То, что полиция рано или поздно выйдет на Рона Уильямсона, было неизбежно; странным казалось, что они три месяца тянули с его допросом. Кое‑кто из полицейских, в том числе Рик Карсон, рос вместе с Роном, большинство же помнили его по его школьной бейсбольной славе. В 1983 году он все еще оставался самой блистательной надеждой, когда‑либо взращенной Адой. Когда он в 1971 году подписал контракт с «Окленд эйз», многие, включая, разумеется, самого Уильямсона, считали, что он станет следующим Микки Мэнтлом, еще одним великим игроком из Оклахомы.
Но бейсбол остался далеко в прошлом, и полиция знала теперь Рона как безработного любителя‑гитариста, живущего с матерью, слишком много пьющего и странно ведущего себя.
У него за плечами было несколько арестов за вождение в нетрезвом состоянии, один – за буйное поведение в пьяном виде, и плохая репутация, тянувшаяся за ним из Талсы.
Глава вторая
Рон Уильямсон родился 3 февраля 1953 года и был единственным сыном и последним ребенком Хуаниты и Роя Уильямсон. Рой работал коммивояжером в компании «Роли». Аду было невозможно представить себе без Роя, бредущего по обочине в пиджаке и галстуке, с тяжелым чемоданом образцов пищевых добавок и специй. Карман у него всегда был набит конфетами для детей, которые весело его приветствовали. Это был тяжелый способ зарабатывать на жизнь, изнурительный физически, а по вечерам приходилось еще часами составлять бумажную отчетность. Комиссионные были скромными, и вскоре после рождения Ронни Хуанита нашла работу в городской больнице.
Поскольку оба родителя работали, Ронни, естественно, поступил под опеку своей двенадцатилетней сестры Аннет, для которой не было большего счастья, чем кормить братишку, купать его, играть с ним, баловать и портить, – он был для нее чудесной живой игрушкой, которую ей посчастливилось получить. Если Аннет не была в школе, она нянчила братишку, а заодно убирала дом и готовила еду.
Средней сестре, Рини, было пять лет, когда родился Рон, и хотя она не имела ни малейшего желания возиться с ним, вскоре они стали друзьями по играм. Аннет, конечно, руководила и ею, так что по мере взросления Рини и Ронни нередко объединялись против своей воображавшей себя мамочкой опекунши.
Хуанита была ревностной христианкой, женщиной властной, и водила всю семью в церковь каждые воскресенье и среду, а также во все прочие дни, когда там велась служба. Дети никогда не пропускали воскресную школу, летние лагеря, религиозные бдения, собрания общины, даже редкие венчания и отпевания. Рой был менее набожен, но дисциплинированно придерживался установленного образа жизни: добросовестно посещал церковь, не брал в рот спиртного, не играл в азартные игры, не ругался, не танцевал и был беззаветно предан семье. Он строго соблюдал заведенные правила и, не задумываясь, снимал ремень, грозя им, а то и охаживая разок‑другой по мягкому месту – главным образом единственного сына.
Семья принадлежала к энергичной, обожающей духовные песнопения пастве Первой пятидесятнической церкви святости. Будучи пятидесятниками, члены конгрегации верили в важность истовой молитвы, в необходимость постоянно подпитывать персональные отношения с Христом, хранить преданность церкви во всех аспектах ее деятельности, усердно изучать Библию и любить друг друга. Отправление их религиозных обрядов было мероприятием не для слабаков: оглушительная музыка, страстные проповеди, порой на незнакомых языках, требующие от паствы эмоциональной отдачи, мгновенные чудесные исцеления путем «возложения рук» и полнейшая открытость в громогласном выражении любых чувств, какие ниспошлет Святой Дух.
Маленьким детям рассказывали красочные истории из Ветхого Завета и заставляли заучивать самые известные библейские стихи. Их с ранних лет побуждали «принять Христа», признавать свои грехи, просить Святого Духа войти в их жизнь, чтобы обессмертить души, и последовать примеру Христа, приняв публичное крещение.
Ронни принял Христа в возрасте шести лет. После долгих весенних религиозных бдений его окрестили в Голубой реке, протекавшей к югу от города.
Уильямсоны жили тихо в небольшом доме на Четвертой улице, в восточном секторе Ады, неподалеку от колледжа. Чтобы расслабиться, они навещали живших в пределах досягаемости родственников, с готовностью выполняли любую работу в церкви и изредка совершали походы в ближайший парк‑заповедник штата. Спортом в их семье почти не интересовались, но это решительно изменилось, когда Ронни открыл для себя бейсбол. Сначала он играл с ребятами на улице. Это были беспорядочные игры с дюжиной вариаций и бесконечной переменой правил. Однако с самого начала стало ясно, что посыл у мальчика мощный и руки ловкие. Он закручивал биту с левой стороны площадки. День ото дня игра захватывала его все больше, и вскоре он уже не отставал от отца, канюча, чтобы тот купил ему перчатку‑ловушку и биту. Лишних денег в доме не водилось, но Рой отправился с Роном в спортивный магазин, и с тех пор установился ежегодный обычай: рано по весне они ехали в «Хейнес» выбирать новую перчатку. Обычно ею оказывалась самая дорогая из имевшихся в наличии моделей.
Рон хранил перчатку в углу своей спальни, где соорудил настоящий алтарь Микки Мэнтлу – величайшему игроку команды высшей лиги «Янки» и величайшему оклахомцу. Для мальчишек по всей стране Мэнтл был идолом, в Оклахоме его почитали за божество. Каждый игрок оклахомской младшей лиги мечтал стать следующим Микки, в том числе и Ронни, который пришпиливал его фотографии и бейсбольные карточки на висевшую в углу спальни доску для постеров. К шести годам он назубок знал всю статистику игр Мэнтла, а также многих других игроков.
Если Ронни не играл на улице, то сидел в гостиной и в полную мощь руки размахивал битой. Дом был очень тесным, мебель скромной, но незаменимой, и мать, заставая его за этим занятием и видя, как он едва не задевает то лампу, то стул, всякий раз выгоняла его из дома. Впрочем, он возвращался уже через несколько минут. Для Хуаниты ее мальчик был особенным. Правда, немного избалованным, но ничего дурного он, разумеется, сделать не мог.
Его поведение порой ставило в тупик. Он мог быть милым и чувствительным, открыто демонстрировать матери и сестрам свою любовь, а в следующий момент становился дерзким, эгоистичным и предъявлял непомерные требования всем членам семьи. Предрасположенность к мгновенной перемене настроений в нем заметили рано, но особо это никого не настораживало. Просто Ронни порой бывал трудным ребенком. Быть может, потому, что он младший, а в доме полно женщин, которые в нем души не чают.
В любом маленьком городке есть свой тренер младшей лиги, влюбленный в игру и постоянно рыщущий в поисках свежих талантов, даже среди восьмилеток. В Аде таким парнем был Дьюэн Сандерс, тренер «Полицейских орлов». Он работал на угловой заправочной станции неподалеку от дома Уильямсонов, до него, конечно же, дошел слух об их парнишке, и вскоре тот уже был привлечен в команду. Несмотря на юный возраст Рона, было очевидно: парень далеко пойдет, что казалось странным, поскольку отец Рона почти ничего не знал о бейсболе. Ронни научился играть сам, на улице.
В летние месяцы бейсбол начинался рано. Собравшись, мальчишки обсуждали состоявшуюся накануне игру «Янки». Всегда только «Янки». Они изучали статистику иннингов, говорили о Микки Мэнтле и перебрасывались мячом в ожидании остальных игроков. Любая маленькая стайка мальчиков на улице означала игру, в ходе которой непременно доставалось какой‑нибудь случайной машине или окну. Когда собиралось достаточно народу, компания перебазировалась на пустырь, где приступала уже к серьезной игре, длившейся весь день. Ближе к вечеру ребята расходились по домам только для того, чтобы помыться, надеть форму и поспешить в Кивани‑парк для настоящей игры.
«Полицейские орлы» обычно были первыми – свидетельство безграничной увлеченности делом Дьюэна Сандерса и его преданности команде.