площадки развешано белье, по песку разбросаны ножи и кинжалы. Заходя в хижины, я поражаюсь тому, сколько в них света. В крышах проделаны отверстия, как в дуршлаге. Так странно видеть, что между ними и небом нет никакой преграды. В хижинах дует прохладный ветерок.
- Ветер попадает к нам только днем, - говорит геперка, заметив мой восторг, - когда Купол поднимается, воздух перестает двигаться.
Внутри хижины не богаты украшениями, однако к стенам прикреплены рисунки и картины, а также несколько полок с зачитанными до дыр книгами. Но то, что стоит посреди каждой из них, ошеломляет меня больше всего. Кровать. Не просто несколько брошенных на пол покрывал - нет, это прочная деревянная конструкция с ножками и рамой. Нигде не видно ничего похожего на зажимы для сна.
Снаружи, за пределами Купола, виднеется металлическое сооружение вроде контейнера размером с небольшой экипаж. Сверху на нем мигает небольшая зеленая лампочка.
- Что это? - спрашиваю я, указывая в ту сторону.
- Пуповина, - отвечает Дэвид.
- Что?
- Не важно, пошли туда. Кажется, что-то прислали.
- Что? - не унимаюсь я.
- Пошли. Сам увидишь.
На одной из стенок Пуповины виднеется большая откидная дверца. Джейкоб заглядывает внутрь и достает знакомый мне пластиковый контейнер. Я чувствую запах картошки и макарон.
- Завтрак, - комментирует Дэвид.
Зеленая лампочка перестает мигать, и загорается красная.
Я с любопытством наклоняюсь и просовываю голову в дверцу. Длинный узкий тоннель - не шире моей головы - идет под землей к Институту. Это его другой конец я видел в кухне.
- Так мы получаем еду, - поясняет Джейкоб, - а поев, отправляем грязную посуду обратно. Периодически они присылают нам одежду. Иногда, на чей-нибудь день рождения, отправляют подарки - именинный пирог там, бумагу и карандаши, книги, настольные игры, все в этом роде.
- А почему она так далеко от всего остального? - спрашиваю я, прикидывая расстояние. - Она же за пределами Купола, верно? Когда Купол закрывается, Пуповина оказывается по ту сторону стекла?
Они кивают.
- Так задумано. Они боялись, что кто-нибудь достаточно маленький попытается протиснуться в тоннель, чтобы добраться до нас. Ночью, разумеется. Поэтому и поместили Пуповину за пределами Купола. Так, даже если кто-то сумеет пролезть по тоннелю, он все равно окажется по ту сторону стены.
- А днем никто не станет делать ничего подобного, - замечает Бен, - по очевидным причинам.
- Недавно они начали присылать нам учебники, - добавляет гепер по имени Дэвид, - книги по самозащите, по искусству ведения войны. Мы не поняли, к чему это. Потом, несколько месяцев назад, они оставили прямо рядом с Куполом кинжалы и копья, чтобы мы их забрали утром. Мы возимся с ними с тех пор - Сисси особенно хорошо дались метательные кинжалы, - но так и не можем до конца понять, зачем их нам дали. То есть я хочу сказать, тут поблизости нет никакой дичи.
- А потом, вчера, нам прислали эти металлические ящики, - вступает в разговор Бен, - пять, по одному на каждого. Но с ними было письмо, где говорилось, что их нельзя открывать до дальнейших инструкций. Так что Сисси запретила нам к ним прикасаться.
Я смотрю на Сисси.
- Не знаю, зачем они, - произносит она. - А ты?
Я опускаю глаза.
- Понятия не имею.
К счастью, вмешивается Бен:
- В любом случае, у нас есть все это оружие. Мы учились им пользоваться - копьями, топорами и кинжалами. У Сисси получается лучше всего. У нас даже кончились мишени.
- Пока ты не появился.
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это сказал гепер по имени Эпаф.
- Собственно говоря, зачем ты пришел? - Его лицо выражает неприкрытую враждебность. Эти геперы - как раскрытые книги, у них на лицах отражается все, что они думают.
- Он пришел за водой, - говорит Сисси, прежде чем я успеваю что-то ответить, - оставь его в покое, ладно?
Эпаф обходит группу и останавливается прямо передо мной. Вблизи он кажется еще более тощим и жилистым.
- Прежде чем мы поделимся с ним едой, прежде чем начнем таскать его по деревне, будто он просто милый щеночек, ему следует ответить на кое-какие вопросы.
Все молчат.
- Например, как он сумел так долго прожить там. Как сумел выжить среди них. И что конкретно он делает здесь. Да, он должен кое-что нам рассказать.
Я перевожу взгляд на геперку.
- Что оно от меня хочет? - спрашиваю я, указывая на Эпафа.
Она смотрит на меня цепким взглядом.
- Что ты сказал?
- Что оно от меня хочет? Почему…
Геперка идет ко мне и останавливается где-то в ярде. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, ее рука молниеносно взмывает и бьет меня по щеке.
- Эй…
- Не смей.
- Чего не сметь? - Я ощупываю щеку. Крови нет, но унижение причиняет больше боли, чем любая рана.
- Не называй его "оно". Вон то дерево - оно. Солнце - оно. Строение - оно. Но не называй нас так, ты нас оскорбляешь. В чем дело? С чего ты решил, что ты настолько выше и сильнее нас? Если ты думаешь, что мы все просто вещи, можешь идти отсюда и больше никогда не возвращаться. Кроме того, если ты так думаешь, к тебе это тоже относится.
- Справедливо, - отвечаю я, чувствуя, что щека все еще горит. - Приношу извинения.
Но сам продолжаю думать, что между мной и ними есть огромная разница. Они необразованные дикари. Я другой. Я сделал себя сам, я выжил, я цивилизован, у меня есть образование. Мы с ними только выглядим одинаково. Но раз уж я нуждаюсь в них, чтобы выжить, придется им подыграть.
- Я не думал, что говорю, не хотел никого обидеть. Прости меня, Сисси. Прости меня, Эпаф.
Она продолжает смотреть на меня, как будто мои извинения ее не касаются.
- В тебе так много от них.
Напряжение нарастает, другие геперы тоже начинают смотреть на меня с подозрением.
По счастью, маленький Бен разряжает обстановку.
- Пойдем, я покажу тебе свои любимые фрукты. - Он подбегает ко мне, хватает за руку и тащит к близстоящему дереву.
- Бен, не… - кричит Эпаф нам вслед, но мы уже далеко.
- Давай, - говорит Бен, подпрыгивая, чтобы сорвать красный плод с нижней ветки. - На этом дереве самые лучшие яблоки. На южном дереве тоже растут яблоки, но они не такие вкусные, как эти. Я люблю их.
Так странно. Он вот так просто сказал "люблю". И притом о каком-то фрукте.
Прежде чем я успеваю отдать себе в этом отчет, тяжелое спелое яблоко оказывается у меня в руке. Бен уже вгрызается в то, которое сорвал для себя. Я тоже вонзаю зубы в плод, мой рот наполняется соком. За спиной слышатся шаги. Остальные нас нагнали. Может быть, дело в том, с какой детской радостью я наслаждаюсь яблоком, но они выглядят не так враждебно. За исключением Эпафа, разумеется. Он продолжает злобно смотреть на меня.
- Разве это не самые лучшие фрукты? Подожди, тебе еще надо попробовать бананы…
Сисси мягко кладет руку на плечо Бену. Он тут же успокаивается и смотрит на нее. Она кивает и оборачивается ко мне с тем же самым выражением лица, с которым сейчас смотрела на Бена, - ее взгляд мягок, но в нем виден приказ.
- Откровенно говоря, мы хотели бы это знать. Знать, почему ты здесь. Расскажи.
Я начинаю говорить не сразу.
- Я расскажу вам. - Мой голос почему-то дрожит. - Я расскажу. Только можно мы зайдем внутрь?
- Говори здесь, - огрызается Эпаф. - Тут тоже неплохо, так что…
- Хорошо, зайдем, - отвечает Сисси. Замечает, что Эпаф хочет вмешаться, и быстро продолжает: - Должно быть, солнечный свет тебе неприятен. Ты к нему не привык.
Она идет к ближайшей хижине, не давая себе труда обернуться и проверить, следуют ли за ней остальные.
Один за другим, они тоже трогаются с места. Последним захожу в глиняную хижину я.
Я рассказываю им почти правду. Разумеется, это не то же самое, что правда, но я утешаю себя тем, что не столько лгу, сколько умалчиваю. И все-таки, как говорил мой учитель во втором классе, полуправда - это то же самое, что и ложь. Однако мне она дается неплохо - разумеется, ведь вся моя жизнь состоит из лжи. Легко обманывать, когда твоя собственная личность целиком сделана из обмана.
Нас много, лгу я. Во всех частях общества, во всех слоях полно геперов. Мы повсюду, как снежинки в метель. И, как снежинки в ночную бурю, мы невидимы. Нас объединяет жизнь в тайне, необходимость притворяться нормальными, обычными членами общества. Мы тщательно бреемся, носим искусственные клыки, стараемся сохранять непроницаемое выражение лица. У нас нет подпольных обществ, только маленькие сети из трех-пяти семей. Наша жизнь опасна, но она не лишена радостей и удовольствия.
Например?
Например, радость семейной жизни, продолжаю лгать я, свобода, которой мы пользуемся под защитой наших домов, когда с рассветом закрываются ставни. Любимая еда, любимые песни, смех и - иногда, только когда в этом возникает необходимость, - слезы. Сохранение традиций, книги и легенды, переходящие из поколения в поколение. Кроме того, очень редко, но все же проводятся тайные собрания, на которых мы при свете дня встречаемся с другими семьями геперов, пока остальной город спит во тьме за ставнями и ничего не подозревает. Когда мы вырастаем, нас ждет восторг влюбленности и наши собственные семьи.
Почему ты здесь?
Меня недавно взяли на работу в Институте.
Ты занял место Ученого.
Да, я занял место Ученого, поселился в его доме и продолжаю его исследования. Он очень много работал, мне понадобится несколько месяцев, чтобы во все вникнуть.
То есть ты о нем знаешь.
Разумеется.
Что он был гепером.
Пауза. Да, разумеется.
Куда он делся? Он просто исчез и ничего не сказал нам.
Что? Что ты сказала?
Куда он делся?
Можно мне еще немного воды?
Куда он делся? Он говорил, что выведет нас отсюда, в страну, текущую молоком и медом, где светит солнце и растут фруктовые деревья. Это будет наша новая родина, новое начало.
Вы об этом мечтаете? О том, чтобы выбраться отсюда?
Конечно. Мы постоянно думаем об этом. Мы провели тут всю жизнь. В тюрьме из стекла, пустыни, клыков и когтей. Ученый говорил, что выведет нас отсюда. Но никогда не говорил как или куда. Ты знаешь куда?
Да.
И куда же?
Я показываю в сторону гор на востоке. Туда. За те горы. Туда, откуда мы пришли. Там тысячи таких, как мы. И эта земля течет молоком и медом, там светит солнце и растут фруктовые деревья.
Но как? Это слишком далеко. Нам не добраться живыми.
Я киваю. Жажда, голод.
Они отрицательно мотают головами. Нет: нас догонят и убьют, прежде чем мы успеем пройти хотя бы половину пути.
Разумеется. Разумеется.
Так как же нам выбраться?
Я отвечаю, не глядя на них. Ученый. Он поможет вам выбраться.
Сисси оживленно кивает. Да, так он и говорил. Что он уведет нас отсюда. Что мы должны ему всегда доверять. Он говорил, чтобы даже когда нам будет казаться, что надежды нет, мы не сдавались, что он поможет нам. А потом, однажды, он исчез. Нам было тяжело, мы почти перестали надеяться. А теперь ты. Ты появился ниоткуда. Ты же можешь нам помочь, верно?
Дайте мне время, дайте время. Ученый оставил после себя кучу бумаг, в которых мне надо разобраться.
Ну что же, времени у нас полно.
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Понимание того, где я, приходит только через несколько секунд. Я все еще в деревне геперов, все еще в глиняной хижине. Я лежу на полу, моя голова на каком-то мягком мешке. Солнце проникает сквозь усеянный отверстиями потолок и покрывает пол ковром из солнечных зайчиков.
Все они сидят рядом полукругом. Некоторые в полудреме откинулись на стену.
- Он проснулся! - восклицает Бен.
Я вскакиваю на ноги, сердце бьется как бешеное. Я никогда не просыпался в толпе народу. В обычной жизни я был бы уже мертв. Но они смотрят на меня так, будто это кажется им забавным. Я сажусь обратно.
Сисси отправляет Джейкоба за водой, Дэвида - проверить, не прислали ли через Пуповину хлеб, а Бена - набрать фруктов и овощей. Все трое уходят. Остаются только самые старшие: Сисси и Эпаф. Почему-то это не кажется мне случайностью.
- Надолго я отключился?
- На два часа. Ты сидел, говорил - и тут повалился на пол и уснул, - отвечает Сисси.
- И захрапел, - ухмыляется Эпаф.
Судя по положению солнца, сейчас около полудня.
- Я обычно сплю в это время. А последняя пара дней выдалась очень нелегкой. Простите, что вот так свалился, но я действительно вымотан.
- Я хотел разбудить тебя пинком, - произносит Эпаф, - но она решила позволить тебе поспать.
- Спасибо, - бормочу я. Голос звучит хрипло - горло у меня совершенно пересохло. - И за подушку тоже.
- Ты выглядел так, будто тебе нужно поспать. На, возьми. - Сисси протягивает мне кувшин с водой. - Судя по твоему голосу, вода тебе тоже не помешает.
Я благодарно киваю. Вода течет по моему иссохшему горлу. Я как бездонный сосуд: сколько бы ни пил, мне все мало.
- Спасибо. - Я протягиваю кувшин обратно.
На стенах висят яркие рисунки, изображающие радугу и легендарное море. Справа от меня книжная полка, заполненная старыми книгами и керамическими статуэтками.
- Как вы научились читать?
Эпаф опускает глаза.
- От родителей, - отвечает Сисси.
Я смотрю на нее.
- У некоторых из нас тут были оба родителя, у остальных только отец или мать. Мы не братья и сестры, если тебе интересно. За исключением Бена и меня. Мы брат и сестра по матери.
- И сколько было родителей?
- Восемь. Они научили нас всему. Читать и писать, рисовать, растить овощи. Рассказали нам древние легенды. Научили нас быть физически сильными, бегать на дальние расстояния, плавать. Они не хотели, чтобы мы стали ленивыми и жирными и проводили время в ожидании ежедневной кормежки. Каждый день они устраивали "школу". Ты знаешь, что такое "школа"?
Я киваю.
- Родители заставляли нас учиться быстро. Как будто боялись, что у них мало времени. Как будто думали, что однажды их не станет.
- А что с ними случилось?
- Однажды их не стало, - отвечает Эпаф, и в его голосе слышится гнев.
Сисси продолжает, тише:
- Примерно десять лет назад. Им дали карты с дорогой к фруктовому саду. Разумеется, мы заподозрили неладное, но нам уже несколько недель не давали ни овощей, ни фруктов. У нас появились болезненные нарывы на губах и во рту. В качестве предосторожности родители заставили нас остаться здесь. Они ушли, как только рассвело. И так и не вернулись.
- Вы сами, наверное, были совсем маленькими.
Она отвечает не сразу.
- Бену было всего несколько недель. Он едва выжил. И тогда нас было больше, чем пять. Нас было девять.
- А где остальные четверо?
Она качает головой, опустив глаза.
- Понимаешь, за всеми присматривали только мы с Эпафом. А нам было по семь лет. Когда Ученый появился, он нам очень помог. Не только тем, что добывал нам дополнительную еду, книги, одеяла, лекарства, когда кто-то из нас заболевал. Он нас поддерживал, рассказывал такие истории, что нам становилось легче. Поэтому мы так тяжело пережили его исчезновение. - Она смотрит на меня. - А теперь ты говоришь, что он каким-то образом отведет нас к горам на востоке? К стране, которая течет молоком и медом, где светит солнце и растут фруктовые деревья?
Я киваю.
- Ты лжешь, - говорит Эпаф. - Об Ученом. И о том, что в горах есть цивилизация геперов. За этими горами ничего нет.
- Я не лгу.
- Лжешь. Думаешь, можешь сделать непроницаемое лицо и обмануть нас? Может быть, младших и можешь, но не нас. И уж точно не меня.
- Расскажи нам, что ты знаешь, Джин, - мягко говорит Сисси, глядя на меня своими искренними карими глазами. Так странно слышать, как меня называют этим именем. В отражающемся от пола солнечном свете ее глаза кажутся светлее, чем раньше. - Откуда ты узнал о цивилизации геперов по ту сторону гор?
- Из дневника Ученого. Он сделал несколько записей об этом. У него были причины думать, что там, за горами, живет целая цивилизация таких, как мы. Сотни, тысячи таких, как мы. - Ложь с легкостью соскальзывает с моего языка.
- Как он это узнал?
- Не знаю. Но кажется, он в это верил.
- Ты лжешь! - перебивает меня Эпаф. - Если там так много таких, как мы, почему мы до сих пор никого не встречали? Почему они не делали вылазок сюда?
- А ты бы стал на их месте? - спрашиваю я. - Зная то, что ты знаешь, ты бы пришел сюда, к ним?
Он не отвечает.
- Разумно, - произносит Сисси. - Любая колония геперов по ту сторону гор была бы в безопасности. Им - даже при их скорости - понадобилось бы не меньше восемнадцати часов, чтобы только добраться до гор. Они никак не смогли бы успеть до рассвета. И там негде укрыться - солнце ничего бы от них не оставило. Да, расстояние - это идеальная защита.
- Ты же не веришь ему, правда? - недоверчиво спрашивает Эпаф. - Мы же о нем ничего не знаем. Он появляется ниоткуда с таким видом, будто знает все на свете.
- Эпаф, - мягко говорит она, положив руку ему на плечо. Это все, что ей нужно сделать. Раздражение тут же слетает с него. - Мы знаем достаточно. Джин действительно такой же, как мы, это невозможно отрицать. Мы видели, как он ходит по солнцу, как ест наши фрукты, спит… Он ведет себя точно так же, как мы. Ты видел, как он краснеет. Это нельзя подделать. И еще мы знаем, что бы ты сам ни думал по этому поводу, что он выжил. Он научился жить среди них. Он жил среди них долгие годы. Ценно иметь такого сторонника.
- Но как мы поймем, что он может дать нам? Он может быть одним из нас, но это не значит, что он на нашей стороне! Я согласен, он сумел выжить. Но он хорошо знает, как выжить ему, а не нам.
Вместо того чтобы спорить, Сисси смотрит на меня. В ее глазах читаются усталость и подозрение. Она знает. Знает, что я о чем-то умолчал. Но не представляет всей правды. Иначе она бы никогда не сказала этих слов:
- Думаю, мы можем ему доверять. У него хорошее сердце.
- Ты простишь, если меня сейчас стошнит?
- Эпаф, - снова произносит она, на этот раз не так терпеливо. - Джин принес нам больше информации, чем мы смогли собрать за много лет. За несколько минут он рассказал нам столько, сколько мы вряд ли узнали бы за всю жизнь. Это о чем-то говорит.