— Да не за что вообще-то. Налей себе стакан воды и сядь. Затем опусти голову между коленей и глубоко дыши, — я похлопал Сатерленда по спине и подтолкнул его к официанту, стоявшему неподалеку. — Скушай тритончика, я слышал, они восхитительны.
Сатерленд ускакал, следуя моим рекомендациям, а я не сдержался и рассмеялся.
Тут подошел Эрни, и я рассказал ему эту хохму, а он лишь покачал головой:
— Видишь, малыш, мы не такие уж особенные. Готов поспорить, тут каждый второй — это сыщик на задании. Если дело касается запутавшихся детей, то всегда найдутся и родители, которые раскошелятся на их поиски.
Работяги в углу заканчивали монтировать и подключать звуковое оборудование, которое они рассредоточили по всему залу, и вскоре на сцену вышел высокий мускулистый игуанодон. Его длинная шея поблескивала в лучах прожекторов, а деревянные платформы, из которых была собрана сцена, поскрипывали под внушительным весом. Его кожа была равномерного насыщенно-изумрудного оттенка, ни одного пятнышка другого цвета. И хотя я обычно не завидую чужой внешности, сейчас я с благоговением уставился на совершенную естественную красоту таких масштабов.
Игуанодон слегка постучал по микрофону, из-за чего раздался ужасный скрежет, и сказал зычным громким голосом:
— Добро пожаловать, братья и сестры!
— Приветствуем! — раздались оглушительные вопли отовсюду, эти крики били по моим барабанным перепонкам со всех сторон. Я обратил внимание, что многие динозавры молчали, переминаясь с ноги на ноги и не зная, что делать. Как я понял, это были новообращенные и потенциальные неофиты.
— И если сейчас все вы присядете…
Услышав эти слова, большинство динозавров просто бесцеремонно шлепнулись на пол, и я был крайне удивлен, даже шокирован, что мрамор не пошел трещинами от этой внезапной атаки тяжеленных задниц.
— Прошу вас, — сказал игуанодон, обращаясь к нам, жалкой кучке, оставшейся стоять. — Садитесь где угодно, здесь не нужны стулья.
Мы с Эрни пожали плечами и уселись на пол. Его поверхность была сравнительно прохладной, но ощущение не в новинку, поскольку у моего офисного стула сломан один из подлокотников, так что раз в несколько дней я регулярно оказываюсь на твердом деревянном полу. В большинстве случаев мне слишком лениво снова подниматься и усаживаться на стул, так что остаток рабочего дня я провожу, сидя на полу.
— Перед тем, как мы начнем, — продолжил игуанодон, — я бы хотел поприветствовать и поздравить всех тех, кто был на нашем собрании на прошлой неделе и решил прийти еще раз и побольше узнать о себе и о своих предках. Кроме того, я приветствую и тех, кто присоединился к нам впервые. Это длинное путешествие, которое приведет вас от вашей сегодняшней жизни туда, где вы могли бы оказаться, но за это будете щедро вознаграждены, и это будет самое прекрасное путешествие из всех, в которых вы побывали.
Кажется, я это уже где-то слышал.
— Меня зовут, — тут он издал длинный неестественный звуковой ряд, эквивалента которому в человеческой речи просто нет, — но пока вы не натренируетесь, можете звать меня Сэмюелем. После мы с вами еще выпьем и закусим, так что никуда не уходите и познакомьтесь с другими динозаврами. Понимаете, мы как миллион — ничто, но каждый — это все.
Тут мне захотелось попросить разъяснения, но Эрни силой опустил мою руку, когда она начала подниматься сама по себе.
Игуанодон спустился со сцены, и прожектора осветили трио велосирапторов на другом конце зала. У них были инструменты, подобных которым я никогда в своей жизни не видел. Музыканты начали играть, и тут я понял, что не только не видел таких инструментов, но и не слышал ничего подобного. Среди прочих был длинный струнный инструмент, который можно было бы принять за бас-гитару, но струны были натянуты просто на палку, из-за чего вся конструкция походила на удлиненное сухожилие или лигамент.
Тут двери распахнулись, стукнув по стене с огромной силой. Темный коридор за ними внезапно наполнился зеленоватым светом, и еще через секунду на краешке появилась очаровательная самка раптора, весьма рискованно балансируя на высоте десяти метров над полом. Отсюда я мог разглядеть удлиненные изящные линии ее гибкого тела, красивый изгиб шеи, резко очерченные когти, сексуальный хвост и переливающуюся чуть ли не всеми цветами радуги кожу, на которую падал свет прожекторов и отражался, опускаясь волнами на толпу собравшихся, ослепших от этого сияния.
Не успел я и пикнуть от удивления, как рапторша подняла свой лик (иначе и не скажешь) в небо и издала стон, от которого кровь стыла в жилах. Уголки ее пасти поползли вверх, выше и выше, она лязгала зубами, при этом ее язычок выписывал пируэты в воздухе. Толпа, вся как один, вскочила на ноги и начала неистово аплодировать, когда она оттолкнулась сильными, красивыми ногами и прыгнула вниз. Я не мог вынести такого зрелища.
Но за прыжком последовало идеальное приземление, поскольку она использовала хвост, чтобы смягчить удар о землю, и еще через мгновение красавица уже стояла перед микрофоном, впитывая похвалы собравшихся.
— Приветствую вас, — сказала она. Голос у нее был женственным, но, как ни странно, низким, причем в нем смешались разные нотки. — Добро пожаловать, братья и сестры.
— Эффектное появление, — пробормотал Эрни, обращаясь ко мне.
— Для тех, кто не знаком со мной, — сказала рапторша, когда толпа угомонилась, и все снова расселись по своим местам. — Меня зовут Цирцея. Я уже много лет иду к Прогрессу. Это был трудный, но плодотворный путь. И я верю, что теперь я ближе к своим предкам, чем когда-либо раньше. И считаю, что все мы теперь можем приблизиться к предкам, стоит лишь уверовать в себя и в нашу общую историю. Все мы можем научиться идти по пути Прогресса с той точки, где мы находимся сейчас.
Цирцея кивнула Сэмюелю, игуанодону, которого мы уже видели, и тот прикатил большой телевизор, присоединенный к знакомой машине.
— Родограф, — прошептал я Эрни, и он кивнул.
Толпа начала ворчать, выражая то ли одобрение, то ли удивление, я так и не смог понять. Цирцея втянула когти и поместила свой большой палец правой руки в маленькую темную дырку. Игуанодон нажал нужные кнопки, и хитрая штуковина ожила, колдуя над тем, чтобы выдать некое удивительное число. Вскоре образцы крови и феромонов Цирцеи были перемещены в вакуумную трубку, и тогда лампочки и стрелочки начали свою дикую пляску.
Воцарилась тишина. Все задержали дыхание. Если они сейчас грохнутся в обморок, то, возможно, я успею пробежаться до кухни и найти какую-нибудь нормальную еду.