– Зашивать нужно? – спросил Джек.
– Нет. Как твое левое ухо?
– Что?
– Как левое ухо?
– Что?
– Как…
Тут он улыбнулся.
– Да пошел ты! – возмутилась его жена.
Неожиданно Джек услышал, что Ди плачет.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего.
– В каком смысле?
– Ты не хочешь этого знать.
– Кирнан?
Колклу знал о романе своей жены почти с того самого момента, как тот начался – она честно ему все рассказала, и на каком-то уровне он ее за это уважал, но сейчас Джек произнес имя ее любовника в первый раз.
– Это был не он, – сказала плачущая женщина. – Кирнан – хороший человек.
– Ты любила его.
Она кивнула и всхлипнула.
– Мне очень жаль, Ди, – искренне сказал ее муж.
Поднялся ветер, и они повернулись лицом друг к другу, чтобы хоть как-то защититься от пыли.
– Мне страшно, Джек, – призналась женщина.
– Мы поедем на север. Может быть, там лучше, чем в Колорадо.
В те короткие мгновения, когда стихал ветер, Джек смотрел на небо, падающие звезды и почти незаметное движение Млечного Пути. Он думал о том, как странно снова лежать рядом с женой. Последние два месяца Джек спал в гостевой комнате – детям они сказали, что это из-за того, что он храпит, а друг другу пообещали справиться с распадом своей семьи, проявив весь возможный такт и благоразумие.
Наконец Ди заснула. Ее супруг пытался закрыть глаза, но в голове у него метались самые разные мысли. В контуженном ухе что-то пульсировало, а округлый ожог от ствола дробовика на пальцах левой руки отчаянно болел.
Колклу расстегнул молнию, выбрался из мешка, засунул ноги в носках в расшнурованные походные ботинки и, подойдя к «Лендроверу», долго стоял и смотрел сквозь разбитое окно на спящих детей, чьи силуэты становились все четче в набиравшем силу свете раннего утра.
– Зачем? Сигнала все равно нет, – вздохнула Наоми.
– Я хочу, чтобы он был полностью заряжен, на случай если сигнал появится.
Дочь протянула ему смартфон между сиденьями.
– Я очень беспокоюсь за тебя, Ней, – проговорил Джек.
– В каком смысле?
– Ты не отправляла сообщений уже два дня. Даже подумать страшно, какая у тебя ломка.
Джек увидел, что Ди улыбнулась.
– Ты такой отсталый, папа, – проворчала девочка.
Джек с силой хлопнул ладонью по приемнику.
Звук стал громче, индикатор переместился на другую станцию, и машину наполнил шум статических помех.
Примерно в двадцати милях впереди из долины у подножия заросших можжевельником холмов в октябрьское небо поднимались клубы дыма.
– Давай объедем город, – предложила Ди.
Казалось, что в нескольких милях впереди горит буквально все.
– Я думаю, нам как раз нужно попытаться проехать через него, – возразил Джек. – Это хороший маршрут, и в горах живет не так много народа.
– Господи!..
Все вокруг дымилось, горело или уже превратилось в обуглившиеся развалины. Улицы усеивали осколки стекла; из окон и дверей отеля, в котором они обычно останавливались, – старого здания из красного кирпича, сохранившегося с тех времен, когда город был шахтерским, – вырывались черные щупальца дыма. В двух кварталах впереди дым был такой густой, что полностью закрыл небо. Языки оранжевого пламени окутывали окно на третьем этаже жилого дома, а красные дубы, росшие вдоль тротуаров, превратились в яркие факелы.
– Невероятно… – пробормотала миссис Колклу.
Дети молча смотрели в окна.
Глаза Джека горели и слезились.
– У нас в машине полно дыма, – сказал он.
В следующем квартале огонь выбил стекла из дорогого «Хаммера» и мгновенно окутал всю машину.
– Поезжай быстрее, Джек! – испугалась Ди.
Коул начал кашлять, и она оглянулась назад:
– Закрой рот рубашкой и дыши через нее. И ты тоже, Наоми.
– Ты тоже так делаешь, мама? – уточнил мальчик.
– Да.
– А папа?
– Он сделает, когда сможет. Ему нужны обе руки, чтобы вести машину.
Они проехали сквозь стену дыма. Мир за окнами был серо-белого цвета, и все вокруг скрывала густая пелена. Когда они миновали перекресток с неработающими светофорами, Ди сказала:
– Смотри, Джек.
– Я вижу, – отозвался тот.
Мужчина объехал брошенный посреди дороги фургон с надписью «ФедЭкс», левый фонарь которого продолжал мигать – только очень медленно, точно сердце, готовое вот-вот остановиться. Коул снова закашлялся.
А в следующее мгновение они оставили стену дыма за спиной.
Джек сбросил скорость и сказал:
– Дети, закройте глаза.
Коул закашлялся в рубашку:
– Зачем?
– Потому что я так сказал.
– Что там?
Джек остановил «Лендровер». Тлеющий уголек влетел в окно, около которого сидела Ди, и упал на приборную панель. Пластик тут же начал плавиться. Ветровое стекло, точно хлопья черного снега, облепил пепел. Джек оглянулся на детей:
– Я не хочу, чтобы вы видели то, что впереди.
– Там что-то плохое? – спросил Коул.
– Да, очень плохое.
– Но ты же увидишь!
– Мне придется, потому что я веду машину. Если я закрою глаза, мы разобьемся. Но я не хочу это видеть. Ваша мама тоже не будет смотреть.
– Ты просто скажи, что там! – попросила Наоми.
Ее отец видел, что она вытянула голову, пытаясь заглянуть через плечо Ди.
– Там мертвые люди? – спросил Коул.
– Да, – коротко ответил глава семьи.
– Я хочу на них посмотреть!
– Нет, не хочешь.
– Мне не будет страшно, честное слово!
– Я не в силах заставить тебя закрыть глаза, но зато могу предупредить, что если ты это увидишь, то потом долго не сможешь спать по ночам. И когда сегодня ночью ты проснешься в слезах от того, что тебе будет страшно, не зови меня, чтобы я тебя успокоил, потому что я говорил тебе, чтобы ты не смотрел.
«А будет ли сегодня ночь, чтобы проснуться?» – подумал Колклу про себя.