– Мигель попробовал шагнуть назад.
Иоахим кивнул и сделал шаг вперед:
– У меня есть к вам деловое предложение. Я хочу попытаться компенсировать свои потери. Возможно, как вы говорите, в том, что случилось, не было злого умысла.
Мигель растерялся. "Не было злого умысла". Неужели этот человек осмелился обвинить Мигеля в обмане, в том, что убытки Мигеля на сахаре были уловкой, дабы заполучить у Иоахима его пятьсот гульденов? Дня не проходит, чтобы маклер не дал кому‑нибудь неправильного совета, и те, кому он стремится служить, иногда разоряются. Люди, неспособные рисковать, не должны играть на бирже.
– Я хочу, чтобы вы вернули то, что мне причитается, – настаивал Иоахим.
И тут Мигель понял, кто посылал ему странные записки. Он понял, кому принадлежит этот неровный, нервный почерк.
– Это вы посылали мне эти записки.
– Я хочу, чтобы вы вернули мои деньги, – подтвердил Иоахим. – Я хочу, чтобы вы помогли мне их вернуть. И не меньше, чем вы мне должны.
Мигель больше слышать не мог о долгах. Он просчитался, и только. Они оба пострадали. На этом нужно поставить точку.
– О каких деловых отношениях можно говорить, когда вы посылаете подобные записки? Как я должен это понимать?
Иоахим молчал. Он смотрел на Мигеля, как собака – на человека, который ее ругает.
Мигель сделал еще одну попытку.
– Мы поговорим об этом, когда я буду свободен, – сказал он Иоахиму, нервно озираясь в страхе быть увиденным шпионами маамада.
– Я понимаю, что вы занятой человек, – развел руками Иоахим. – У меня, как вы видите, полно свободного времени.
Мигель бросил взгляд в сторону биржи. Каждая минута, проведенная здесь, могла означать потерянные деньги. А что, если человек, которому он мог бы сбыть свои фьючерсы на бренди по вполне приемлемой для него цене, сейчас покупал эти акции у кого‑то другого?
– Однако я спешу, – сказал он Иоахиму. – Поговорим позже. – Он снова шагнул назад.
– Когда?!
Вопрос был задан с такой решимостью, что скорее походил на приказ. В нем была такая страстность, словно Иоахим крикнул: «Стоп». Лицо того изменилось тоже. Теперь он смотрел на Мигеля сурово, как мировой судья, объявляющий вердикт. В мясных рядах несколько человек остановились и посмотрели в их сторону. У Мигеля бешено заколотилось сердце.
Иоахим продолжал идти с ним рядом по направлению к площади Дам.
– Как вы собираетесь со мной связаться, если не знаете, где меня искать?
– Это правда, – согласился Мигель, глупо хихикнув. – Как непростительно беспечно с моей стороны. Поговорим в понедельник, после закрытия биржи, в таверне "Поющий карп".
Это была небольшая тихая таверна, в которую Мигель заходил, когда ему нужно было выпить и что‑то обдумать.
– Хорошо‑хорошо! – радостно закивал Иоахим. – Я позабочусь, чтобы все было сделано как надо. Можно все вернуть назад. А теперь пожмем руки как деловые люди.
Но Мигель не намеревался дотрагиваться до Иоахима ни за что на свете, поэтому он поспешил прочь, притворившись, будто не слышал. Нырнув в толпу у входа в биржу, Мигель отважился оглянуться и, не увидев Иоахима, решил передохнуть, прежде чем войти. Биржевые дельцы проходили мимо, устремляясь к воротам, некоторые приветствовали его. Мигель поправил шляпу, глубоко вдохнул и прошептал на древнееврейском молитву, возносимую при получении плохих новостей.
Не двигаться на бирже с места было ошибкой. Как только Мигель остановился, на него набросилась дюжина маклеров самого низкого пошиба, испытывая степень его платежеспособности.
– Сеньор Лиенсо! – кричал едва знакомый Мигелю человек в нескольких шагах от него.
Как только Мигель остановился, на него набросилась дюжина маклеров самого низкого пошиба, испытывая степень его платежеспособности.
– Сеньор Лиенсо! – кричал едва знакомый Мигелю человек в нескольких шагах от него. – Я хотел поговорить с вами о поставках меди из Дании.
Другой отталкивал первого:
– Уважаемый сеньор, вы единственный, кому я могу это сказать, но у меня есть сведения, что цены на корицу сильно изменятся в ближайшие несколько дней. Но пойдут ли они вверх или вниз? Хотите это узнать, пойдемте со мной.
Молодой маклер в португальской одежде, которому на вид было не больше двадцати, пытался вытащить его из толпы:
– Я хочу вам рассказать, насколько вырос рынок сиропа за последние три месяца.
После тягостной встречи с Иоахимом у Мигеля не было настроения общаться с этими мусорщиками. Среди них были представители всех народов, их сплачивала нужда, которая не требовала единого языка или происхождения, достаточно было желания выжить, готовности перепрыгивать с одного обрыва над пропастью на другой. Мигель пытался пробиться сквозь толпу, чтобы двинуться дальше, когда увидел, что к нему идет его брат в сопровождении парнасса Соломона Паридо. Ему было крайне неприятно, что Даниель и Паридо видят его в столь недостойной компании, но теперь, когда его уже увидели, скрываться было поздно. Все зависит от того, как себя держать.
– Господа, господа, – обратился он к окружающим его неудачникам, – боюсь, вы приняли меня не за того человека, который мог бы вести с вами дела. Всего вам доброго.
Он пошел прочь, чуть не натолкнувшись на брата, который теперь находился всего в нескольких футах от него.
– Я тебя искал, – сказал Даниель, который после сахарного кризиса даже не смотрел в сторону Мигеля на бирже. Теперь он стоял рядом, наклонившись к нему, чтобы не перекрикивать окружающий гул. – Однако я не предполагал, что найду тебя в компании людей столь никчемных.
– Что вы хотите, господа? – спросил он, обращаясь главным образом к Паридо, который стоял молча.
Что‑то в последнее время парнасс стал попадаться на его пути чаще, чем хотелось бы Мигелю.
– Мы с вашим братом обсуждали ваши дела, – поклонился ему Паридо.
– Господь и вправду наградил меня, если двое таких значительных людей нашли время, чтобы обсудить мои дела.
Паридо сощурился:
– Ваш брат сказал, что у вас трудности.
Он попытался улыбнуться, но от этого не стал менее угрюмым. Мигель холодно посмотрел на него, не зная, что ответить. Если этот болван брат опять говорил о кофе, он задушит его прямо в центре биржи.
– Не думаю, – сказал он, – что мой брат так хорошо осведомлен о моих делах, как он думает.
– Я знаю, что ты по‑прежнему получаешь письма от этого еретика Алферонды, – сказал Даниель небрежно, словно ему было неведомо, что он раскрыл сведения, из‑за которых на Мигеля может быть наложен черем.
Паридо покачал головой:
– Ваша переписка меня не интересует. Ваш брат, насколько я понимаю, желает вам помочь и считает, что не стоит посвящать посторонних в дела семьи.
– В этом я с вами согласен, – осторожно сказал Мигель.
Что означало такое великодушие? Действительно, гнев Паридо немного остыл после того, как Мигель потерял деньги в результате сахарного кризиса. Паридо больше не подходил к дельцам, с которыми разговаривал Мигель, и не советовал им найти маклера почестнее. Он больше не выходил демонстративно из комнаты, когда туда входил Мигель. Он больше не отказывался разговаривать с Мигелем, когда Даниель приглашал парнасса к ужину.
Но даже после разорения Мигеля Паридо находил способы навредить ему. Например, он и его друзья, стоя на площади Дам, открыто дразнили и высмеивали Мигеля и показывали на него пальцами, словно школьники.