На торгу было шумно, торговля шла бойко. Андрей нашел лавку, где продавали головные уборы, выбрал себе нечто вроде тюбетейки из льняной ткани. Легкая, на голове сидит плотно, при наклоне не сваливается, и в то же время в солнечный день в ней не будет жарко. И всем вроде бы удобно ему в местных одеждах, только одно плохо – карманов нет. Не было в то время карманов, они появятся века через два. А до этих пор деньги и ключи носили в гашниках – вроде кошельков на ремне, какие носят нынешние торговцы на рынках.
Пока Андрей выбирал и примерял свою «тюбетейку», которую торговец шапкой назвал, он узнал все городские новости. Какую свадьбу вчера купец Никифоров играл, да сколько гостей у него было, да что у кожевенника Акинфия корова вчера при отеле сдохла. А пуще всего – про разбойное нападение, про смерть лютую купца и слуги его.
В общих чертах о нападении на купца Андрей уже слышал в трактире. Новость обросла слухами, предположениями, нелепыми подробностями. Выходит, и в городах не все спокойно. А ведь казалось, небольшой, по современным меркам, город, и жителей не так много, а любителей криминальной поживы хватает.
Андрей покинул торг, решив пройти по городу. Надо было познакомиться с Переяславлем, да заодно посмотреть, какими ремеслами здесь занимаются. Мысль о поисках работы не оставляла его.
Торг был недалеко от центра. Саму центральную часть занимал кремль, место жительства самого князя, его дружины и челяди. В кремле и рядом с ним стояли церкви, а уже от них расходились узкие и кривоватые улицы. Андрей направился по одной из них. Похоже, это была улица ремесленников. Во дворах висело развешенное белье. Тут портомойки, прачки по-современному. По соседству, судя по обрезкам ткани и обрывкам ниток у ворот, обитали белошвейки. Здесь Андрею делать было нечего.
На другой улице, шедшей параллельно городской стене, проживали и работали кожемяки. Здесь сильно пахло сырой кожей, дубильными веществами, красителями. Пахло отвратительно, хоть нос зажимай.
А дальше пошла кузнечная слободка из трех кривых переулков. Здесь стоял оглушительный звон от молотов и молотков, кузнецы командовали подмастерьям:
– Бей!
Пахло горячим металлом, окалиной.
Андрей повернул на улицу, ведущую к центру, прошел квартал. Явно жилые дома, причем – зажиточные. Через щели в воротах были видны колымаги, во дворах конюшни. Свой выезд мог позволить себе не каждый.
Выйдя на перекресток, боковым зрением Андрей заметил движение справа. Он повернулся и на миг застыл от изумления, пожалуй даже – от невероятности происходившего.
На проезжей части лежал мужчина с окровавленной разбитой головой, судя по одежде – из небогатых купцов. Подле него стоял мужик разбойничьего вида со звероватым, заросшим до глаз бородой лицом. В правой, все еще приподнятой руке он держал дубинку, собираясь ударить застывшую от ужаса молодую женщину. Та схватилась обеими руками за виски и широко разинула рот, но, видимо от испуга, у нее перехватило горло, и она не могла ни крикнуть, ни позвать на помощь. Да и кто бы ей помог? Переулок был пуст.
– Стой, собака! – вскричал Андрей.
Несмотря на возраст, грабитель и убийца отреагировал мгновенно. Ему было лет сорок пять. Загорелое лицо, продубленная кожа, колючий взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз.
Не опуская дубинки, грабитель быстрым шагом направился к Андрею. Запугать он его хотел или убить как свидетеля – неясно.
Андрей приподнял подол рубахи, вытащил из-за гашника «макаров» и щелкнул предохранителем.
Тем временем грабитель был уже рядом, и Андрею сразу вспомнился утренний разговор в трактире о хромом Филиппе – мужик прихрамывал на левую ногу.
Кричать «Стой, стрелять буду!» было бесполезно, мужик был совсем рядом, да, скорее всего, он и не поймет, что у Андрея в руке.
Андрей выстрелил грабителю в грудь.
Андрей выстрелил грабителю в грудь. Выстрел прозвучал просто оглушительно. Попал Андрей удачно, прямо в сердце, и грабитель рухнул сразу и молча. Дубинка его, сучковатая и окровавленная, выпала из руки, почти коснувшись ботинок Андрея.
И тут раздался истошный женский крик.
– Убили! Ратуйте, люди добрые! – кричала женщина. – А-а-а-а!
На выстрел, доселе не слыханный на этих улицах, на крик женщины во дворах, гремя цепями, залаяли собаки. Захлопали окна и калитки, высунулись любопытные, появился народ.
Вот ведь странно: когда произошло убийство купца, все было тихо и спокойно, а стоило Андрею выстрелить, тут же появились свидетели, «видаки» по-местному, причем в их глазах Андрей предстал в самом неприглядном виде: у ног его лежит в пыли убитый, а у самого Андрея в руке пистолет.
Сначала у Андрея мелькнула мысль – бежать! Да только видели его слишком многие, и в первую очередь – женщина. Город невелик, закроют ворота и сыщут.
Пока он стоял в растерянности, не зная, что предпринять, его ударили по спине и схватили за руки. Зажали сразу, как клещами, несколько человек. Причем он боялся, что в тесноте и давке нечаянно нажмет спусковой крючок, и может прогреметь случайный выстрел. Учитывая стоящий вокруг народ, будет еще один труп, а ему только этого не хватало!
– Вздернуть убивца! – закричали в толпе.
На Андрея обрушился град ударов. Били сильно, а он не мог защититься, уклониться от тумаков.
– Да не я убил его! – закричал он.
– Как не ты, все видели! – услышал он в ответ и получил еще несколько чувствительных ударов по телу. Из разбитой губы потекла кровь, во рту стало солоно.
– Ой, это не он убил! – протиснулась сквозь толпу женщина.
– Ну-ка, расскажи! – повернулся к ней солидного вида мужчина. Кем он был, Андрей не знал, но неизвестный имел авторитетный вид, и все смолкли.
– Сначала на нас с батюшкой напал разбойник, – зачастила женщина, – и батюшку по голове дубиной хрястнул. Я так и обмерла – ужас-то какой! Отец ведь родной!
– Ты по сути рассказывай!
– Я и рассказываю. Обмерла я, а убивец на меня дубинкой замахнулся. Все, думаю, конец мне пришел, а крикнуть не могу, голос от испуга пропал.
– Ага, так бывает, по себе знаю, – сказал кто-то сзади.
– Да помолчи, Иван, пусть доскажет.
Все повернулись к женщине. Она уже немного оправилась от испуга.
– Из-за угла вон энтот вывернулся, закричал. Убивец меня убивать не стал, на энтого кинулся. А дальше я понять не могу. Гром ударил, молонья сверкнула, я от испуга глаза закрыла. Потом глядь, а убивец-то сам мертвый лежит. Я в крик! Тут уж народ сбежался. Вот и все.
– Погоди, Полина, не мельтеши. Ты хочешь сказать, что батюшку твоего убил не он, а вот этот? – мужчина указал на убитого разбойника.
– Истинно так! Я же только рассказала.
– И я говорил, что не виноват! – вставил Андрей. Из-за разбитой губы речь его была не совсем внятной, но его поняли.
– Отпустите его! – распорядился мужчина.
Был он артельный атаман или уличный старшина, поскольку слушались его беспрекословно.
Андрея отпустили. Он щелкнул предохранителем, сунул пистолет за пояс и вытер ладонью окровавленную губу.
– Однако же, коли человека жизни лишили, надо ко князю, пусть суд вершит. Может, ошибается Полина-то, – веско сказал старшина.
– Это что же выходит – что я неправду говорю? – взвилась женщина.
– Я сказал – не знаю! Берите обоих убиенных и несите ко кремлю. И глаз пока с этого не спускайте! – кивнул он на Андрея.