Несколько пожилых мужчин и женщин были в таких же мантиях, что и у Мура; большинство же — в обычной одежде. Все выглядели обозленными. На столе стоял цифровой диктофон. При входе Билли бурный спор сразу стих.
— Билли, — сказал Мур через пару секунд. — Пожалуйста, присоединяйтесь.
— Протестую, — возразил кто-то. Раздались шепотки.
— Присоединяйтесь, Билли, прошу вас, — повторил Мур.
— А что это такое? — спросил Билли.
— Такого времени, как сейчас, никогда не было, — сказал Мур. — Вас интересует будущее? — (Билли ничего не ответил.) — Вы когда-нибудь читали свой гороскоп?
— Нет.
— Разумно. Видеть
— С кем?..
— Ну, тебе-то спрашивать позволительно, — заметил Дейн.
— Голоса города, — пояснил Мур.
— Как им хочется думать.
— Дейн, пожалуйста. Старейшие оракулы из М-двадцать пять.
— Прошу прощения, — извинился Дейн. — Но Фитч давно уже никуда не годится. Говорит то, что от него хотят услышать. Все только следуют традиции…
— Кое-кто проницательнее остальных, — вставил один из присутствующих.
— Вы забываете, — сказал тевтекс. — Именно лондонманты первыми указали на это. Фитч, может быть, уже не в форме, это верно. Многие отказываются от традиции, это тоже верно.
— Сантименты, — проронил Дейн.
— Возможно, — кивнул Мур. — Но на сей раз именно он об этом сказал. Он всех умолял обратить на это внимание.
Мур нажал на кнопку воспроизведения.
произнес резкий цифровой голос.
— Это Саира, — вставил Мур.
«И никто не понимает. Я знаю, что вы думаете. Что они вам сказали? Говорил вам хоть кто-нибудь, что именно надвигается? Говорил? Нет. Все они знают: что-то близится. И никто не видит возможности ускользнуть, так? Что-то, — сказал Фитч, и его голос прозвучал как голос праха, — надвигается.
Все они знают: что-то близится. И никто не видит возможности ускользнуть, так? Что-то, —
Билли впервые увидел, что он держится как подлинный глава церкви.
— Разве вы не помните свой катехизис? Какая фигура на доске самая сильная?
— Самая сильная фигура — это Кракен, — после долгой паузы сказал Дейн.
— Почему?
— …Движение, которое представляется отсутствием движения.
— Действуйте так, словно понимаете, что это значит.
Мур поднялся и вышел. Билли ждал, наблюдая. Вышел и Дейн. Прихожане, один за другим, покидали комнату.
Штаб-квартира ПСФС — средних размеров комната — была обставлена дешевыми креслами и офисной мебелью из «Икеи». Коллингсвуд не объявляла ни один из столов своим и вообще редко ими пользовалась, предпочитая работать с ноутбуком в глубоком кресле.
— Что такое с нашей злобной задницей? — обратилась она к Бэрону.
— А кто сегодня у нас злобная задница? — осведомился тот.
— Варди. С тех пор как заварилась эта каша со спрутом, он стал тише и злее обычного.
— Думаете? А по-моему, он всегда был такой.
— Нет. — Коллингсвуд подалась к экрану. — Чем он вообще занимается, кстати?
— Влезает в шкуру спрутопоклонников.
— Ясно. Значит, дрыхнет.
Коллингсвуд приходилось видеть, как работает Варди. Он рыскал по всему Лондону, допрашивая неформалов, проводил огромную работу по онлайновому тралению. Иногда с исступленной сосредоточенностью он шел по следу от книги к книге, прочитывал абзац в одной, бросал ее и хватал другую из осыпающейся груды у себя на столе, а то вдруг вскакивал, находил на полках третью и читал ее по пути обратно: когда он снова садился, с книгой уже было покончено. Казалось, он обнаружил целостную увлекательную историю, доставленную контрабандой по кусочкам в бесчисленном множестве книг. А еще Варди медитировал — бывало, подолгу сидел с закрытыми глазами, обхватив руками подбородок и порой раскачиваясь.