Это правда. Люди, казалось, умерли от страха. Но что же могло напугать их до такой степени?
Он погрузился в воспоминания. Однажды в детстве на него напала сильная икота. Мать остановила ее: она неожиданно выскочила в волчьей маске. Он закричал, а его сестра на мгновение замерла и тут же кинулась в драку. Мать сняла маску и расцеловала сына. Конец икоте!
Жак Мелье вообще рос в постоянном страхе. Маленькие страхи: болезнь, полиция, автокатастрофа, человек, который угощает конфетами, а потом похищает его. Страхи побольше: остаться на второй год, у выхода из лицея стать жертвой рэкетиров или собак.
Вспомнилось множество других детских страхов.
Однажды ночью, когда он был совсем маленьким, он почувствовал, как что-то шевелится на кровати. Чудовище притаилось там, где он считал себя наиболее защищенным! Какое-то время он не решался вытянуть ноги под одеялом, потом, набравшись духу, осторожно скользнул туда.
Но вдруг на своих пальцах он почувствовал… теплое дыхание. Это было невыносимо. Да, он был уверен! Чудовище, разинув страшную пасть, хотело схватить и отгрызть ему ноги. Мелье был невысоким, но он подрастал, и его ступни постепенно приближались к другому концу кровати, к месту, где пряталось чудище, пожирающее пальцы на ногах.
Юный Мелье частенько устраивался спать на полу или поверх одеяла на кровати. От этого у него возникали судороги, да и проблему это не решало. А когда он спал под простыней, то уговаривал свое тело, мышцы, кости остановить рост, чтобы никогда не дорастать до другого конца кровати. Может, поэтому он и не вырос таким же высоким, как его родители.
Каждая ночь была испытанием. И он придумывал всякие хитрости. Он изо всех сил прижимал к себе плюшевого мишку. С ним он был готов противостоять притаившемуся в ногах монстру. А еще он прятался под одеяло так, чтобы не выставлять наружу ни руки, ни уха, ни единого волоска. Он опасался, что монстр дожидается ночи, чтобы по полу обойти кровать и отхватить ему голову.
По утрам мать находила под мятой кучей постельного белья сына с медвежонком. Она никогда не пыталась понять странностей такого поведения. Да и сам Мелье не потрудился рассказать, как каждую ночь вместе со своим медвежонком противостоял чудищу.
Схватка не закончилась ни в пользу Мелье, ни в пользу чудища. Но страх у Мелье остался. Страх вырасти большим и страх столкнуться с чем-то таким ужасным, чего он даже не может назвать. Что-то с красными глазами, вывернутой губой и слюнявыми клыками.
Комиссар взял себя в руки, сжал светящуюся лупу и куда внимательней, чем в прошлый раз, приступил к осмотру места преступления.
Сверху, снизу, справа, слева.
Никаких следов от грязных подошв на ковре, ни единого чужого волоска, ни даже отпечатка на стеклах. Нет чужих отпечатков и на стаканах. Он прошел на кухню. Осветил ее лучом своего фонарика.
Обнюхал и попробовал все блюда. Эмилю хватило ума покрыть воском продукты. Славный Эмиль! Жак Мелье понюхал графин с водой. Ядом не пахнет. Фруктовые соки и содовая тоже выглядели безобидно.
Но лица братьев Сальта были искажены маской страха. Такого же страха, как у тех женщин с улицы Морг, когда они увидели, как неуклюжая обезьяна влезает к ним через окно гостиной. Он снова подумал о том убийстве. Ведь на самом деле орангутанг тоже сильно испугался: он убил женщин, чтобы прекратились вопли. Он испугался криков.
Еще одна драма от непонимания. Мы боимся того, чего не понимаем.
Размышляя об этом, он вдруг заметил, как что-то шевельнулось за занавеской — его сердце похолодело. Убийца вернулся! Комиссар выронил светящуюся лупу, и она погасла. Теперь свет проникал только с улицы: неоны поочередно загорались, выводя буквы вывески «Бар изобилия».
Жаку Мелье захотелось спрятаться, замереть, провалиться. Собрав волю в кулак, он поднял лупу и отодвинул занавеску. Там никого не было. Или же это был Человек-невидимка.
— Кто здесь?
Ни звука.
— Кто здесь?
Ни звука. Значит, это просто сквозняк.
Больше он не мог здесь оставаться и отправился опрашивать соседей.
— Здравствуйте, извините, полиция.
Ему открыл элегантный господин.
— Полиция. Всего пара вопросов, я задам их с порога.
Жак Мелье достал записную книжку.
— Вы были дома в тот вечер, когда совершилось преступление?
— Да.
— Вы слышали что-нибудь?
— Выстрелов не было, но они все вдруг закричали.
— Закричали?
— Да, очень громко. Крики были ужасны. Это длилось с полминуты, а потом все стихло.
— Они кричали одновременно или по очереди?
— Пожалуй, одновременно. Это был нечеловеческий рев. Наверное, они сильно мучились. Как будто их троих убивали одновременно. Вот такая история. Скажу вам честно, после того как я услышал крики этих людей, я плохо сплю. Скажу больше, я хочу отсюда переехать.
— Как вы думаете, что это могло быть?
— Здесь уже побывали ваши коллеги. Кажется, какой-то полицейский ас определил… самоубийство. Лично я не особо этому верю. Они столкнулись с чем-то ужасным, а вот с чем, я не знаю. В любом случае оно не издавало никаких звуков.
— Спасибо.
Навязчивая мысль засела в голове.
(Это преступление совершил свирепый волк, он бесшумно подкрадывается и не оставляет следов.)
Но он знал, что это совсем не так. И если это не так, то что же это могло быть, что еще страшнее, чем внезапно возникший с крыши орангутанг, вооруженный бритвой? Гениальный безумец, нашедший способ идеального преступления.
Насколько известно 103683-му, размеры этих летающих животных шесть шагов в длину и три шага в ширину. Они живут в полумраке, но, как ни парадоксально, их единственная слабость — тяга к свету. В мире насекомых сияние — это соблазн, перед которым мало кто может устоять.
Крупные животные поедают даже опилки и гниющие почки. И повсюду оставляют маленькие кучки, отчего вокруг стоит нестерпимая вонь; здесь низкий потолок, животным мало места для движения. Рабочих, которые должны заниматься чисткой помещения, похоже, тут не было давно.
Приручение этих жесткокрылых было делом серьезным. Королеве Шли-пу-ни пришла в голову мысль искать альянса с носорогами после того, как один из них спас ее из паутины паука. Едва став королевой, она сформировала из них летучий легион. Но возможности повести их в бой пока не представилось, они еще не приняли крещения кислотой, и неизвестно, как эти мирные травоядные отреагируют на военную ситуацию, когда столкнутся с полчищами разъяренных солдат.
103683-й проскальзывает между лапами этих крылатых мастодонтов. Его внимание привлекла изобретенная для них поилка: в центре зала на листе огромная капля воды, и когда одно из животных подходит утолить жажду, лист прогибается.
Шли-пу-ни убедила скарабеев поселиться в Бел-о-кане, просто поговорив с ними на языке феромонов. Она гордится своим дипломатическим талантом. «Достаточно найти способ общения и можно объединить два разных мышления», — разъясняет она свои эволюционные идеи. Для достижения этого, по ее мнению, все способы хороши: съедобные подарки, запахи-паспорта, успокоительные феромоны. Она считает, что если два животных общаются друг с другом, то они уже не способны убить друг друга.
На последнем собрании королев Федерации ей возразили, что первая реакция у любого животного — это уничтожить все, что от него отличается: и если один хочет общаться, а другой убивать, то первый всегда будет повержен. На что Шли-пу-ни тонко возразила, что, в конце концов, убийство — это тоже форма общения, пусть даже самая примитивная. Чтобы убить, надо приблизиться, рассмотреть, изучить, предугадать реакции своего противника.