Маркус не опускал трубку, пока там была тишина, он, кажется, забыл о том, что Кристина находится здесь же, в спальне. Потом телефон щелкнул – миссис Демипетто вернулась на линию.
– Мистер Нилссон, я вынуждена закончить наш разговор. Как вам, должно быть, известно, Хоумстед входит в Fertility Assurance Associates, и я могу перезвонить вам завтра во время рабочего дня…
– Нет, не вешайте трубку! Я хочу поговорить обо всем немедленно, сейчас. Я не хочу…
– Простите. У меня есть обязанности – и я должна к ним вернуться. Еще раз заверяю вас, что мы учтем все ваши пожелания и кто-нибудь обязательно свяжется с вами в ближайшее время.
– Вам что, запретили со мной говорить?
– Простите, мистер Нилссон, мне нужно идти. Спасибо за ваш звонок, завтра вам перезвонят. До свидания.
Маркус повесил трубку и закусил губу чуть не до крови.
– Я звоню доктору. Мне нужно докопаться до сути, раз и навсегда!
Кристина слабо кивнула, сердце у нее колотилось, а Маркус уже искал в контактах телефон доктора Давидоу.
– Привет, доктор Давидоу, это Маркус Нилссон, Кристина на громкой связи.
– Здравствуйте, Маркус, Кристина, еще раз привет.
– Привет, – тихо откликнулась Кристина, отметив, что голос доктора сейчас звучит иначе, чем раньше: если в прошлый раз он говорил приветливо и заинтересованно, то сейчас в голосе отчетливо слышались тревога и напряжение.
– Доктор Давидоу, я знаю, что вы говорили сегодня по поводу донора 3319 с Кристиной. И знаю, что остальные образцы его спермы убрали из доступа. Вам об этом известно?
– Да, я разговаривал с Ли Энн из Хоумстеда. Как раз собирался набрать вам…
– И что она вам сказала?
– Она сказала, что они убирают донора 3319 до конца расследования. Я считаю, что с их стороны это будет самым благоразумным в создавшейся ситуации, и она со мной согласилась.
– Так все-таки наш донор это Закари Джефкот?
– Я не знаю, и тот факт, что его убрали из доступа вовсе не означает, что он Джефкот. Хоумстед сделал это на период расследования…
– Док, это он или нет? – Маркус почти кричал, он уже не мог держать себя в руках.
– Они не подтверждают и не опровергают это.
– Со мной то же самое. Вам они тоже не говорят? Но вы же их субподрядчик, ради всего святого!
Доктор Давидоу прочистил горло.
– Я знаю, это трудно понять, но они не раскрывают эту информацию никому, даже мне. У них определенные обязательства перед донором – и они их выполняют.
– Вы действительно не знаете – или просто не хотите знать?!
– Я действительно не знаю. Я их спрашивал – но они не говорят ни да, ни нет.
Кристина вжалась в спинку кровати, заметив, что Мерфи подполз поближе к ней и положил голову ей на бедро. Она положила руку на его теплую, мягкую, шелковистую голову и подумала: неизвестно, кому из нас сейчас это нужнее.
– Доктор Давидоу, они начали это свое расследование уже после разговора с вами, но до того, как убрали его из доступа?
– Этого я не знаю.
– А они убрали его из доступа уже после того, как вы с ними разговаривали?
– Донор 3319 был доступен во время нашего разговора, а мы разговаривали минут пятнадцать или даже полчаса. Я не знаю, когда они убрали 3319 из доступа, но когда я разговаривал с ними – он точно был еще доступен, так что я могу утверждать: таким образом они отреагировали на мой звонок.
– Разве это не означает, что это он убийца?
– Нет, не означает. Это означает только то, что они начали расследование.
– Да о каком расследовании вообще может идти речь?! У них есть имя этого парня! Для того чтобы заглянуть в файл – нужно всего-то три минуты!
– Нет, Маркус, все не так просто.
– Разве это не означает, что это он убийца?
– Нет, не означает. Это означает только то, что они начали расследование.
– Да о каком расследовании вообще может идти речь?! У них есть имя этого парня! Для того чтобы заглянуть в файл – нужно всего-то три минуты!
– Нет, Маркус, все не так просто. Я уверен, что файлы доноров защищены паролями, а может быть даже зашифрованы. Далеко не все в Хоумстеде имеют к ним доступ. Так что ничего еще не известно.
– Ладно, это звучит убедительно, – Маркус задумался, потом кивнул.
– Слушайте, я никогда раньше не бывал в такой ситуации – даже в отдаленно похожей. Я беспокоюсь за вас и Кристину и думаю, что вам стоит завтра прийти ко мне, чтобы мы могли все это спокойно обсудить.
– А они позвонят вам, скажут результаты своего «расследования», когда выяснят все?
– Нет, не позвонят. Я их просил об этом – но они отказали.
– Но я ведь имею право знать эту информацию! – Маркус снова начал заводиться.
Пес повернул голову и с тревогой посмотрел на хозяина.
– Речь не идет о том, на что у вас есть право. Вопрос в том, что у Хоумстеда все законные основания вам ничего не говорить. Послушайте, я только что разговаривал с Мишель по телефону, думаю, вам обоим не помешает сеанс с ней, часа в четыре нормально?
– Мне не нужны сеансы психотерапевта! Мне нужен ответ. Моя жена, возможно, носит ребенка серийного убийцы!
Кристина при этих словах вздрогнула, как от удара.
Вот Маркус и сказал это вслух – и от этого все стало вдруг таким реальным. Слезы навернулись у нее на глаза. Это реально. Это правда. И теперь с ней все кончено – теперь вообще все кончено. Ее мечты о том, чтобы стать матерью, чтобы они стали родителями, мечты об их новой семье – всему этому пришел конец. Мысли у нее путались. Она вдруг поняла, что Маркус никогда не будет воспринимать этого ребенка как своего, никогда не будет ему настоящим отцом, а будет считать, что отцом ребенка является убийца, маньяк. Но она-то по-прежнему любила этого ребенка, он по-прежнему был ее ребенком, только теперь они с ребенком остались совсем одни, больше у них никого не было. Она одна будет тянуть лямку.
Маркус и доктор Давидоу продолжали разговор, но голоса их были все дальше и все неразборчивее. Кристина уже не слышала, что они говорили, не чувствовала пальцами теплую голову собаки. Маркус повернулся к ней, на лице его вспыхнула тревога, но она не могла ничего сказать. Комната вокруг нее закружилась, небесно-голубые стены и бра, струившие мягкий свет, куда-то исчезли, и она вдруг погрузилась в полную темноту. И больше она ничего не помнила – потому что потеряла сознание.
– Кристина! – воскликнула Линда. – Вечеринка твоя была просто отпад! Не пропадай, ладно?
– Конечно, спасибо! – Кристина тоже в ответ натянула улыбку, стараясь не подавать виду, что что-то не так. С утра ее опять рвало, но она уговаривала себя, что это просто утреннее недомогание – и больше ничего. Ей просто нужно пережить еще один день.
Мелисса вступила в разговор.
– Удачи тебе! Мы будем скучать.
– И я буду скучать.
Кристина пошла к своему кабинету мимо административного кабинета, где сидела Пэм, которая помахала ей рукой, приглашая зайти, но Кристина только ответила ей приветливым взглядом и продолжила путь. Дойдя до своего кабинета, она открыла дверь и вошла.
– Это ты? – позвала Лорен из смежного кабинета, поднимаясь из-за стола.
– Да! – крикнула в ответ Кристина, уронив на голубой ковролин свою большую сумку, рюкзак и мелочь из кошелька. Она обвела взглядом комнату, не узнавая ее: накануне она уже собрала все свои вещи, и теперь кабинет казался совершенно чужим, несмотря на то, что она отработала тут почти десять лет.