Тот уже понял, кого он остановил, и на пару секунд завис, разглядывая меня и темную громаду техники у меня за спиной. Ох, хорошо, что я не переоделся, моя армейская телогрейка, похоже, и вывела его из ступора.
— Это что такое?
— Трофеи в тыл гоню, что, не видишь? — громко спросил его, чтобы и в секрете слышали. Не хватало, чтобы еще по мне из пулемета ударили, или вообще из пушки.
— Ничего себе… Документы есть? — наконец вспомнил он о причинах остановки.
— Конечно есть, — пробормотал я и, вернувшись в салон, включил внутренний свет. Сержант подошел и заглянул внутрь, потрепав по холке Шмеля, который встал мне на ноги и с интересом принюхивался к незнакомцу.
— Новенький? — поинтересовался он, осматривая салон и блестящие ряды снарядов.
— Похоже, что да, командир сказал, что меньше года ему. Я немецкий не знаю, не скажу, — рассеянно ответил я и, достав из планшета свои документы диверсанта Брянского фронта и от руки написанный приказ моего «командира» доставить трофейную технику под Москву в часть номер такую-то, протянул сержанту. Проще говоря, гнал я технику согласно этой бумаге на нашу базу осназа в Подмосковье. А куда еще? Трофеи наши, майор, командир базы, куркуль почище меня, хрен он ее кому отдаст, учебные пособия как-никак.
Сержант, пользуясь освещением танка, отошел к фаре и стал с интересом читать. Убрав Шмеля в сторону, я снова наполовину вылез. Теперь уже можно, стрелять не будут. Так и было: от окопов отделились двое, один в командирской длиннополой шинели и фуражке, второй также в телогрейке и каске.
— Кузьмин, что там? — спросил подходивший командир. При свете фары в петлицах его шинели мелькнули рубиновым цветом кубари старшего лейтенанта.
— Да вот, товарищ старший лейтенант, товарищи из осназа НКВД технику трофейную захватили и гонят ее куда-то в тыл, — ответил тот и протянул мои документы подошедшему командиру. Тот рассмотрел их, задумался на миг, бросая на меня изучающие взгляды, и подошел.
— Командир сборного отряда старший лейтенант Морозов. Назначен приказом командующего двадцать первого стрелкового корпуса, командиром этого участка обороны.
— Курсант Якименко, в отряде лейтенанта Лешего проходил практику, поэтому в связи с ее окончанием и захватом техники направлен в тыл. В общем, мне и технику нужно отогнать, и на базу вернуться.
— Ясно… — теребя поддельные документы — половину я, вон, вчера во время ужина перед сном написал, — пробормотал лейтенант, бросая на меня косые взгляды и явно что-то прикидывая.
— Лейтенант, если у тебя что есть, ты говори, время не тяни. Я сегодня планирую проехать еще километров пятьдесят. Завтра в Орле должен быть, а там железной дорогой на Москву.
— Не могу я тебя остановить, права не имею, но попросить есть желание. Мне ведь окруженцев дали, моя рота тут и почти сотня всяких бойцов из разных частей. Вчера шестеро зенитчиков вышли. Они тут недалеко стояли, в Матвеевке, и немцы на них вышли, все подразделение уничтожили, да еще и деревню сожгли. Вон, шестеро только и выжило.
— Так вот что за стрельба была, — пробормотал я себе под нос. — Какой твой интерес?
— А то, что у меня на три сотни человек всего два ручных пулемета и не одного орудия! — зло проговорил старлей, явно выплескивая этим криком все, что накопилось в его душе.
— Еб… а я-то думал, меня на прицеле пушечных стволов держат, — хмыкнул я, покачав головой. — Ладно, дам я тебе два МГ с запасом патронов и… одно противотанковое ружье. Думаю, меня за это по голове не погладят, но ничего, расписку напишешь, ею прикроюсь.
Думаю, меня за это по голове не погладят, но ничего, расписку напишешь, ею прикроюсь. Напишешь?
— Еще как напишу, дорогой, ты даже не представляешь, как ты нам помогаешь!
— Не надо говорить помогающему, как важна его помощь, платить в два раза больше придется, — сказал я и, покинув танк, погладил вылезшего следом Шмеля. — Хорошо, что мы вот так вот опознались, а то я ехал и гадал, влепят мне снаряд в борт или нет.
— Так нужно связаться с командованием и предупредить, что по нашей дороге гонят трофейную технику.
Мне это предложение не понравилось, командование, несмотря на бардак, может сообразить, что я тут не совсем законно, и документы, которые вернул мне лейтенант, не настоящие, но я уловил главное.
— У вас что, и связь есть?
— Ну да, в километре позади село расположено, там есть телефон в сельсовете. У него мой политрук дежурит.
— Лейтенант, ты даже не представляешь, как обрадовал меня! Сейчас оружие выдам и погоню к селу, свяжусь со своими и получу дальнейшие указания.
Мы прошли к бронетранспортеру, и там я отобрал два пулемета, один был с зенитным станком, противотанковое ружье, вручив между делом старлею обшарпанный МП-38 и чехлы с запасными магазинами. Тот подсвечивал мне фонариком, наблюдая, как я передаю оружие подходившим бойцам, и с восхищением сказал:
— Настреляли, я смотрю, много немцев!
— Было дело.
— А ты в группе кем был?
— Снайпер-наблюдатель. Кстати, с оружием освоитесь, или помочь? — спросил я, передавая следующему бойцу коробки с запасными лентами к пулеметам.
— Было бы неплохо помочь.
— Время пока есть, покажу и научу.
Народу набежало достаточно, некоторые щупали броню, заглядывали в салон танка, люк был открыт, а одному я затрещину отвесил — не хрен было плевать на мою машину. В крест он, видите, метил.
При свете фары я показал тем бойцам, которых Морозов назначил расчетами, как собирать, проводить чистку и заряжать оружие.
С ружьем еще проще было, к нему я дал семьдесят патронов. Да еще я у одного унтера в ранце нашел книжицу по эксплуатации пулеметов и тоже отдал ее Морозову, пусть учатся дальше по ней. Что делать, я показал. После этого тот сержант, что остановил меня, Кузнецов, забрался ко мне на броню, я залез внутрь и, запустив мотор, покатил, следуя его указаниям, к селу.
Доехали нормально, хотя к нам под гусеницы чуть не бросился боец с противотанковой гранатой. Ладно, его сержант вовремя засек и обматерил с испуга. Дальше нормально добрались до здания сельсовета, где у входа стоял боец-часовой. Заглушив технику, я ее запер, и мы с сержантом и Шмелем направились внутрь.
Дежурный в звании младшего политрука у местного узла связи прикорнул на стульях, поставленных вдоль стен, поэтому сержанту пришлось его будить.
— А, Кузнецов? — зевая, принял тот сидячее положение и несколько осоловело огляделся. — Что случилось?
— Да вот, товарищ младший политрук, наши из осназа трофейную технику, отбитую у немцев, в тыл гонят, хотят связаться со своим командованием.
— А что радиостанцией не могли воспользоваться? Осназ ими хорошо обеспечен, — спросил полит рук. Мне он сразу разонравился, слишком много знает.
— Еще неделю назад последняя батарея сдохла. Нет у нас связи, — буркнул я.
Тот осмотрел меня и задумался, в нем явно боролось желание построить меня или послать подальше. Наконец он сдался:
— Какая часть?
Я продиктовал ему не только номер части, но и код, с помощь которого можно было связаться с дежурным нашей базы. Политрук минут десять звонил, ругаясь и переговариваясь с телефонистами, но у него ничего не вышло.
— Нет такой части, — со злостью положив трубку на аппарат, сказал он.