Если вы хотите навсегда избавиться от приятеля, дайте ему денег взаймы, а если желаете более никогда не встречаться с каким‑нибудь родственником, позвоните ему и скажите:
– У нас тут ремонт начался, не приютите ли на полгода меня, Таню, двух наших детей и сенбернара? Аквариум с рыбками мы уже отнесли к теще.
Можете поставить опыт на своих близких, я абсолютно уверен, что девяносто девять и девять десятых процента из них мигом воскликнут:
– Дорогой, рад был бы оказать тебе столь незначительную услугу, но…
Далее возможны варианты, скорей всего, вторая половина фразы будет звучать так: «Мы через десять минут улетаем в Нью‑Йорк, уж стоим у трапа самолета», или «У самих завтра ванну меняют». Впрочем, может, ваши родные более изобретательны и заявят: «Ой, дорогой, тут такое дело! Прикинь, наши соседи разлили повсюду ртуть, дом оцеплен милицией, сами не знаем, где ночевать».
А как бы вы поступили, поняв, что на вашу личную жилплощадь собирается высадиться десант с детьми и собаками? Только честно? Я не принадлежу к людям, которых может привести в восторг подобная перспектива, поэтому советую не теряться и найти нужные слова для отпора в тот момент, когда племяннички звонят в дверь вашего уютного дома.
Но увы, не всегда мы успеваем сориентироваться, даже такой личности, как Нора, свойственно ошибаться.
29 сентября, около семи часов вечера, я мирно дремал в своей комнате, одним глазом глядя в телевизор. Только не подумайте, что я увлекся новостями, боже упаси, не выношу ужасы. Сообщения о цунами, тайфунах, авиакатастрофах и терактах вызывают у меня приступ депрессии, поэтому я предпочитаю мирные передачи из жизни животных или рассказы о растениях. Впрочем, еще люблю программу «Графоман», рассказывающую о книгах: мне импонирует стиль ведущего, настоящего интеллигента по имени Александр, даже то, что он швыряет в мусорную корзину кое‑какие, на его субъективный взгляд, малоинтересные произведения, меня не раздражает. В Александре нет злости, агрессии, а главное, зависти. К тому же он обладает столь редким теперь для телеработника качеством, как умение владеть родной речью, и я наслаждаюсь ровным звуком его голоса без всяких «э», «бе», «ммм» и диких словосочетаний типа: «Эта книга суперская, бегите рысью в магазин, все, эй, вы слышите, все перцы должны схватить томик, выпущенный издательством „БМП“, кстати, спонсор нашей программы – „БМП“».
Укрывшись мягким пледом, я предавался безделью, из коридора до моего слуха не доносилось ни звука, домработница Ленка куда‑то ушла, Нора…
– Иван Павлович! – вдруг закричала хозяйка.
Я вздрогнул: ну вот, сглазил!..
– Ваня, иди сюда!
– Уже бегу.
– Быстрее!!!
Больше всего меня удивляет манера Норы требовать от своего секретаря поведения Сивки‑Бурки, возникающего перед человеком через секунду после вопля «Встань передо мной, как лист перед травой». Мне же требуется как минимум пара минут, чтобы дойти до ее кабинета, увы, я не владею методом телепортации.
– Не жвачься, – сердито сказала Нора.
– Что случилось? – слегка запыхавшись, поинтересовался я, войдя к ней.
– К нам сейчас придет клиент! – с детской радостью в голосе воскликнула Элеонора. – Открой ему дверь.
Я кивнул.
– Почему ты насупился? – пошла в атаку хозяйка. – Отчего на лице выражение парализованного тюленя?
Из моей груди вырвался тяжкий вздох, я уже неоднократно говорил о своем обостренном восприятии речи. Ну какая гримаса может быть на лице, простите, морде парализованного тюленя? Если уж несчастное животное в силу болезни потеряло возможность двигаться, то его лицевые мышцы не способны шевелиться.
Или мышцы морды? Интересно, как следует правильно выражаться в подобном случае? Мордовые мышцы? И есть ли они у тюленя?
– Эй, Ваня! – сердито воскликнула Нора. – Вернись из тьмы!
Я вздрогнул и тут же услышал звонок.
– Вот это похвальная оперативность, – довольно кивнула Нора. – Раз, и на месте, не то что некоторые! Ваня, не маячь столбом! Поторопись!
Я порысил по коридору. Нетерпение хозяйки понятно: у нас случился временный перебой с заказчиками. Первые три дня простоя Нора потирала руки и твердила: «Отдохнуть не помешает», на четвертые сутки она загрустила, на пятые впала в депрессию, а к концу недели начала придираться ко мне по мелочам. Думаю, сейчас она схватится за любое дело, даже если ее попросят отыскать пропавшую болонку!
Дойдя до двери, я взглянул на экран видеофона и увидел мужчину примерно моих лет, одетого в мешковатую, слишком теплую для бабьего лета куртку и старомодную шляпу из черного фетра. Следует признать, долгожданный клиент не похож на олигарха или простого миллионера, навряд ли Нора хорошо заработает на этом заказе, хотя иногда случаются чудеса: встречались на моем пути очень богатые люди, зимой и летом обутые в рваные от старости кеды.
Я распахнул дверь и приветливо улыбнулся:
– Добрый вечер.
– Здрассти, – кивнул незнакомец, – Элеонора тут проживает?
– Да, да, входите.
– Ой, хорошо‑то как, – вдруг бурно обрадовался клиент, – я думал, вдруг чего не так!
– Мы спокойные люди, – профессионально улыбнулся я, глядя, как потенциальный заказчик медленно стягивает верхнюю одежду, – с нами особых пертурбаций не случается!
– Ну, там… переехали куда или ваще адрес не тот!
– Нет‑нет… «Ниро» на месте. Вам не кажется, что смена квартиры подобна пожару?
Мужчина нахмурился, на его челе появились морщины, я удивился. Отчего настроение заказчика претерпело столь радикальное изменение? Вроде ничего обидного или неприятного я не произнес, просто перефразировал пословицу!
В полном молчании мужик нацепил куртку на крючок, потом ладонью пригладил торчащие в разные стороны волосы и с чувством заявил:
– Вот сейчас я подумал и пришел к выводу: не прав ты! Ежели из маленькой фатерки, где жил с женой, тремя детьми и тещей, в просторный дом перебираешься, то это не пожар, а радость!
Большие круглые глаза клиента уставились на меня не мигая, я подавил смешок и, решив не продолжать дурацкую беседу, предложил пройти:
– Нам сюда, по коридору налево.
– Экие у вас хоромы, – забубнил мужичонка, – сколько ж комнат?
– Ну… вполне достаточно, семь.
– Ой! А народу много?
– Не слишком. Хозяйка, я и домработница.
– Ох и ни фига себе! Зачем же вам целое море горниц?
– Столовая, гостиная, кабинет, три спальни и помещение для гостей – вполне обычно, – пожал я плечами.
– Ни фига себе! – воскликнул дядька. – Небось Нора прилично зарабатывает! В месяц она тысячу долларов имеет?
Бестактность вопроса удивила меня, но уже через мгновение я сообразил, что к чему. Мужчина, решивший обратиться к Элеоноре и нанять ее в качестве детектива, очень хитер. Сейчас он прикидывается валенком, человеком, к которому в полной мере относится поговорка: «Простота хуже воровства», но в выбранной роли есть одно преимущество. Корча из себя неотесанного идиота, заказчик узнает много ему нужного, а главное, насколько востребована на рынке Элеонора.
Ну согласитесь, если никто до вас не прибегал к услугам сыщицы и она сидит в тоске за дверью маленького, грязного офиса в ожидании хоть какого‑нибудь клиента – это не слишком хорошая реклама.