– Похоже, тут никто не живет, – нервно воскликнул Егор, – двери у домов нараспашку, окна выбиты, и дым из труб не идет.
– Ты не прав, – возразил я, – смотри, вот следы от машин, сюда приезжали, и, судя по всему, автомобиль был не один либо он сновал туда‑сюда.
– Да? – насторожился Дружинин.
– Колея глубокая, – протянул я, – а вчера ночью шел снег, значит, кто‑то недавно приезжал, иначе бы следы занесло. И вон там дымок струится.
– Где? Где? – занервничал Егор.
– Можешь вперед проехать? Не завязнешь?
Дружинин схватился за руль, мощный вездеход легко доехал до околицы.
– Дом с зелеными ставнями, – отчего‑то шепотом произнес он, – там топят печь…
– И следы от колес ведут во двор, – подхватил я.
Не передать словами, как мне стало страшно! Поблизости не было ни одного человека, Макс, пообещавший помочь, очевидно, застрял в какой‑нибудь пробке, а в избе топят. Навряд ли бандиты решили позаботиться о комфортных условиях для своей пленницы, скорей всего, они планируют скоро вернуться в Брусникино.
– Ваня, вылезаем, – скомандовал Егор.
Больше всего на свете мне хотелось оказаться за тридевять земель от этой деревеньки или проснуться в своей комнате и понять: мне причудился кошмар. Но, увы, все происходило в действительности.
– На, – Егор сунул мне в руки какую‑то железяку, – держи.
– Спасибо, – машинально ответил я.
– Через дверь пойдем?
– А как иначе? – удивился я.
– Окна есть, – напомнил Егор, – причем стекла в них целые. Ну?
– Я за тобой, – быстро сказал я, пытаясь пошевелить пальцами ног, которые внезапно свела судорога.
– Ладно, – кивнул Дружинин, – если там кто из бандитов засел, наша задача ворваться внезапно, долбануть сволочей по башке, свалить их на пол и бить, пока не перестанут шевелиться, ясно? Ты готов?
– Дд‑да, – прозаикался я, борясь с желанием заорать во все горло: «Нет!»
– Двигаем, – лихорадочно блестя глазами, велел Дружинин, – очень тихо, наша сила во внезапности, если атака неожиданна, она уже наполовину успешна. Ну, айн, цвай, драй!
Дверь в избу распахнулась без скрипа, мой нос ощутил неприятный запах, то ли сырости, то ли протухшей кислой капусты.
– Иди осторожно, – шепнул Егор, потом послышался шорох.
Я, вытянув вперед левую руку, мелкими шажками посеменил в кромешной тьме, ужас сковывал меня все сильней и сильней. Внезапно раздался грохот – очевидно, Егор налетел на пустое ведро, в ту же секунду вспыхнул свет и послышались громкие звуки, очевидно, бандиты начали строчить из пулемета: та‑та‑та.
От неожиданности и страха я зажмурился, машинально прикрыл голову руками, абсолютно забыв про зажатую в правом кулаке железку. Так я и знал, мы нарвались на засаду, единственное, на что остается надеяться, так это на ОМОН во главе с Максом. Может, они уже несутся по Волоколамскому шоссе?
Пулемет смолк, раздались вопли.
– Ну ваще!
– Как мы тебя!
– Видал? Красота!
– Ура! Ура! Ура!
Кто‑то схватил меня за плечо и бесцеремонно потряс.
– Эй, открывай глаза, супер вышло.
Я, окончательно перестав понимать что‑либо, разлепил веки и попятился.
Под потолком ярко сияла лампочка, по углам комнаты стояли торшеры, из которых тоже бил свет. Через всю отнюдь не маленькую комнату, из угла в угол, тянулся транспарант, подвешенный на блестящих цепях. «С днем рождения, Егор!» – гласили крупные буквы, а внизу, под плакатом, сверкал хрусталем и фарфором длинный, шикарно сервированный стол, за которым сидели люди, сияя радостными улыбками.
«С днем рождения, Егор!» – гласили крупные буквы, а внизу, под плакатом, сверкал хрусталем и фарфором длинный, шикарно сервированный стол, за которым сидели люди, сияя радостными улыбками. Присутствующие выглядели словно лауреаты Нобелевской премии на балу у короля Швеции. Почти все мужчины были в смокингах, дамы сверкали обнаженными плечами, торжественный вид слегка портили дурацкие бумажные колпаки и круглые носы из поролона, которыми украсилось подавляющее большинство гостей. Но нелепее всех выглядела Лена.
На ней было снежно‑белое платье, расшитое кристаллами от Сваровски, на ее шее переливалось бриллиантовое ожерелье, тяжелые серьги с камнями чистой воды оттягивали мочки ушей, а голову госпожи Дружининой украшал ярко‑синий парик из фольги, а поверх него – красная бумажная кепка с зеленым помпоном.
– Милый, – подпрыгивала Лена, – ну как? Здорово мы тебя разыграли? А? Класс?
Я прислонился к косяку, чувствуя, как по спине течет пот. Значит, никакого ограбления и похищения не было и в помине. Идиотка Лена решила разыграть Егора, устроить ему «праздничек». Сейчас Дружинин, мчавшийся на всех парах в Брусникино, чтобы спасти супругу, отвесит кретинке пощечину, а я, противник любого насилия, впервые в жизни возьму сторону человека, который решил образумить вздорную бабу оплеухами.
Егор шагнул к жене, я невольно зажмурился и вдруг услышал радостный вопль друга:
– Ленка! Чума! Ну разыграла, ну круто!
– Ура! Ура! Ура! – вопили гости.
Я приоткрыл глаза и почувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Присутствующие находились в состоянии эйфории, всем было очень весело. Может, я на самом деле превратился в трухлявый пень, брюзгу‑пенсионера, вечно всем недовольного? Сколько здесь гостей? Человек двадцать, и все просто счастливы, один я пребываю в негодовании. И потом, крайне неудобно находиться в идиотском костюме рыбака, в валенках с калошами, среди людей в шикарных вечерних костюмах. Мало того, что Лена напугала нас, она еще и поставила меня с Егором в идиотское положение! Только, похоже, брезентовые штаны нисколько не напрягают Егора, он счастлив, как щенок, укравший конфету.
Словно почувствовав мое настроение, Дружинин закричал:
– Ваня! Ну прикол! Как мы с тобой сюда крались!
– Ха‑ха, – вяло сказал я и сел в кресло, – весело до обморока.
И тут с воплем: «Всем оставаться на местах» – в избу влетели парни в камуфляжной форме.
Поднялся переполох.
– Мы так не договаривались, – визжала на одной ноте Ленка, остальные гости буквально рыдали от смеха. Егор, словно пятилетний мальчик, получивший вожделенную игрушку, запрыгал на месте, а одна из дам, очевидно, уже успевшая подкрепиться коньяком, схватила со стола бутылку, тарелку с пирожками и ринулась к омоновцам с писком:
– Хлеб, соль, мальчики, давайте тяпнем!
Парень, которому она сунула угощение, откровенно растерялся. Остальные омоновцы в пятнистой форме удивленно смотрели на стол и гостей. И тут в комнату вошел Макс.
– Ваня! – с яростью спросил он. – Это что такое?
– Вау! – завопила Лена, кидаясь ко мне. – А я считала тебя жуткой занудой, способным только портить людям компанию! Как ты узнал, что я задумала? Круто! Ты меня переплюнул! Снимаю шляпу!
– Ура! – завизжали гости.
– Наливай!
– За именинничка!
– Ешьте, ребята.
– Эй, парни, тут всем хватит!
– Осетринки дайте!
– Хрен есть?
– Поросеночек хорош!
– Нельзя без тоста, мужики! За здоровье Егора! Ура!
– Ура‑а!
– Пей до дна!
– Чегой‑то там в красной бутылочке?
Я удивился тому, с какой скоростью омоновцы сообразили, что присутствующие не представляют для них никакой опасности, и с какой радостью стражи порядка присоединились к празднику.