– Нам следует практиковаться чаще, – весело закончил он.
Я только головой покачала. Конечно, Ник придурок, но вместе с тем было что‑то в его словах, что заставляло задуматься. Может, я тоже спятила, как он?
Он взял мою ладонь в свою руку, а я сжала ее и посмотрела ему в глаза. Наверное, на самом деле все просто: он человек и он рядом, а вокруг пустыня и долгая‑долгая мука, оттого, что мир не станет иным. И в этом мире мы сейчас были вдвоем, мы ненавидели друг друга, но долгие годы никого другого не было рядом, и ненависть стала мучительной и сладостной, словно любовь. И меня захлестнуло чувство общности, едва не заставив заплакать, чувство странного братства, так что на миг показалось, что нет у меня никого дороже, чем он.
– Белая горячка, – с прискорбием констатировала я.
– Ты обо мне или о себе? – весело спросил Ник.
– В комплексе.
– Что твоя Машка? – продолжил он. Вопрос мне не понравился, и я обдумывала, как бы втолковать Нику, что это не его дело. – «Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но между нами пропасть, которую не преодолеет птица», – процитировал Ник, а я удивилась:
– Это что, стихи?
– Ага.
– Надеюсь, все‑таки не твои?
– Слава богу, нет. Я увлекаюсь японской поэзией. Ну, так что, ты наконец поняла, что твоя безумная, я бы сказал – подозрительно страстная любовь к подруге не более чем иллюзия?
– Заткнулся бы ты, честное слово! – не выдержала я.
– Ты не желаешь принять очевидное. На самом деле ваши дорожки разошлись довольно давно, а ты все цепляешься за эту наркоманку из сентиментальности. А если вникнуть в суть вопроса, твоя жизнь стала бы много проще, умерь ты свои чувства. Скажешь, нет?
– Я скажу, что ты лезешь не в свое дело, – отмахнулась я.
– Ошибаешься, дорогая. Это мое дело. Мы с тобой одной крови, как в мультфильме, и я близко к сердцу принимаю твои страдания. Поэтому, увидев сегодня твою кислую физиономию со следами душевных волнений, решил: самое время помахать кулаками, чтобы расслабиться. Скажи, что я гений.
– Ты гений.
– Спасибо, – серьезно кивнул он.
* * *
Мы вошли в мою квартиру. Ник отсалютовал команданте и прошел на кухню, я слышала, как он открыл холодильник, наверное, искал спиртное. Я сняла кроссовки и, не спеша, направилась к нему. Он стоял возле окна и разглядывал двор. А я вдруг поняла: что‑то его очень беспокоит. И эту дурацкую драку он затеял из‑за переполнявшей его тревоги. А еще из‑за злости. Происходило нечто такое, во что он не мог вмешаться, и это здорово его доставало. Вспомнив наш предыдущий разговор, я решила, что Ник слишком увлекся дурными прогнозами. Тут он повернулся и сказал:
– Для тебя есть работенка.
– Да? – спросила я без выражения и устроилась за столом.
– Да, – кивнул он и отвернулся к окну.
– Для меня есть работенка, и тебе это по какой‑то причине не нравится? – осторожно уточнила я.
– В самую точку, моя ласточка.
– Занятно. Если тебя бесит, что хозяева решили оставить тебя в неведении, так я здесь ни при чем.
Ник поморщился, вновь повернувшись ко мне, точно досадуя на мою тупость.
– Оставим в покое мое самолюбие и подумаем о тебе, – произнес он. – Завтра ты должна быть в аэропорту в 10.30, вот паспорт.
Ник достал из кармана документ и бросил его на стол. Я без особого любопытства открыла паспорт, увидела свое фото, а рядом стояло – Ковальчук Юлия Григорьевна. Имя оставили мое, за что им большое спасибо.
– Куда лететь?
Ник пожал плечами.
Имя оставили мое, за что им большое спасибо.
– Куда лететь?
Ник пожал плечами.
– Что, в самом деле не знаешь? – не поверила я.
– Догадываюсь. – Ник устроился на стуле по соседству и посмотрел мне в глаза. – Господин Литвинов, который словно кость в горле у наших хозяев, собирается в отпуск. Общеизвестно, что он предпочитает Черноморское побережье. – Я нахмурилась, начиная соображать. – Я должен передать тебе паспорт, а также предупредить, что в аэропорту, возле стойки регистрации рейса за номером два, тебя будет ждать твой муж. Липовый, разумеется.
– Как я его узнаю?
– Он сам тебя узнает, не переживай.
– Что ж, – развела я руками, – похоже, выбора у меня нет. Так?
– Так, – кивнул Ник с большой неохотой.
– Твои худшие опасения подтвердились? – продолжила я, чувствуя себя крайне неуютно.
– Более чем.
– А кто мой предполагаемый муж?
– Почти уверен, что Денис Миронов. Ты о нем наверняка слышала, в наших кругах его обычно называют Гадюка‑Ден.
– О, черт, – буркнула я. – Откуда сведения?
– Шепнул надежный человек. Наши вели с ним переговоры. Остальное объяснять, надеюсь, не надо?
Что да, то да. Человек с таким милым прозвищем был широко известен в наших, как деликатно выразился Ник, кругах. Если сам Ник личность у нас легендарная, то Гадюка‑Ден по части мифов, домыслов и сплетен вполне мог с ним соперничать. Меня от знакомства с ним до сих пор бог миловал, и я им никогда не интересовалась, решив, что всякого сброда в моей жизни и без того пруд пруди. Но кое‑что и до моих ушей доходило, так что теперь мысль оказаться в его компании вызывала неприятный холодок.
Где в рассказах о нем правда, а где буйная фантазия любителей страшненького, понять невозможно, однако все сходились во мнении, что Гадюка редкая сволочь. В городе он появился несколько лет назад, и похоже, что ниоткуда. Материализовался, точно злой дух. По крайней мере, все, что касалось его прежней жизни, больше напоминало сказки из разряда ужастиков. Утверждали, что он воевал то ли в составе какой‑то сверхсекретной группы спецназа, то ли был наемником (вроде бы в Чечне, но поговаривали об Африке и Юго‑Восточной Азии). Последнее виделось мне особенно фантастическим, впрочем, как и сверхсекретный спецназ. То ли он был киллером на службе ФСБ, то ли палачом в среде уголовников. Дикая помесь Рембо и киллера Леона. Обычно в этом месте я начинала клевать носом, так что ни одной истории с его участием сейчас вспомнить не могла.
Достоверно мне известно следующее: Гадюка‑Ден (я невольно усмехнулась, мысленно произнеся это прозвище, оно казалось мне каким‑то киношным, вроде Блейда или Человека‑Паука), возникнув словно ниоткуда в нашем городе, открыл охранную контору. Судя по всему, она процветала. Располагалась контора в трехэтажном здании в тихом переулке, здание принадлежало все тому же Дену, здесь он, по слухам, и жил, занимая второй этаж. Болтали о пуленепробиваемых дверях и прочей чуши. На людях он появлялся редко и, как правило, в сопровождении охранников. Умники утверждали, что на свете есть много людей, желавших похоронить Гадюку (в это я готова была поверить охотно). Что они там в своей конторе охраняли, мне неведомо, но болтали о вышибании долгов и даже наемных убийствах, причем, если верить слухам, заказы шли к нему со всего мира. Как‑то раз, наслушавшись этой бредятины, я позволила себе заметить, что такому крутому парню просто нечего делать в нашем городе, масштабы явно не совпадают, на что мне было сказано, что Гадюка неспроста избрал местом жительства провинцию – здесь он парень без проблем, который платит налоги и налаживает охранный бизнес, а заказы предпочитает брать на стороне, вдали от городской черты.