Я уже было усомнился в нем, да вот только чуть погодя из глаз епископа исчез фанатичный огонек, появились искры понимания. Понимания того, что это его шанс, который выпадает раз в жизни и если его не использовать, то потом его просто больше никогда не будет.
- Успокойся, епископ, я не хотел тебя обидеть, а тем более не думал принижать значение Православной церкви на Руси, скорее даже наоборот. Просто отец Иерофан, ты должен знать чего я хочу от будущего Владыки, и понимать сможешь это мне дать или нет. Если «да» то будем разговаривать на другие темы, важные для тебя, меня и нашего многострадального государства, но если же ты откажешься, то я не буду тебя держать, даже карать никак не буду, просто найду тебе замену, пускай хуже тебя, но все-таки найду,– с интересом гляжу за реакцией епископа.
- Ты, не оставляешь мне выбора…– тихо шепчет епископ.
- Неправда, выбор у тебя есть,– мягко возражаю ему.
- Что ж, ты прав, так пусть будет синица в руках, нежели журавль в небе,– спустя пару минут безмолвия сказал Иерофан, слегка тряхнув головой, прогоняя лишние мысли.
- Кроме того, епископ Иерофан меня интересует решение вопроса с «раскольниками», мне бы очень хотелось бы знать, как к ним относятся братья по вере, считают ли все поголовно их еретиками. Или же готовы пойти на некоторые уступки, для того чтобы русский народ, наконец, объединился и не пылали дома несчастных, отказавшихся от перекрещения? Не подумай, что я спрашиваю из праздного любопытства, твой ответ на многое может повлиять,– спокойно гляжу в глаза сорокалетнего московского епископа…
- Раз так, то я даже не знаю…– стушевался Иерофан.– Есть среди митрополитов и епископов, те, кто готов пойти на уступки, есть и те, кто за то чтобы выжечь это семя ереси с просторов Руси-матушки.
Епископ замолчал, несколько отстраненно оглядывая столешницу перед собой. Я не торопил его, слишком важен вопрос для меня, а еще важней то, что скажет мне сам человек, сидящий передо мной, подойдет ли он для роли главы церкви, послушной мне и одновременно думающий о своей пастве в том ракурсе, который нужен государю. Да и после того как отец Варфоломей принес мне свои наработки по подготовке витязей, мне пришлось на многие идеи, гонимые ранее от себя взглянуть заново, пересмотреть так, сказать.
Говоря с духовным наставником витязей, в подчинении которого прошлой осенью поступили еще трое семинаристов-бунтарей, с небывалым энтузиазмом внявшие пожеланиям Варфоломея, я в большей мере напирал на воспитание патриотов своей страны и своей Веры, без скотского рабского преклонения перед иноземцами. Пришлось даже Варфоломею запретить употреблять на богословии и логике такой термин как «раб божий», заменив его на «верный слуга божий», вроде бы малость, а вот при детальном рассмотрении выясняется, что и не малость вовсе. Но об этом только я, да сам Варфоломей знаем, остальные же не догадываются, что малолетние воины, грызущие гранит наук, воинской службы и братства, растут действительно воинами, со своими понятиями чести, доблести и блага Отечества. Не зря же на зеленом полотне знамени корпуса и полка соответственно, ниже бурого медведя замершего на задних лапах, выжиты золотыми нитями всего три слова: «За Веру, Царя и Отечество!»
…-Алексей… государь,– поправился Варфоломей.– Я еще хотел бы поговорить о том, чтобы часть этих изменений могла бы быть внесена в святые Писания во всех наших книгах.
- Даже я, Варфоломей знаю, что это нельзя осуществить, тем более что и представителей в иерархах церкви то у меня разве что епископ московский. А силенок у него не так много, чтобы всю братию под себя подмять, вон полувековой бардак разобрать никак не можем, что уж говорить о новых изменениях?
- Так и я о том же Алексей, зачем нам нужен этот бардак? Пускай две ветви не будут враждовать, ведь одному богу молимся и обряды почти такие же, ну а то что крестимся двумя или тремя перстами, так разве столь это важно?– молодой священнослужитель внезапно предстал передо мной зрелым умным мужем, который вынашивал в себе эти идеи не один месяц, а то и год.
А силенок у него не так много, чтобы всю братию под себя подмять, вон полувековой бардак разобрать никак не можем, что уж говорить о новых изменениях?
- Так и я о том же Алексей, зачем нам нужен этот бардак? Пускай две ветви не будут враждовать, ведь одному богу молимся и обряды почти такие же, ну а то что крестимся двумя или тремя перстами, так разве столь это важно?– молодой священнослужитель внезапно предстал передо мной зрелым умным мужем, который вынашивал в себе эти идеи не один месяц, а то и год. Вот откуда у него оказывается бунтарский дух то, а все гадал, что да как. Причина то на поверхности была, стоило только пепел надежд слегка сдунуть и вот она!
- Да, Варфоломей честно сказать порадовал ты меня,– с улыбкой говорю ему, сидя напротив него в его келье-кабинете расположенной в главном здании Корпуса.– Облегчил ты мне мои думы, помог ясность в голове приобрести. Вот только почему не хочешь говорить о том, какие беды от этого идеалистического решения могут быть? Ты не дурак, это видно сразу, да и благоволение мое имеется, значит что-то хочешь другое с этого поиметь. Но раз ты ярый сторонник нашей Церкви-матушки, значит не мирские блага это. Так что же тогда, Варфоломей?
С лица священнослужителя слетела маска робкого святого отца, в глазах вспыхнул и погас фанатичный огонек, сидя напротив меня, Варфоломей прекрасно понимал своим положением, своей почетной, пускай и трудной деятельностью. Он знал, что я ценю преданных и умных людей, не мог не знать, да и глаза у него имеются, чтобы все это увидеть. Так что похоже решился наконец выложить все что есть. На чистоту как говориться, вон даже кипу бумаг принес с собой, под полой, и думает что не вижу ее. Ну-ну, погляжу, что да как.
- Знаешь государь, откуда я родом?– севшим голосом спросил мужчина на год старше меня.
- Нет, об этом я не узнавал, да и решил, что если ты сам не хочешь рассказывать, то не буду прошлое ворошить, ни к чему это.
- Мы жили в месте близ Борисоглебовска, да вот только случилось так, что татары пришлые дошли до нас, что не бывало раньше. Земли разграбили, а нас в полон повели, спасибо казачкам донским выручили тогда, нас мальцов отбили, да вот на поруки царские отдали. Так и получилось, что в семинарию я попал только потому, что раньше был церковным певчим, почти клириком! Да, вот только мало кто знает, что наша церковь многие уклады старые сохранила, вот только дьякон старался не показывать это пришлым,– продолжил Варфоломей, глядя на свои руки.
- Продолжай.
- А что продолжать? Дальше ты государь и так все знаешь, так что решай, нужен ли тебе, такой как я пока поздно не стало. Ведь действительно не мирские блага мне нужны, мне надо, чтобы я мог когда-нибудь проехаться по дорогам Руси и видеть, что люди наши с гордостью смотрят не только на воинов, но и на слуг божьих. Хочу, чтобы, наконец, кончилась эта чума татарская жирующая на наших братьях уже почти полтысячелетия!– огонек священнослужителя понемногу разгорался вновь, голос окреп, ладони сжались сильней.
- Коли так, то не переживай, продолжай свою трудную, но нужную работу отец Варфоломей, а я уж постараюсь подсобить тебе, да и Руси-матушке тоже. Бумаги твои приготовленные я с собой заберу, на досуге просмотрю, а там уж решим, как насущную проблему лучше решить.
Пара десятков желтых листов собственного производства, налаженного еще в прошлом году, в аккуратной папке оказались у меня в руках, я же сразу отправился обратно в свою резиденцию.
…Да, господа, все же одни маленькие изменения в контексте могут принести нешуточные проблемы, или же наоборот великое благо для заинтересованных лиц. Так что мое сугубо практичное желание примерить никоновцев и «раскольников» между собой, а соответственно подвести их под единую вертикаль власти, патриарха, носит циничный управленческий характер, с теологией мало связанный, но при этом от нее родимой не далеко ушедший.