***
Мда... Не такая уж она и хрупкая, как выяснилось. Во всяком случае, кости у нас у обоих остались целыми и теперь, лёжа на кровати, я обессилено пялился в потолок, а Хелен, прижавшись ко мне разгорячённым, ещё не отошедшим от предыдущего буйства телом, рассказывала о себе. Правда не с самого рождения, хотя теперь меня это тоже интересовало, а с того момента, как советский диверсант со странным прозвищем и смешной фамилией, скрылся в темноте весенней ночи.
Гестаповца хватились уже на утро. Но Лена выдала заготовленную версию и от неё отстали. Как я и предполагал, следствие быстро связало исчезновение контуженного Шнитке и пропажу важного фрица, труп которого, кстати, так и не нашли. Под утро, после моего ухода прошёл дождь и сыскные собачки обломались со следом. Жизнь у Нахтигаль вошла в прежнюю колею, только вот с каждым днём она всё чаще и чаще вспоминала улыбчивого русского. И первую с ним встречу, когда Хелен отчаянно труся но, не желая этого показывать, разговаривала с ужасным «невидимкой» который ещё тогда показался ей вовсе не таким уж ужасным. И во второй раз, когда тот же самый парень, невероятным образом оказался у них в госпитале, да и ещё не смотря на ранение, умудрился грохнуть её шантажиста. А уж когда он её поцеловал...
— Ты знаешь милый, каждая девушка мечтает, чтобы у неё был сильный, надёжный и любящий мужчина. Я ведь тебя почти совсем не знаю, и может быть всё выдумала, но в мечтах, ты был именно таким. Просто один сумасшедший русский, так хорошо вошёл в мои, наверное, ещё детские фантазии о прекрасном принце, что я кроме него больше никого не могла видеть...
Так как Лена на секунду замолкла, я заверил её, что готов соответствовать и детским мечтам и взрослым эротическим фантазиям на все сто. Для её счастья мол, в лепёшку расшибусь и хоть луну с неба достану. В общем, трындел все те глупости, которые положено говорить в таких случаях. Единственно что, сам себе удивляясь, говорил на полном серьёзе и самое главное собирался делать то, что говорю. Мда... В последний раз меня так накрывало лет в шестнадцать, когда был период гипертрофированной сексуальности. А к сегодняшнему дню я уже и забыл, что такое бывает...
Хелен, слушая эти слова, только что не мурлыкала и я был готов говорить и говорить. Но тут за окном, услышал громкий оклик по-французски и мысли немного переключились. Стало интересно, как она сюда вообще попала? Оказывается, месяца через полтора после моего ухода, к ним в госпиталь привезли пленного из террор-группы. Лицо у парня было окровавлено, но ей издалека показалось что это я, и железная фройлян, в первый раз в жизни хлопнулась в обморок. Все посчитали, что это от переутомления, но Лена поняла, что теперь при виде каждого русского раненого, её будет так же колбасить и недели через две, поддавшись на уговоры отца, уехала в Берлин.
Только тут её поджидала мама, которая моментально начала полоскать мозги. Муттер была озабочена матримониальными планами и считала, что в двадцать четыре года быть не замужем и соответственно не иметь ребёнка, очень вредно как для здоровья, так и для репутации. Младшую Нахтигаль, от крупного семейного скандала спас двоюродный брат, который служил главным хирургом в Оранжском госпитале и, приехав очень вовремя, забрал кузину с собой. Угу... Понятно... Вечный конфликт детей и родителей в действии. Знала бы маман, с кем её доча сейчас время проводит — точно бы дуба дала.
Елена продолжала говорить, но я, ощущая аппетитные выпуклости, касавшиеся плеча, отвлёкся и, поласкав её грудь, притянул тяжело задышавшую девчонку к себе, начав всё по-новой...
***
До начала комендантского часа оставалось минут сорок, когда мы, помывшись, (горячая вода, у неё почему-то была) сели на небольшой кухоньке перекусить. То есть жевал я, а Хелен, по-бабьи подперев щёку, просто смотрела на это действо. Вдруг вспомнив, для чего собственно говоря я сюда вообще шёл, чуть не подавился. Ёпрст! Ну и балбес! Наплёл ей с три короба, а самого главного не сказал. Всеми этими словами, про высокие чувства, барышни готовы довольствоваться только до определённого возраста. Потом им требуется большее. Вот и у моей — в глазах грустинка. Чувствует, что свалит сейчас её прынц и увидимся ли ещё — большой вопрос. Так что я зеленоглазую сейчас конкретно утешу. Да и себя на всякий случай тоже. Отложив нож с вилкой, встал, сунул руку в карман, молясь, чтобы коробочка с колечком не потерялась, а то ведь одежду мы друг с друга сдёргивали без особых церемоний и важным голосом сказал:
— Хелен Нахтигаль, я, подполковник Красной Армии Илья Лисов прошу вас стать моей женой.
Может, подполковника я зря приплёл, но предложение делал в первый раз и посчитал, что будет правильным, если будущая жена узнает мой социальный статус. Она конечно дочка миллионера, но и мы не лыком шиты! Потом достал кольцо (слава богу не потерялось) и замер, не зная что делать дальше, так как Алёнка сначала расширила свои и так огромные глазищи, а потом закрыв лицо руками тихо зашмыгала. Интересно, это что значит? Да или нет?
Но как выяснилось, всё-таки — да. Только сначала я её утешал, потом она, наконец, дала ответ, потом, налюбовавшись посверкивающим колечком, так меня поцеловала, что с нас опять слетела вся одежда...
Не понял? Почти дойдя до нашей гостиницы, в голых кустах по краям дороги, увидел странное шевеление. Если бы я как нормальный человек топал по тротуару, то фиг бы что заметил. Но сейчас шёл слегка опасаясь патрулей, поэтому держался тени, стараясь двигаться «огородами». Вот и увидел странные фигуры первым. Блин! Неужели эти французские урки настолько оборзели, что всё-таки решились на налёт? В противном случае, чего бы этим теням прятаться возле места нахождения парагвайских коммерсантов? Я насчитал шесть силуэтов и беззвучно присвистнул — крупная банда! Куда только полиция смотрит? Надо будет сейчас мимо них проскочить и наших, которые наверняка сидят и меня ждут, предупредить, чтобы гауптмана со своей командой вызывали. Мы бы и сами бандитов в момент успокоили, но куда потом трупы этих бандюков девать? Так что пусть принимающая сторона озаботится безопасностью...
Только хотел уйти влево, как возле толстенного дуба опять увидел фигуры. Ититская сила! Да сколько же вас? Наплевав на сохранность и чистоту пальто, брякнулся на землю, быстро загребая локтями, пытаясь обогнуть с фланга эту ночную компашку. Но когда подполз поближе и разглядел оружие, передумал проскакивать в гостиницу. Просто всё стало очень серьёзно. У налётчиков не бывает винтовок. И пулемёт им тоже ни к чему. Выходит, мы ошиблись, предполагая, что «хвост» был криминальным. Здесь всё гораздо хуже. Это, наверное, те самые макизары — партизаны по-нашему. А за каким чёртом партизанам так палиться и устраивать охоту за мирными бизнесменами? Пусть гостиница и находится на окраине города, да и войск в нём практически нет, но комендантской роты за глаза хватит на то чтобы распылить десяток таких отрядов. Так что рисковать они могут только в одном случае — когда будут знать, что из себя представляют, эти самые парагвайцы. Мда... получается где-то произошла утечка. Или от нас, или от немцев. Кураторами у маки всегда были англичане, значит и приказ исходит от них. Про теперешних галльских опекунов, нам ещё на инструктажах перед выездом говорили. Да и как не крути, самостоятельно французы на такое бы не решились. А если к островитянам попадёт тот же Санин, то нам будет больно об этом вспоминать. Англы разумеется, от всего отопрутся, но переговоры будут сорваны, да и лимонники, зная о наших планах могут сыграть свою игру...