- Пепельный Июнь.
- Что случилось? - Она замечает выражение моего лица.
Я качаю головой.
- Джин, в чем дело?
- Прости меня.
Она пристально заглядывает мне в глаза.
- Скажи мне, что происходит, Джин.
- Случилось кое-что действительно ужасное.
Она кладет руку мне на предплечье.
- Что случилось?
- Для меня все кончено.
Я объясняю. Рассказываю об охотниках в библиотеке, о солнечном луче, о том, как они выяснили, кто я. В ее лице читаются страх и беспокойство.
- Все кончено, - говорю я, - как только сядет солнце, они меня поймают.
Она отходит от меня на несколько шагов. Руки неподвижно висят вдоль тела, голова склонена в задумчивости.
- У нас есть излучатели. Мы можем вернуться в библиотеку, перебить их.
- Послушай…
- Нет, ты послушай. Мы вполне можем это сделать. Никто другой о тебе ничего не знает. Только охотники в библиотеке.
- Пепельный…
- Если мы перебьем их, твой секрет так и останется секретом.
- Это самоубийство.
- У нас есть излучатели.
- У нас только один излучатель. И он где-то в библиотеке, не знаю, где точно. Их больше, и на их стороне скорость, сила, когти, клыки…
- Мы найдем его и поставим на максимальную мощность. Это смертельно.
- Мы не найдем его!
- Мы можем…
- Пепельный…
- Что? - вскрикивает она. - Что ты хочешь, чтобы я сказала? Какие у нас еще варианты? - Она начинает всхлипывать.
Я обнимаю ее, она дрожит, и ее кожа кажется холодной.
- Нам надо попытаться, мы должны найти выход, - выдавливает она сквозь слезы.
- Все кончено. Мы старались. Но больше ничего не сделаешь.
- Нет! Я не собираюсь так думать! - вскрикивает она, отстраняясь от меня, и добела сжимает кулаки. Через некоторое время ее дыхание выравнивается, она успокаивается. Это спокойствие человека, принявшего решение.
- Мы можем жить в Куполе, - тихо произносит она, стоя ко мне спиной и глядя в окно.
- Что?
- Купол. Там мы сможем выжить. Как те геперы. Прожить там годы.
- Нет. Я не верю…
- Это получится. Купол работает на автоматике. Он поднимается на закате, опускается на рассвете. Он всегда будет нас защищать.
Я смотрю ей в спину. Нет, я не в состоянии больше смотреть и видеть только спину, я подхожу к ней, беру за руку и разворачиваю к себе.
Лицо выдает то, что скрывают твердый голос и прямая осанка, - по ее щекам текут слезы.
- Пепельный Июнь…
- Это единственное, что нам остается, - она заглядывает мне в глаза, - и ты сам это прекрасно знаешь, правда же?
Нам. Слово эхом отдается у меня в ушах.
- Я не позволю… Сейчас им нужен только я. Ты можешь и дальше жить своей жизнью.
- Я ненавижу эту жизнь! Больше, чем ты свою.
- Но у тебя хорошо получается. Я видел. Ты можешь продолжать…
- Нет! Я ненавижу ее всем своим существом. Я никогда не вернусь к ней одна. Я не смогу опять надеть маску, похоронить все свои желания. - Ее глаза загораются чувством, которое я сначала принимаю за гнев, но затем она произносит: - Ты изменил меня, Джин. Теперь я не смогу вернуться к прежней жизни. Только не одна, не без тебя. - Она шмыгает носом. - Купол. Это единственный выход для нас.
- Купол - тюрьма. Здесь ты по крайней мере останешься на свободе.
- Здесь тюрьма - моя собственная кожа. Похороненные желания, подавленные улыбки, фальшивые жесты, фальшивые клыки - все это замки на дверях куда более страшной тюрьмы.
Мысли в моей голове несутся с бешеной скоростью, закручиваются водоворотом. Но ее глаза заставляют меня успокоиться, служат якорем. Я иду к ней, не в состоянии сделать ничего иного, обхватываю ее лицо руками. Мои ладони у нее на щеках, пальцы на подбородке, я поглаживаю ее маленькую, влажную от слез родинку.
- Хорошо, - соглашаюсь я, улыбаясь вопреки всему. - Хорошо. Давай так и сделаем.
Она улыбается мне и зажмуривается, из-под век выкатывается еще несколько слезинок.
Неожиданно снаружи доносится громкий, раздирающий уши крик. Мы переглядываемся. За ним следует еще один, полный мучительной боли. И тишина. Еще один адский вопль. Мы бросаемся к окнам.
Кто-то пытается выбраться из библиотеки. Физкультурник. Он держит над головой солнцезащитный плащ. Но плащ никогда не предназначался для дневного солнца. Физкультурник, спотыкается, затем продолжает идти, переставляя мягкие, как губка, ноги. Когда он подходит ближе, я вижу, как его кожа - бледная, словно светящаяся - начинает таять под лучами солнца, из его глаз сочится гной. Он вскрикивает еще и еще раз, несмотря на то что его голосовые связки уже расплываются. Тем не менее плащ дает ему достаточную защиту: он доберется до главного здания. Доберется и расскажет всем обо мне. О том, что я гепер. О том, что я гепер и я в этом здании.
Пепельный Июнь резюмирует ситуацию с леденящей душу прямотой:
- У нас нет времени до заката.
Мы, не желая верить своим глазам, наблюдаем, как Физкультурник открывает двери и падает внутрь. Теперь он здесь. Он здесь.
Я мотаю головой.
- Иди. Они знают только про меня. Тебя не должны застать со мной рядом. Не то признают моей сообщницей. Это тебя выдаст.
- Я останусь с тобой, Джин.
- Нет. Я постараюсь прорваться наружу. Если двигаться достаточно быстро, у меня может получиться. Ты придешь, когда сможешь. Если не сегодня, то завтра. Встретимся в Куполе. Пока они тебя не подозревают, с тобой все в порядке. Им нужен только я.
Жуткий вой прорезает тишину в коридоре - пронзительный звук, от которого, кажется, вздрагивает все здание. Шум, глухие удары в отдалении. Другой вопль, тише, но также полный муки.
Пепельный Июнь неожиданно застывает. Я вижу, как понимание чего-то обрушивается на нее, как ледяной душ. Она словно парализована ужасом.
- В чем дело?
Она поворачивается ко мне спиной. Когда заговаривает, голос ее дрожит, она не может заставить себя посмотреть на меня.
- Джин, - произносит она, - иди к мониторам. Посмотри, что там происходит.
- Что ты собираешься делать?
- Останусь тут, - странным тоном отвечает она.
Я иду к мониторам, мне и самому интересно, что сейчас творится в Институте. Поначалу я не вижу никакого движения. Все погружено в темноту, все спят. Но тут замечаю монитор в самом углу. Физкультурник извивается на полу фойе. Его рот растянут, как будто он беззвучно зевает. Только я знаю, что на самом деле он не зевает, и далеко не беззвучно. Он кричит так, что ужас пробирает до костей. На мониторе, показывающем главный зал, гости, все еще свисающие с люстры, начинают шевелиться. Люстра дрожит от этого движения. На других мониторах те, кто заснул на вентиляционных трубах в коридорах, тоже просыпаются, открывают глаза.
- Мне надо бежать, - кричу я Пепельному Июню, разворачиваясь, чтобы выбежать из зала.
Но ее уже нет.
Я не знаю, как понимать ее неожиданное исчезновение. Она послушала меня, пытаюсь я себя убедить, но почему-то не получается. Тут происходит что-то совсем другое.
Коридор, ведущий к центру управления, пуст.
- Пепельный Июнь! - кричу я во всю силу легких, не думая уже о том, слышит ли меня кто-нибудь. Но мне отвечает только эхо.
Нельзя терять ни секунды. Я бегу по коридору, сворачиваю в другой. После яркого света в центре управления тьма здесь кажется непроглядной. Если мне удастся добраться до Физкультурника раньше остальных, я смогу избавиться от него. Вынести наружу. Это заставит его умолкнуть и даст мне время до заката.
Неожиданно я понимаю, что Пепельный Июнь пошла именно туда. В фойе, чтобы заставить Физкультурника замолчать. Она знает, что я бы никогда ей этого не позволил.
Злость и сумасшедшая нежность придают мне сил, когда я бегу по второму коридору и вылетаю на лестницу. Я смотрю вниз, в темный колодец, и слышу вопли и крики. Грохот ботинок, шлепанье босых ног, хлопанье дверей. Звуки доносятся до меня спутанными, смешанными с эхом.
Слишком поздно.
Они знают. Они все уже знают.
Затем, со звуком, напоминающим пушечный выстрел, распахиваются двери несколькими пролетами ниже. Бешеный топот множества ног, скрежет длинных ногтей по металлу перил. Шум поднимается. Ко мне. Ко мне несется шипение множества голосов. Воздух в лестничном колодце сотрясает животный вопль. Они почуяли мой след. Они идут ко мне.
Я разворачиваюсь и бегу. Туда, откуда пришел, в центр управления. Они бегут за мной, ярость делает их быстрее, вскрики эхом отдаются от стен. Мне надо пробежать всего два коридора. Всего два.
Я как раз заворачиваю за угол, когда с грохотом открывается дверь на лестницу. Быстрее, быстрее…
Моя рука уже на ручке двери центра управления. Я поворачиваю ее. Пальцы скользят, ладони слишком вспотели, чтобы как следует ухватиться. Я берусь за ручку обеими руками и сжимаю, как в тисках. Дверь открывается, и я запрыгиваю внутрь, пинком закрывая ее за собой.
Дверь захлопывается. Спустя секунду раздается чудовищный грохот удара снаружи. Я прыжком возвращаюсь к дверной ручке и нажимаю кнопку замка. Через мгновение кто-то снаружи пытается открыть дверь. Ручка не поворачивается, и я слышу чудовищный вой. Потом еще один удар. Они пытаются вышибить дверь своими телами.
Я отбегаю в дальний конец центра управления. Дверь вряд ли продержится долго. Может быть, дюжину ударов, но не больше. И они хлынут в дверь волной белоснежной кожи, блестящих клыков и вытаращенных глаз, горящих безумной жаждой. Они будут готовы пережить и солнечные ожоги, и временную слепоту ради хотя бы одной капли крови гепера.
Мониторы, которые только что показывали пустые коридоры, сейчас кишат движущимися телами. На каждом из них несутся толпы с горящими глазами, в пижамах и ночных рубашках. Они все знают, что я наверху, в центре управления.
Еще один удар. Теперь сильнее: тел стало больше. За дверью слышится царапанье, завывания, вскрики. Тяжелое дыхание, фырканье.
Я хватаю стальной офисный стул и швыряю его в окно. Он отскакивает, не оставив и царапины, как шарик для пинг-понга. Я оборачиваюсь, ищу другой выход. Его нет.
Все мониторы теперь переполнены энергией проснувшегося тысячеголового зверя. На них молниеносно, так, что я не в состоянии их как следует рассмотреть, проносится множество силуэтов. Но изображение на одном из мониторов - справа, в третьем ряду - отличается от остальных. Что-то на нем привлекает мое внимание. Одинокая фигура просто стоит и, слегка наклонившись, пишет.
Это Пепельный Июнь. Я тут же чувствую облегчение и странную гордость за нее - она сумела сбежать. Судя по висящим позади сковородкам и кастрюлям, она на кухне. Затем я вижу, как она поднимает голову, будто услышав что-то. Я тоже это слышу: леденящий кровь вопль, от которого, кажется, дрожат стены. Пепельный Июнь на мгновение задумывается, потом продолжает писать. Затем вновь останавливается, поднимает голову, рот у нее полуоткрыт.
Ее посетила какая-то идея.
Она вновь склоняется над листочком и лихорадочно пишет, так, что я не в силах проследить глазами движения ее руки.
Крики и стоны сотрясают все здание.
Пепельный Июнь останавливается, на лице у нее написана нерешительность. Она встряхивает головой, рассерженно отбрасывает ручку и поспешно складывает листок. Затем подбегает к дверце в стене - печке? - открывает ее, кладет туда листок, нажимает большую кнопку. Кнопка вспыхивает, освещая ее лицо. По щекам у нее льются слезы. Она поднимает глаза, и лицо ее искажается ужасом. Она слышит это. Слышит эти крики жажды, несущиеся ко мне.
Еще один удар. Громче предыдущих, петля наверху перекашивается и торчит, как прорвавшая кожу сломанная кость. Дверь вряд ли выдержит еще больше пары ударов.
Вот так я умру. Дверь за моей спиной рухнет внутрь, а я буду смотреть на лицо Пепельного Июня на мониторе. Пусть оно станет последним, что я увижу. Пусть моя смерть будет быстрой. Пусть моя последняя мысль будет о Пепельном Июне.
Но она неожиданно делает что-то странное. Она хватает нож, висящий на стене. Длинный, с волнистым лезвием. Кладет нож на ладонь и, прежде чем я успеваю понять, что она делает, сжимает руку.
Ее рот перекашивается от боли, растягивается в крике.
И тут я понимаю. И сам кричу:
- Пепельный Июнь!
На экране я вижу, как она роняет нож и бежит прочь.
Еще удар. Дверь прогибается, но держится. Едва. Еще один удар, и все.
Затем, неожиданно, раздается безумный вой в другой стороне, и я слышу скрежет когтей по полу, стенам и потолку. Прочь от двери. Наступает тишина. Они все ушли.
Я смотрю на мониторы и вижу, как Пепельный Июнь несется вниз по лестнице, и ее волосы летят за ней. Она перепрыгивает с одной лестничной площадки на другую. Едва приземлившись, прыгает дальше. Она бежит вниз, к "Знакомству".
На других мониторах я вижу, как ее преследует толпа.
Их манит кровь и плоть юной самки гепера.
Они движутся как одно существо, молча, но с животной яростью, головокружительно быстро. Сила тяжести придает им скорость, и они падают по лестничному колодцу, как черный дождь.
Пепельный Июнь бежит вниз, на ее лице застыла паника. Когда ее ноги касаются земли, она левой рукой хватается за перила, перепрыгивает через них и летит на следующую площадку.
Черный дождь не прекращается, он все ближе к ней.
Она на нижнем этаже. Лицо раскраснелось, по нему течет пот, влажные волосы прилипли к коже, дыхание рваное.
Они приземляются позади нее - поток черной тягучей жидкости, выплеснувшейся на пол и стены, - и бегут к ней.
Дверь к "Знакомству" - о чудо! - слегка приоткрыта, и Пепельный Июнь протискивается сквозь крохотную щель. Спустя долю секунды на том месте, где она только что была, оказывается целая толпа. Их так много, что они мешают друг другу пройти. У нее есть время. Еще несколько секунд жизни.
Я поворачиваюсь к другому монитору. Теперь я вижу, что у нее был за план. Она бежит к той комнате, в которой жил старый гепер. Пробегает мимо одного из шестов, мимо темных пятен на земле, прямо к открытому люку. Трое - двое мужчин и одна женщина - протиснулись в дверь. Они совершенно голые, видимо, лишились одежды в пылу погони. Их лица чудовищно искажены криком, который кажется мне беззвучным, но для Пепельного Июня он, вероятно, звучит оглушающе. В нескольких ярдах от них Пепельный Июнь прыгает в люк. В падении она хватается за ручку и тянет крышку вниз. Люк закрывается с громким стуком, вокруг поднимается облачко пыли. Трое преследователей падают на землю рядом, их мышцы напрягаются в попытках открыть люк.
С ужасом я замечаю, что крышка начинает подниматься - она не успела закрыть все замки. Стальной люк поднимается достаточно высоко, чтобы они смогли как следует ухватиться за него…
…и в этот момент в них врезается множество тел и отбрасывает их от люка. На земле повсюду лежат обнаженные тела, все расталкивают друг друга локтями, руки беспорядочно взлетают в воздух. Крышка вновь падает. И на этот раз, несмотря на то, что ее тянет дюжина рук, она не поднимается. Пепельный Июнь надежно заперлась.
"Беги!" - кричит кто-то в моей голове. Это мой собственный голос, и он приказывает: "Беги!" Но мои ноги словно приросли к полу, я не могу отвести глаз от мониторов, я должен убедиться, что с ней все в порядке.
"С ней все в порядке, - снова произносит мой собственный голос. - Она закрылась изнутри, они никак не смогут до нее добраться. Все это знают".
Или узнают, и очень скоро. Узнают, что не могут добраться до девственной самки гепера.
И очень скоро они кое-что вспомнят. Вспомнят, что девственный самец-гепер все еще находится в центре управления. И что этого самца, в отличие от самки, очень просто поймать.
"Беги, Джин! - снова кричит голос. На этот раз не мой, а Пепельного Июня. - Беги! Теперь у тебя есть шанс выбраться!"
Вот зачем она порезала ладонь. Вот зачем заманила их к "Знакомству". Чтобы дать мне маленькую лазейку.
"Беги, Джин!"
И я бегу.
Некоторое время коридоры пугающе спокойны. Даже на лестнице слышится только тихое бормотание, шипение вдалеке. Мне нужно спуститься на четыре этажа вниз, приблизившись к ним, добраться до первого этажа и выйти наружу.
Я встаю на первую ступеньку, и мне кажется, будто я случайно нажал какую-то кнопку… Тут же снизу доносится рев, в котором смешиваются гнев, разочарование, осознание, жажда. А за ним следует невероятная мешанина звуков: когти, зубы, шипение, царапанье, топот. И все это по стенам и лестнице движется наверх. Ко мне.
Они так близко.
Я прыгаю на следующую площадку - к ним, - и удар отдается во всем моем теле. Пепельный Июнь заставила меня поверить, что это легко. Как она, я хватаю перила левой рукой, раскручиваюсь и прыгаю вниз. Мое тело еще не успело оправиться от первого удара.
Внизу рев усиливается. Они чувствуют страх, который сочится из каждой поры моего тела. Я прыгаю на следующую площадку - осталась всего одна, - но они бегут ко мне. Сила удара едва не вышибает из меня дыхание. Я сгибаюсь пополам от боли, обхватываю себя руками. Перед глазами у меня все становится желтым, красным, черным.
Стиснув зубы, я поднимаюсь и перебрасываю свое тело на первый этаж. Перед тем как приземлиться, смотрю вниз и вижу руки с длинными ногтями, сжимающие перила, поток тел, несущихся по лестнице, горящие в темноте глаза. Ко мне будто несется поток нефти.
Я распахиваю двери слева от себя, усилием воли заставляя ноги продолжать двигаться. Направо, направо, налево, и я буду в фойе. Через двадцать секунд.
Они в десяти, в пяти секундах от меня.
Молочная кислота наполняет мои мышцы, но я несусь к выходу, не обращая внимания на то, что, согласно всем расчетам, мне не успеть. Да, именно эта фраза проносится у меня в голове: согласно всем расчетам, мне не успеть.
Я сворачиваю направо, зная, что мне осталось жить не больше пары секунд. Бегу по коридору, сил у меня не осталось, я чувствую себя тряпичной куклой и двигаюсь лишь благодаря страху, мои руки беспорядочно болтаются в воздухе.
Пять секунд спустя, поворачивая в коридор, ведущий в фойе, я все еще жив. Трудно в это поверить.
Наверное, они проскочили мимо площадки первого этажа, думая, что я по-прежнему в центре управления. Я в безопасности. Я успею…
Удар. Они пробегают сквозь двери на первом этаже, они уже бегут ко мне, гнев и жажда придают им сил. И страх. Панический страх, что они могут не успеть поймать меня, прежде чем я выбегу на солнце. Они идут за мной, как черное море, как цунами из едкой черной кислоты.
Мои ноги утопают в прохладном пушистом ковре, разостланном на полу фойе. Я поворачиваю налево. Вот. Двойные двери в тонком окаймлении дневного света. Двадцать ярдов до свободы.
Я кидаюсь к ним, не зная, как мне удается развить такую скорость - силы давно меня покинули.
Сзади доносятся безумные голоса, скрежет когтей по мрамору, стук и звуки поскальзывающихся ног.
Десять ярдов. Я тянусь вперед, к дверной ручке.
Что-то хватает меня за щиколотку.
Что-то теплое, влажное и липкое. Но достаточно плотное, чтобы удержать меня, чтобы уронить меня.
Я с грохотом падаю на пол. Воздух вылетает из моих легких.