В том бою сержант Коваль из своей снайперки снял несколько боевиков, включая некого Шамиля, командира группы. Правда, приказ был брать бандитов без полного уничтожения, но я на этот раз положил на него, за что и получил после операции. Однако жесть была в том, что у этого Шамиля оказалось несколько братьев, как и он, из непримиримых. И они назначили изрядную сумму за живого, а не мертвого убийцу брата.
Его продали свои! Свои!!!
Воспоминание было не очень приятным. Натворил я тогда делов, после этого меня все, кто был в курсе, за глаза называли отморозком. История началась, когда я со своей группой возвращался после выполнения поставленной задачи. Радист получил кодированный сигнал с базы. После моих переговоров с командиром, полковником Тарасовым, которого мы все называли Дед, ко мне подошел зам, лейтенант Егор Шепелько. Сам я тогда еще бегал в звании старшего лейтенанта.
— Что там, командир?
— Разведка засекла вот в этом квадрате группу боевиков, — достав карту, показал где.
Егор, почесав переносицу, хмыкнул:
— Совсем рядом. Километров восемь, если по прямой. Много их?
Я пожал плечами:
— Дед сказал, около двух десятков. Просил хотя бы половину взять живыми.
— Раз надо, значит, возьмем.
Сложив карту, объявил отдыхающим подъем. В моей РДГ — разведывательно-диверсионной группе — было пятнадцать бойцов. Привычно попрыгав и пропустив головной дозор, мы двинулись. Я решил перехватить банду на одной из троп по пути следования.
В общем, как и предполагал, встретили мы их вовремя. Бойцы, успевшие хорошо укрыться и наметить ориентиры, готовились к бою. Снайперы заняли позиции чуть в стороне и на возвышенности с охраной из трех бойцов. Как только услышал щелчки по рации от дозора, приказал готовиться.
Саперы, в это время заканчивающие установку и маскировку растяжек по обочине тропы, быстро скрылись на заросших лесом склонах.
«Эх, жалко, МОНки закончились», — подумал я. С операции мы возвращались почти пустыми, на минимуме.
Вот в просвете ветвей склонившегося над тропой дерева показалось передовое охранение чеченцев. Три боевика в заграничном камуфляже грамотно двигались, страхуя друг друга. Ничего не заметив, бандиты проследовали дальше, ими займется Егор с двумя бойцами, следующие параллельно.
Показался первый боевик основной группы. Отодвинув стволом автомата мешающие ветки, осмотрелся и, не заметив засады, махнул кому-то рукой и последовал дальше. За ним стали выходить тяжело нагруженные боевики.
Наконец дозор подал сигнал, что все боевики прошли, и я первым открыл огонь. Выпустив полмагазина и свалив двух бандитов, отправил гранату из подствольника в группу огрызающихся огнем боевиков. А когда ответный огонь был полностью подавлен, приказал снайперам добить раненых. Раздалось несколько хлестких выстрелов, после чего Шалепин, старший снайперской группы, доложил, что движения не наблюдает. Пока досмотровая группа под командованием прапорщика Топорова занималась контролем, связался с замом:
— Слон, что у тебя?
— В порядке, командир. Сейчас будем. Как у вас?
— Тоже норма. Топор работает!
— Ясно.
Возвращение на базу не сказал бы, что было триумфальным. На КПП меня вежливо попросили к Деду на подробный доклад — по рации я рассказал только в общих чертах. Из кабинета полковника вышел на цыпочках и неторопливо направился к своей казарме.
Да, давно меня так не имели. Последний раз видел Деда таким злым месяцев пять назад, после того как уничтожил куратора боевиков в этом районе.
Наша база находилась в расположении мотострелкового батальона. Да и документы мы имели разведвзвода именно этого батальона.
Зайдя в комнату, которую я делил с Егором, застал его готовящимся к процедуре омовения — проще говоря, он собирался в душ.
Сбросив сбрую и разгрузку, поставил автомат в шкафчик, используемый нами как арсенал. Потом почищу. Сходил, проверил, как мои раненые бойцы, вернулся и, почистив оружие, направился в душ.
Об объявленной цене за голову того, кто убил Шамиля, я узнал от своего информатора, когда пришел на встречу. Наиль сообщил, что боевики не знают, кто именно это сделал, но уверены, что бойцы батальона. И последние два дня вокруг базы идёт подозрительное шебуршание.
Особисты с ног сбивались, но никого поймать не смогли. А еще через три дня пропал мой сержант-снайпер, не вернувшись из увольнительной в город.
— Твоего человека взяли люди Аслана. Большие деньги, Михаил, кружат голову.
Наиль поставил чашку с чаем на стол и, взяв заварочный чайник, долил мне и себе. Прихлебывая обжигающую жидкость, я думал. Мысли метались в голове, меня переполняла просто черная злоба: взяли моего парня, этого я никогда не прощал и прощать не буду. Поставив чашку на столик, посмотрел прямо в глаза Наилю, что заставило его испуганно отшатнуться:
— Рассказывай, что знаешь! Кто? Где? Когда?
От информатора я вышел с изрядно опустошенным кошельком и с некоторой информацией. Наиль работал только за деньги, и немалые. В общем-то, платить было чем. С убитых боевиков снималось немало зеленых бумажек, которые шли в общий фонд. Понятное дело, о них не сообщалось никому, хотя я думаю, что Дед об этом подозревал.
Выйдя на улицу села и поправив ремень автомата, сползающий с плеча, направился к базе. Сзади следовала пара бойцов, страховали меня на всякий случай. Пройдя сквозь базар и поздоровавшись со знакомыми офицерами из местной комендатуры, подумав, повернул и направился к следующему стукачу.
Возвращаясь на базу, анализировал поступившую информацию. По ней Шепелева взяли в чайхане, куда он зашел. После заряженного напитка сержанта вынесли через черный вход и погрузили в армейскую «буханку» с красными крестами. Но не это было главное: я знал, КТО его взял.
Получив от Деда добро, взял в парке пару бэтээров и, прихватив всю группу, кроме раненых, направился по известному мне адресу.
Наблюдая за большим, крашенным известкой домом, стоявшим на окраине небольшого аула, подслушал с помощью трофейного японского сканера переговоры часовых, потом нажал два раза на тангенту, давая сигнал на открытие огня.
Двое часовых, прохаживающиеся у ворот, синхронно повалились на утрамбованную землю от неслышных выстрелов «Валов». Снайперы страховали штурмовую группу, подбежавшую к воротам и сделавшую контроль из пистолетов с глушителями. Потом во двор полетели светошумовые гранаты, и бойцы, выстроившись лесенкой, перекидывали штурмовиков одного за другим через забор. После бойцов пришла и моя очередь.
В дом через окна также полетели светошумовые гранаты. Подождав пару минут, пока бойцы закончат, я спокойно зашел в разгромленную комнату, в которой находился Аслан в окружении своих людей, сейчас лежавших уткнувшись лицами в пол и со скрученными за спиной руками. Их оружие было свалено в углу. Показав Топорову на Аслана, приказал:
— Этого в отдельную комнату.
Сидя на мягкой подушке и держа в руках пиалу с чаем, я посмотрел на связанного пленника:
— Ну что ты, Аслан, творишь? Похитил моего человека. Знаешь, я могу и обидеться!
Пленник поднял голову и посмотрел на меня. Потом, перекатившись на спину, сел. Я с улыбкой наблюдал за ним. Поставив пиалу на маленький чайный столик, спросил:
— Где мой боец?
— Да пошел ты!..
Через минуту мне наскучило слушать мат. Достав из набедренной кобуры «Стечкин», хладнокровно прострелил ему ступню. Боли он боялся, очень боялся, и вся его напускная храбрость быстро сползла. Дослушав рассказ стонущего Аслана до конца, я спокойно подняв лежащий рядом пистолет и выстрелил ему в грудь два раза.