– Простите, – прочирикала Алина. – Я плохо расслышала вашу фамилию: Толстая или Достоевская?
– Вау! – закричала Тина. – Я вас читаю! Прикольно! Больше всего мне понравилось, когда тетеньку дома в ванне утопили, а потом в море кинули, но врач все равно понял, в чем дело. Он мертвую шприцем проткнул! Хрясь! Под микроскоп сунул и все понял! Мама, я выучила новое слово! Микроскоп! Мама, я его у ней в книжке вычитала! Мама, похвали меня!
– Умница, – ответила Манана. – Но надо говорить «у нее», а еще лучше сказать «у писателя».
Алина закатила глаза.
– Куда катится мир! Люди читают всякие бредни!
Юра стиснул зубы. Я поняла, что он сейчас сделает, положила руку ему на колено и чуть сжала ногу. Шумаков крайне нервно относится к людям, готовым ткнуть длинной иглой в больное место литераторши Виоловой. Я многократно объясняла ему: «Поверь, я не реагирую на щипки, давно привыкла к глупостям, которые пишут обо мне журналисты, и игнорирую злобные высказывания в свой адрес».
Но Юра все равно бросается на моего обидчика с шашкой наголо, вот и сейчас он произнес ледяным тоном:
– Женщине, которая рассказывает о превращении мозга в сыр, не следует критиковать чужое творчество. Вы читали хоть один роман Виолы?
– Нет, – с брезгливостью выдала диетолог. – Никогда не возьму в руки подобную литературу.
– Если вы не читали ее произведения, откуда такое пренебрежение? – Шумаков явно решил поставить Алину на место.
Та растерялась, и тут оживилась Аня:
– Если вы прихватили на судно пару своих детективов, дайте мне, я вас обожаю. Арина – это псевдоним?
– Да, – слегка успокоился Юрасик, – по паспорту она Виола Тараканова.
– Разве можно ожидать душевной тонкости от людей, которые с утра набивают желудок сосисками?! – выпустила очередную отравленную стрелу Алина.
Юра вновь побледнел, но тут Самойлов встрепенулся и взял инициативу в свои руки:
– У нас остались три красавицы: Ирочка, Света и Лизонька. Катя, моя жена, занимается благотворительностью, она основала приют для девочек‑сирот. Мы берем в свою семью несколько воспитанниц по очереди, и они некоторое время живут с нами.
– Очень благородно, – вякнула Манана.
– Ирочка, она в зеленом платье, – продолжал Василий Олегович. – Круглая отличница, ходит в седьмой класс; Светлана больше увлекается спортом, имеет разряд по художественной гимнастике, но ей надо подтянуть математику, так?
Одна из девочек, сидевших в самом конце стола, смущенно кивнула.
Воспитанницы были в разной одежде, а вот в волосах у них я заметила одинаковые заколки, украшенные пластиковыми божьими коровками. У Иры было два «краба», у Светы один.
– Ну, ничего! – отечески улыбнулся Самойлов. – В этом учебном году будешь заниматься усердней и догонишь Ирину по успеваемости. Лизонька у нас выпускница, ей в ноябре исполняется восемнадцать и… А где Елизавета?
Все гости одновременно повернули головы в сторону сирот.
– Ира, – спросила Катя, – почему Лиза не вышла к завтраку?
– Не знаю, – еле слышно ответила та.
– Она вчера отравилась, – неожиданно заявила Светлана. – Я к ней утром зашла, а ей плохо, она сказала: «Голова сильно кружится».
Катя покачала головой.
– Светлана, причешись! Где твоя вторая заколка? С одной ты выглядишь растрепанной!
– Я ее потеряла, – призналась Света.
Катя сдвинула брови, потом встала и вышла из столовой.
Василий Олегович завел громкую беседу с Зарецким, жена ученого начала строить глазки главному художнику, официант приволок очередной кофейник, а я, дождавшись момента, когда присутствующие увлекутся разговорами, тихонько выскользнула в коридор и поторопилась в свою каюту. Почему‑то очень захотелось принять душ.
Ванная комната, примыкавшая к спальне, оказалась неожиданно большой, в ней висело много полотенец вкупе с четырьмя халатами.
Я постояла под струями воды, потом завернулась в полотенце и стала расчесывать волосы. Наверное, зря я согласилась принять участие в поездке, меньше всего мне нравится в чужом пиру похмелье. Что за странная идея пришла в голову Василию Олеговичу? Если его фирма никогда не устраивала корпоративных мероприятий, на которые сотрудников зовут семьями, то зачем сейчас стихийно разжигать дружбу?
– Надо срочно вызвать бригаду! – неожиданно раздался голос Юры.
Сначала мне показалось: пока я мылась, Шумаков вошел в комнату. Поэтому я высунулась из ванной, хотела спросить, о чем он ведет речь, и увидела, что в каюте пусто.
– Может, все обойдется? – воскликнул Василий Олегович. – Не хочу бросать дело. Вероятно, Лиза просто потеряла сознание.
– Неужели вы ничего не поняли? – сухо сказал Юра. – Немедленно соединитесь с берегом.
И тут я сообразила: очевидно, впритык к нашей ванной прилегает еще одна комната, ванная рассчитана на две каюты, вон дверь. Я нажала на ручку и увидела пустую, похоже, никем не занятую спальню. Значит, Шумаков и Самойлов беседуют в коридоре. Я вернулась в ванную. Кондитер показался мне слегка испуганным.
– Что делать? – задал он классический вопрос.
– Немедленно причалить и вызвать на набережную «Скорую», – ответил Юра.
– Мне необходимо докопаться до истины, – невпопад заявил Самойлов.
– Лучше поменять планы, – решительно предложил Юра.
– Это невозможно!
Василий Олегович что‑то неразборчиво забормотал, я вошла в спальню и легла на кровать. Нехорошее предчувствие тихо вползло в душу. Возник вопрос: почему Юра зовет родного дядю на «вы»? По какой причине директор фабрики носит фамилию Самойлов, а мой приятель – Шумаков?
Дверь в коридор дернулась, потом раздался стук.
– Кто там? – на всякий случай спросила я.
– Юра, – ответил мужской голос.
Я встала и распахнула створку.
– Я не запирала! Похоже, замок сам заблокировался.
Шумаков подергал туда‑сюда ручку и сказал:
– Замок заедает! Ерунда! Я видел доску с запасными ключами, отопрем, если не сработает!
– Не разделяю твоего оптимизма, – фыркнула я. – Если на круизном теплоходе не работает замок в каюте, то и в моторе могут обнаружиться неполадки!
– У тебя плохое настроение? Голова болит? – заботливо осведомился Юра. – Что ты предпочитаешь: растворимый аспирин или цитрамон?
– Почему ты Шумаков, а твой дядя Самойлов? – задала я вертевшийся на кончике языка вопрос.
Юра сел на край кровати.
– Василий Олегович – брат моей матери, та стала Шумаковой, когда вышла замуж.
Я испытала большое облегчение, а потом досаду: самой следовало додуматься до элементарно простого ответа.
– Так аспирин или цитрамон? – спросил Юра. – Правда, таблетки и растворы не всегда эффективны. Я знаю лишь одно стопроцентно срабатывающее средство от мигрени, но ты не согласишься его принять.
Меня в секунду охватило любопытство.
– Какое?
– Гильотина, – сообщил Юра. – Нет головы – нет проблемы.