Обещаю не использовать эти сведения. Мне это нужно знать для себя. На Паридо?
– Паридо? – переспросила Гертруда. – Я никогда не работала на Паридо. Я бы о нем вообще никогда не узнала, если бы не вы. – Она засмеялась и ткнула в него пальцем. – Я поняла, что вы так думаете. Как только вы сказали, что разоблачили меня, я поняла, что вы думаете, будто я агент Паридо. Будь я агентом Паридо, – продолжала она, – я заслуживала бы, чтобы меня погубили.
У Мигеля перехватило дыхание. Он рассчитывал услышать нечто иное.
– Вы обманным путем заставили меня поверить вам. Почему?
– Потому что я хотела стать богатой, – сказала Гертруда, стукнув ладонью по столу. – И уважаемой женщиной. И все. Ни на кого я не работала. У меня не было намерения уничтожить вас. Я только хотела заняться коммерцией с влиятельным человеком, который помог бы мне стать богатой. А когда вы потеряли деньги, я осталась с вами, потому что вы мне нравились. Я не помышляла обмануть вас. Мигель, я всего лишь воровка. Да, я воровка, но не злодейка.
– Воровка? – повторил он. – Так, значит, вы украли эти деньги, эти три тысячи гульденов?
Она покачала головой и при этом так низко наклонила голову, что Мигель опасался, что она ударится о стол.
– Я заняла эти деньги. У ростовщика. У мерзкого ростовщика. Такого мерзкого, что даже евреи выгнали его.
Мигель закрыл глаза.
– Алферонда, – произнес он.
– Да. Единственный человек, который согласился дать мне в долг требуемую сумму. Он знал, для чего мне были нужны деньги, и он знал, кто я.
– Почему он мне ничего не сказал? – спросил Мигель. – Он специально так сделал, чтобы настроить нас друг против друга. Зачем ему это было надо?
– Добрым его не назовешь, – сказала она с грустью.
– Гертруда, – он взял ее руку, – почему вы не сказали мне правду? Как вы могли позволить мне погубить вас?
Она засмеялась:
– Знаете, Мигель, милый Мигель, я вас вовсе не виню. Что бы вы могли сделать? Бороться со мной? Выспрашивать о моих планах? Вы уже знали, что я обманщица, и стремились разбогатеть во что бы то ни стало. Вас не в чем обвинить. Но сказать вам правду я тоже не могла, потому что тогда вы перестали бы мне доверять. Вы боялись, что этот ваш совет узнает, что вы ведете дела с голландкой. Стали бы вы вести дела с голландкой, которая к тому же еще и преступница? В особенности такая, как я.
– Такая, как вы?
– Я должна уехать из города, Мигель. Я должна уехать сегодня ночью. Алферонда ищет меня повсюду, и если найдет – мне не поздоровится. Вы знаете, о его зверствах ходят легенды.
– Почему вы боитесь Алферонду? Почему просто не отдать ему деньги, которые я перевел на ваш счет? Я заплатил вам три тысячи, которые вы мне давали.
– Я должна ему еще проценты – восемьсот гульденов.
– Восемьсот?! – вскричал Мигель. – У него стыда нет!
– Он ростовщик, – сказала она с грустью.
– Я поговорю с ним. Он мой друг, и я уверен, что мы договоримся. Он не может брать с вас такие проценты. Мы договоримся о приемлемых процентах, и я помогу вам их заплатить.
Она сжала его руку:
– Бедный милый Мигель, вы слишком добры ко мне. Я не могу позволить вам этого делать. Вы выбросите свои деньги на ветер и ничего хорошего не добьетесь. Может, Алферонда и ваш друг, но не мой. Он не может рисковать своей репутацией, проявляя к кому‑то доброту. И разве может он быть настоящим другом, если так вас обманул? Даже если долг Алферонды будет улажен, все равно я останусь должна агентам в Иберии.
Заказ был сделан от моего имени, а не от вашего, и они будут искать Гертруду Дамхёйс в Амстердаме. Если я останусь, рано или поздно они меня найдут, и тогда мне конец. Я должна уехать сегодня, но прежде я скажу вам наконец всю правду. Вы этого заслуживаете.
– Вы мне еще не все сказали?
– Нет. Есть еще кое‑что. – Несмотря на опьянение, она улыбнулась своей неотразимой улыбкой, которая никогда не оставляла Мигеля равнодушным. – Вы спрашивали, что я имела в виду, сказав "такая воровка, как я". Я вам скажу. – Она придвинулась к нему ближе. – Вы должны понять, я не простая воровка. Я не краду деньги из карманов и не режу кошельки, я не граблю лавки. Вас часто интересовало, куда я отлучаюсь из города. Глупец, вы же читали все эти истории, и читали их потому, что я познакомила вас с ними. Вот как ловко я придумала.
У Мигеля перехватило дыхание.
– Что вы хотите сказать? Что вы с Хендриком?.. – У него не хватило духу закончить фразу.
– Да, – тихо сказала Гертруда. – Мы Очаровательный Петер и его Женушка Мария. Причем трудно сказать, кто есть кто. – Она засмеялась. – Боюсь, бедняга Хендрик еще больший глупец, чем вы. Но он всегда послушно делал то, что ему велели, и ему нравилось, чтобы все вокруг считали, будто это он стоит за геройскими грабежами Петера. Впрочем, какое это имеет значение. Я полагала, что, если люди будут считать Петера героем, никто его не выдаст и легенда будет мешать его поимке. Мы не рассчитывали, что план настолько удастся. Я ожидала, что люди будут рассказывать друг другу истории о наших приключениях, но и подумать не могла, что их напечатают. Половина историй, которые вы прочитали, выдумка, а другая половина – очень большое преувеличение, но они сослужили нам хорошую службу.
– А где Хендрик сейчас?
– Удрал. – Она вздохнула. – Глупый человек. Но не настолько глупый, чтобы не понимать, что значит не заплатить жестокому ростовщику. Я его не видела после печальных событий на бирже. Он был против моих отношений с Алферондой и против моих планов разбогатеть на бирже. Он не понимал, как это все работает, и считал, что мой план обречен. Боюсь, в любом случае приключения Очаровательного Петера должны закончиться.
– Как я мог поступить так с вами? – сказал Мигель и закрыл лицо руками.
– Я сама виновата. Подвергла вас риску. А эта бедняжка, жена вашего брата. Скажите ей, что я сожалею, что напугала ее тогда.
– Она скоро станет моей женой, – сказал Мигель, решивший, что должен быть откровенен до конца.
– Вот как. Что ж, не могу похвастать, что понимаю, как это все устроено у израильтян, но это не мое дело.
– Что именно увидела Ханна? Она ничего не поняла.
Гертруда засмеялась:
– Она ничего не поняла. Забавно. Она видела, как я разговариваю с Алферондой, и я испугалась, что если вы об этом узнаете, то станете подозрительным. Но, – сказала она, вставая из‑за стола, – хватит болтать, сеньор. Мне пора.
– Мадам, вы слишком пьяны, чтобы отправляться из города сегодня. Позвольте отвести вас домой.
Она засмеялась и схватилась за его руку, чтобы не упасть.
– Ах, Мигель, все еще пытаетесь заманить меня в постель.
– Я лишь хочу, чтобы вы живой и невредимой…
– Ш‑ш‑ш. – Она прижала палец к губам. – Нам больше ни к чему рассказывать истории. Хватит историй. Я должна уехать и должна уехать сегодня ночью. А то, что я пьяна, мне поможет, а не помешает. – Но она не уходила. – Вы помните, сеньор, тот вечер, когда вы попытались меня поцеловать?
Он хотел солгать, сделать вид, что это был такой незначительный эпизод, что он о нем даже не помнит.