— Ты знаешь, когда я почувствовал искреннюю гордость за свою страну? Даже не тогда, когда по радио о победах СССР говорить начали. Это всё происходило очень далеко и казалось чем-то нереальным. Просто год назад, в Лионе, на вокзале, увидел немецкий эшелон. То, что этих битых бошей вывели с Восточного фронта, я позже понял. А тогда глядя, как они улыбаясь пытаются болтать с мальчишками, которые, как и все ребята бегали смотреть технику на платформах, просто подумал, что германцы какие-то неестественно радостные. И тут один из мальчишек закричал по-русски, подзывая своего друга. Эти пацаны были из русской общины Лиона. Ты бы видел, как испугались немцы! Как они при звуке русской речи шарахнулись в сторону, хватаясь за оружие! Вот тогда и почувствовал настоящую гордость оттого, что я русский. Если толпа здоровых мужиков, хватается за автоматы, пугаясь маленьких детей, то это очень много значит...
— А вернуться обратно вы не думали?
— Раньше не думали — отец тогда совсем не доверял красным, а сейчас даже он сильно колеблется и в разговорах всё чаще говорит, что мечтает быть похороненным в родной земле.
— Ну а сам?
— Хм... Ты думаешь в СССР нужен инженер, специалист по выращиванию винограда? Да и отца я не оставлю...
— Вот и приезжайте после войны всей семьёй. Без работы точно не останешься, или ты думаешь, у нас виноград не растёт? А насчёт того, что Арсений Викторович красных опасается, так Сталин, ещё месяц назад издал указ о реабилитации всех белоэмигрантов, не запятнавших себя сотрудничеством с немцами и борьбой против СССР после двадцать третьего года..
— Слышал я это выступление... И ты Илья, считаешь что это правда?
— Сталин слов на ветер не бросает, а мы стольких в этой войне потеряли, что образованные люди сейчас как воздух нужны. Он же говорил, что их руки и их знания как никогда могут понадобиться стране. Про патриотизм, помнишь как загнул? Так что после войны приезжай на разведку, а потом и своих перетянешь. Во всяком случае, твоим детям, из-за того что они не французы, драться не придётся.
Пока Мишка в раздумьях качал головой, я думал, что на мой первый вопрос — про навыки в конспирации он так и не ответил. А ещё минут через пять, мы доехали до секонд-хенда мадам Ланжо. Там прибарахлились почти новой кожаной курткой, крепкими штанами по размеру, свитером и ботинками-говнодавами. А то в моих штиблетах, бегать по зимним дорогам было несерьёзно. Упаковав шмотки, мы вышли к машине. Пока пропускали пустую телегу, с высоченными бортами, которую тянул крепкий битюг, вдруг почувствовал чей-то взгляд. Глянув направо, увидел парня, который пялился на меня как на тень отца Гамлета. Француз вытаращив глаза вхолостую открывал рот, но заметив что я смотрю на него, быстро повернулся и оглядываясь через плечо рванул вдаль по улочке.
Блин, что-то морда у этого лягушатника, очень знакомая. Особенно вот этот нос — баклажаном. Пихнув Мишку в бок, спросил не знает ли он этого типа. Тот, глядя в спину быстро удаляющемуся парню пожал плечами и предположил, что вроде видел его работающим на новой мельнице, а потом поинтересовался, в чём дело. Я ответил, что просто видно почудилось, но сев в машину неожиданно вспомнил. Ядрён батон! Эта морда показалась знакомой, потому что он был один из тех макизаров, которые ехали в задней машине, когда я от англичан ушёл. Во блин, попал! До того моста отсюда километров тридцать. Надо же было так получиться, что нос к носу с этим хмырём именно здесь столкнулись! И ведь он меня точно узнал, поэтому так и пялился. Одна надежда, что англичане судя по их разговорам, должны были улететь позавчера ночью. Выходит, пока это мурло стуканет кому надо, да пока они начнут шевелиться, есть возможность тихо уйти. Вот только бы семью Аристарха Викторовича под молотки не подвести. Ухари из МИ-6 отдельно стоящее шато, возьмут не поперхнувшись. Это не в городе действовать, им для этого даже дополнительные силы не понадобятся... Поэтому когда выехали из городка, попросил Мишку остановиться и собираясь с мыслями начал:
— Значит так, Михаил. Я твоему отцу слегка соврал, про Югославию. То есть я действительно являюсь капитаном Красной Армии, но здесь оказался вовсе не сбежав из плена в Италии. У нас в Оранже была важная миссия. Поверь, ОЧЕНЬ важная. Только где-то произошла утечка информации и англичане сумели выйти на мою группу, с целью помешать выполнению задания. Ребята смогли уйти, а я, прикрывая отход попал в плен. Случайно всё получилось, живым сдаваться не собирался, но «стэн» заклинил в самый неподходящий момент и в бессознательном состоянии англичане сумели меня повязать. Но потом получилось сбежать. А сегодня, столкнулся с одним из тех французов, которые помогали лимонникам. И они постараются повторить захват, как только узнают, где я нахожусь. Так что извини, сейчас семья твоя в большой опасности.
Мишка слушал внимательно и не перебивал. Зато когда я замолк, начал задавать вопросы. И про то, куда меня привезли после пленения. И как удалось уйти. Этот мост он, оказывается, знал, поэтому удивлённо присвистнул, когда понял, что советский капитан, с него со связанными руками сиганул. Даже предположил, обо что я под водой треснулся. Там оказывается ещё перед войной авария была и на дне два грузовика покоятся. Потом неожиданно заинтересовался заклинившим «стэном»:
— Ты помнишь, как его держал, когда стрелял?
Я показал. Мишка, глядя на мои руки, только хмыкнул:
— Распространённая ошибка. Вообще, эта машинка достаточно надёжная, но когда держишь его левой рукой не под стволом, а за магазин, то идёт перекос патрона. Видно до этого не приходилось с подобным оружием работать?
— Я его только в руках крутил и разбирал, а вот пострелять, до того случая не удавалось ...
— Тогда всё понятно...
Михаил тяжело вздохнул и завёл двигатель.
Часть дороги проехали в молчании. Я про себя думал, что самое гадское состоит в том, что даже если прямо сейчас свалю, то налёт на шато это не отменит. Кравцовы могут хоть огромный информационный плакат вывесить — «Русский ушёл», но их всё равно зачистят — для проверки этих сведений. И англичане во время зачистки никого жалеть не будут. А всё из-за моей глупости и тормознутости. Надо было того носастого, сразу хватать.
Хотя с другой стороны как себе это представляю? С громкими воплями гонять француза по городу, а поймав, прибить в тёмном уголке? В принципе можно было гоняться и без воплей, но я его вспомнил поздно... А он, сволочь, с такой мордой от меня уходил, что становилось понятно — ЭТА новость в нём ни на лишнюю минуту не задержится. Так что сведения о воскрешении их бывшего языка, уже разошлись по местной ячейке сопротивления. Мда... И тут, появилась одна мысль. Очень ненадёжная для меня, но сулящая безопасность семье Кравцовых. С ней и обратился к Мише:
— Слушай, есть одна...
— У меня тут идея...
Начав говорить одновременно, мы одновременно же и замолкли. Потом я фыркнул, а младший партнёр фирмы сказал:
— Давай ты первый говори, что надумал.
Ну я и рассказал... Для моей идеи требовалась машина, и оружие. Просто прикинул, как можно оттянуть налётчиков от дома? Выход был один — засечь их разведчиков, потом демонстративно загрузиться в машину и ехать до тех пор, пока меня не попытаются перехватить. На этот раз буду умнее и живым взять меня, не смогут по любому. Тут или прорвусь, или положат в бою — третьего не дано. Единственная трудность, засечь этого самого наблюдателя, а там уже — как повезёт... Михаил, выслушав всё это, задал встречный вопрос:
— То есть, просто взять и уйти не хочешь?
— Если я сейчас уйду, то вас всё равно трясти начнут, подумают, я в доме прячусь. А потом, просто уберут свидетелей, тем более вы — не французы. Единственная просьба к тебе — оружие нормальное достать сможешь? Не охотничье ружьё, а автомат. Если гранаты будут — вообще хорошо...
Кравцов, побарабанив пальцами по рулю, хмыкнул:
— Оружие — не проблема. А ты, выходит, о нас решил позаботиться... Понимаешь, что своя шкура дымится, но не уходишь... По какой причине, можешь озвучить?
— Ты её и сам прекрасно знаешь. Во-первых, обязанным себя чувствую, а во-вторых — русские своих не бросают. По-другому я объяснить просто не могу. Слишком много слов получится...
— А по другому и не надо. Теперь я точно верю, что ты настоящий офицер. Поэтому, мы твой план немного подкорректируем...
И Мишка рассказал такое, от чего я завис окончательно. Оказывается, он входил в Сопротивление. Но подчиняющееся не англичанам, а организованное русскими эмигрантами. С французами они конечно пересекались и даже некоторые дела вместе вершили, но старались держаться особняком. А главное во всём этом, что Кравцов собирается сегодня же рвануть в известное ему место и к вечеру вокруг шато, в засаде будет находиться восемь человек. На мой вопрос, а знают ли они с какой стороны за винтовку держаться, Михаил ответил:
— Там двое наших парней из Лиона и ещё шестеро бывших советских военнопленных. Причём все ребята отчаянные. И командир у них очень хороший. Тоже советский офицер, только попавший в плен в начале войны. Они такие дела проворачивали, что французским макизарам и не снилось. Так что, за их владение оружием не беспокойся.
Шарман, мля! При таких раскладах, мы ещё повоюем! Даже если англичан опять французы поддерживать будут. Какие из лягушатников бойцы, я уже видел, а с «джимми», при помощи наших бывших военнопленных, думаю на равных поговорить удастся. Только, как на эти боевые действия Аристарх Викторович отреагирует? Не хватит ли удар бывшего генерала, когда он узнает, что его почтительный сын активно в войне участвует? Но и на этот вопрос у младшего Кравцова был ответ: