– Здорово, – подхватил Ла Брава. – Сильно он тебя порезал, а? – Он видел, пьяница уже заглотил наживку.
Он ощутил чье‑то присутствие за спиной и обернулся – это Морис пришел за ним.
– Тащи сюда фотоаппарат.
Понизив голос, Ла Брава переспросил:
– Ты уверен? Им это может не понравиться.
– Сделай одолжение, лапочка, – обратился Морис к девушке за партой. – Отопри еще разок дверь – мой приятель сбегает за фотоаппаратом.
Пэм проводила его к задней двери– пусть потом постучит, и она снова откроет, пообещала она.
Значит, Морис все‑таки хочет сфотографировать свою приятельницу– теперь Ла Брава знал это наверняка, – запечатлеть ее с опухшими глазами и отекшей физиономией, а наутро предъявить ей снимок: «Вот так ты выглядишь, красотка, когда напьешься». Думает, от стыда она бросит пить. Однако, если женщина и впрямь склонна к запоям, это напрасная трата времени. Лучше уж сфотографировать Эрла, когда он демонстрирует свой шрам. Снять его снизу: Эрл сидит, закинув ногу на ногу, подтянув вверх одну штанину и выставив лодыжку с блестящим шрамом в форме полумесяца, тычет в него грязным ногтем, усмехаясь беззубым ртом – пьяный, расплывшийся в счастливой, самодовольной усмешке.
Открыв багажник, Ла Брава наклонился, нащупал внутри футляр с камерой, вытащил «лейку» и поставил широкоугольный объектив.
Тут на миг его ослепила вспышка фар. Оглянувшись, Ла Брава успел заметить, как вновь прибывшая машина развернулась параллельно зданию и ее темный капот остановился под самым фонарем, висевшим над задней дверью. Ла Брава снова сунул руку в футляр, отыскал вспышку, выпрямился и захлопнул багажник.
Из второй машины выскочил молодой парень – крупный, хорошо сложенный, в серебристой спортивной куртке, под которой была синяя униформа. Он забарабанил в дверь своим увесистым кулаком, с трудом запихнув другую руку в карман джинсов. Ла Брава подошел к нему. Парень ухмыльнулся, вновь занося кулак, из уголка его рта торчала зубочистка.
– Как тебе вечерок? – Его речь звучала невнятно.
Крепко сбитый, с хорошо развитыми мускулами, рост по меньшей мере шесть футов и три дюйма, вес где‑то двести тридцать фунтов. Светлые волосы в свете фонаря отливали зеленым– все спутанные, пробора не видно, клочьями прилипшие к голове, словно парень искупался и кое‑как продрал свою растительность пальцами. Вблизи Ла Брава разглядел, что этот тип не так уж и молод, ему хорошо за тридцать, однако он из тех – это подсказывал и его облик, и запах, и выработанное бывшим охранником чутье, – кто вечно толчется в барах, ищет, с кем бы потягаться в армрестлинге. Деревенский тупица, выставляющий напоказ мускулы и демонстрирующий силушку, не выпуская изо рта зубочистки.
– Вечерок как вечерок, – сказал ему Ла Брава. – А у вас как?
– Ну, отдых не задался, но я еще на ногах. – Провинциальный, деревенский акцент делал его речь не совсем разборчивой. – Карточки, что ли, сделать решил?
– Подумываю насчет этого.
– Чего– этого отхожего места? Я бы в таком хлеву коз не держал.
– Вероятно, у них мало денег, их ведь содержит округ, – заступился Ла Брава и сам удивился тому, как резко прозвучал его голос. С этим парнем он, разумеется, ни в чем не сойдется, но и ссориться с ним ни к чему.
– Округ Палм‑бич, черт бы их подрал, – да у них денег больше, чем у любого округа в штате Флорида. Нет, только посмотришь на эту засранную хибару, куда они людей сажают– хороших людей, между прочим, – и подумаешь, будто и впрямь денег нет. Небось из Палм‑бич сюда ни одного чувака не привозят. Они могут нагадить на патрульную машину, а коп только и скажет: «Садитесь, сэр.
Они могут нагадить на патрульную машину, а коп только и скажет: «Садитесь, сэр. Я отвезу вас домой, сэр». Вот дерьмо… Эй, не хочешь меня на карточку снять? Давай‑давай, я не возражаю.
– Спасибо, – ответил Ла Брава.
– Из какой ты газеты?
Ла Брава выдержал небольшую паузу.
– Что? – сказал он любезным, слегка удивленным тоном– отнюдь не выдавая тем самым в себе уличного фотографа, но и ни за кого иного себя не выдавая. – А почему вы приняли меня за репортера?
– По мне, все вы, сволочи, с лица одинаковы, – пробурчал здоровяк и отвернулся от него, услышав металлический звон – замок отперли, и дверь распахнулась.
Ла Брава подметил, как у Пэм изменилось выражение лица, какой хрупкой она показалась на фоне гиганта в серебристой куртке.
– Эй, что это вы? – пискнула она, когда гигант, ввалившись в помещение, мимоходом подхватил ее под руку.
– У меня официальное поручение, милка. Как жисть? Ты тут новенькая, да? Что‑то я тебя раньше не видал.
Ла Брава проскользнул мимо них с фотоаппаратом в руках, прошел в холл, слыша, как за спиной вновь запираются засовы и как этот здоровенный придурок пускает в ход свое дешевое обаяние:
– Поздоровкаемся, я– Ричард Ноблес, из полиции тут поблизости.
А Пэм переспрашивает:
– Погодите, из какой такой «полиции поблизости»?
Еще он услышал, как оцепенелый «клиент» поинтересовался:
– Вы когда‑нибудь видели орла?
И Ричард Ноблес ответил ему:
– Шутишь, папаня? Я сварил и слопал твоего орла!
Морис ждал его у самого входа в палату.
– Заходи, сфотографируй ее. Что тут у тебя, «лейка»? Отлично, давай.
– Она проснулась?
– Я увожу ее отсюда. Снимай сверху. Сколько у тебя выставлено?
– Пока не знаю. – Ла Брава прошел к комнату. В полосе света, проникавшей из холла, он разглядел сандалии на средних каблуках, а в них – босые ноги. Тонкие, изящные ноги, одну она подтянула к себе, легка на боку. Платье какого‑то светлого оттенка, обнаженные плечи, вытянутая рука отчасти прикрывает лицо. Морис склонился над спящей и осторожно убрал руку с лица. Ла Брава снова вышел в холл, настроил фотоаппарат, вернулся, наклонился над спящей, поймал ее в рамку видоискателя, темные волосы составляли удачный контраст с бледной кожей.
– Сколько ты выставил? – повторил Морис.
– Шестнадцать на восемь.
– Ну, не знаю…
Не дожидаясь новых указаний, Ла Брава прижал фотоаппарат к правому глазу, щелкнула вспышка, фотограф большим пальцем слегка подправил объектив, сделал второй снимок, и еще раз – подправил и нажал на кнопку.
– Опусти пониже и сфотографируй еще раз.
– Достаточно, – сказал Ла Брава.
– Чтобы наверняка получилось.
– Получится, – заверил его Ла Брава. – Веди ее к главному входу, я подгоню машину.
В приемной находилась теперь другая девица, немного постарше Пэм, но явно более взрослая, главная тут. Входя в комнату, Ла Брава услышал, как она втолковывает Ноблесу: она‑де начальник и, пока не увидит его удостоверения, ни о чем с ним говорить не станет. Ла Брава восхитился ее отвагой, ему понравилась тонкая фигурка в джинсах– так уверенно стоит, расставив длинные ноги, сложив руки на груди, темные волосы падают на плечи. Красивая девушка, и знает свое дело.
Ноблес извлек из заднего кармана бумажник – при этом он повернулся боком и отвернул полу серебристой куртки, так что и Ла Брава, и девушка могли заметить деревянную рукоять револьвера, торчавшего у него за поясом джинсов.