Самолет отправили в авиаремонтную мастерскую.
15 ноября 1941 г. Центральный фронт. Район боевых действий Подвижного отряда Двадцатой армии
Грохот артиллерийской канонады заглушило лязгом гусениц и ревом дизеля проходящего мимо танка. Командир мотострелковой роты капитан Ершов выпустил в небо красную ракету, крикнул связисту: – Пошли! – и вскочил, стремясь успеть за поднявшимися раньше взводами. На бегу Петр внимательно смотрел, как идут в атаку его бойцы. «Все-таки жаль, что его не вернули в родную дивизию, а направили сюда, хотя и здесь люди хорошие…» Свистнувшая мимо уха пуля мигом выбила из головы все посторонние мысли. Еще несколько ударили в броню танка. Вскрикнув, упал один из бойцов-посыльных, остальные мигом упали на снег и откатились в стороны. Петр, лежа за длинным застругом, приподнял голову. Откуда-то сбоку, из опорного пункта рядом с развалинами, бил короткими очередями пулемет, заставив часть пехоты залечь. Танки, словно не замечая этого, по-прежнему ползли вперед, иногда останавливаясь и стреляя. Вот только стреляли они не в эту, хорошо замаскированную пулеметную точку. «Сейчас отсекут нас от танков, потом подожгут их, а потом…» – подумал Петр, перевернувшись на спину и доставая из громоздкой кобуры не менее громоздкую неудобную ракетницу. Откатившись в сторону, он с удовольствием увидел, как пули вспороли опустевший снег на месте его старой лежки, и тут же выпустил ракету в сторону фрицевского пулемета. Ракета, оставляя красный дымный след, еще летела в сторону развалин, когда сразу три танка остановились и начали разворачивать башни в ту сторону. Один из танков, выглядевший неуклюже на фоне остальных из-за высокой башни с пушкой корпусного калибра, несколько запоздал. Его оглушительный выстрел раздался уже после того, как рядом с развалинами поднялись высокие кусты разрывов снарядов, выпущенных двумя другими танками. Но после этого выстрела пулемет замолчал окончательно. Ершов вскочил, заметив, как впереди него также поднимаются люди и, стреляя на ходу, устремляются вперед, вслед за тронувшимися с места танками. Ветер донес до Ершова рев моторов и крик его бойцов. Рывком пробежав с полсотни метров по плотному, утоптанному ногами бегущих впереди и гусеницами танков грязному снегу, Петр добежал до немецкой траншеи. Весь в горячем поту, запаленно дыша, он заметил, как поодаль в траншее мелькнули каски его бойцов. Несколько раз глубинным, словно подземным, грохотом рванули ручные гранаты. В узкой траншее валялось, мешая проходу, несколько немецких трупов. Петр оглянулся. Сзади подбегала резервная цепь, стремясь догнать ушедшие вперед танки.
– Связь! – крикнул он копошившемуся в траншее телефонисту. Тот поспешно покрутил ручку только что установленного телефона, но тут же отрицательно покачал головой.
– Посыльного к комбату, – надрывая голос, снова крикнул Петр и вдруг понял, что уже несколько секунд над полем боя слышен только рев моторов. Никто, ни фрицы, ни наши, не стрелял…
Пока неожиданно подошедшие к Кирову подвижные части русских войск перемалывали поспешно занявшие оборону немногочисленные части охраны и батальона связи, штаб второй танковой армии поспешно готовился к эвакуации. Нет, что вы, никакой паники. Просто само штабное хозяйство достаточно громоздко, и собрать его мгновенно невозможно. Поэтому в стоящие на площади напротив большого особняка в псевдоклассическом стиле машины грузились лишь офицеры, самые важные документы и часть имущества. Все остальное уничтожалось. Дым от горящих бумаг поднимался к низкому, затянутыми облаками, зимнему небу.
– Герр генерал, все готово! – вбежавший в комнату адъютант прервал размышления стоящего у окна генерала. Кивнув, генерал повернулся и с невозмутимым лицом вышел вслед за офицером из комнаты.
Опускаясь в люк своего командирского танка, генерал еще раз внимательно посмотрел в сторону идущего на восточной окраине города боя, затем махнул рукой и аккуратно прикрыл за собой люк.
Дернувшись, танк тронулся с места. За ним потянулась колонна штабных автомобилей и автобусов…
«Неплохо мы тогда под Кировом затарились. Пока конники Крюкова с нашим первым батальоном в лобовой атаке сковывали фрицевскую оборону, мы по лесам обошли и вдарили с тыла. Вот тогда и затрофеились, а крюковские кавалеристы вообще о тличились – штаб отступающий вырубили вчисту ю. Потом оказалось, что штаб-то гудериановский. Со противлялись они упорно. Только вот против кавбригады образца сорок первого года, из двух кавалерийских полков и танкового батальона на Т-34 и Т-5 0, продержаться долго не смогли. Да и самого Гудериана позже, так сказать, нашли».
Особая папка № 1. Дневник Сергея Иванова
«…декабря 1941 г. Рузвельт получил расшифрованный текст ноты, которую японские дипломаты Номура и Курусу должны были вручить на следующий день. Прочитав ноту, Рузвельт сказал: «Эт о война». Гопкинс предложил нанести превентивный удар, но Рузвельт отверг это, заявив: «Нет, мы не можем это сделать. Мы демократический и миролюбивый народ. У нас хорошая репутация».
Ю. Емельянов. [28]«История США. ХХ век» М., 2008.
3 декабря 1941 г. Тихий океан
Несмотря на утихший ветер, погода не благоприятствовала атакующим, туман затруднял ориентировку и посадку на палубу авианосцев. Но настоящих самураев не должны страшить и не страшили такие трудности при выполнении долга. Первая волна самолетов поднялась строго по расписанию. Над палубами авианосцев с ревом пронеслись, казалось, разрывая туман в клочья, полсотни бомбардировщиков с подвешенными под фюзеляжами тяжелыми бронебойными бомбами, сорок торпедоносцев и столько же пикировщиков, прикрытые от возможных атак американских перехватчиков вьющимися вокруг юркими истребителями «Мицубиси тип Ноль».
Лейтенант Исихара Тацуо проводил улетающие самолеты взглядом и продолжил постановку задач экипажам девятого ударного отряда:
– По моей команде разделяемся на звенья и наносим последовательные удары по механическим мастерским в районе дока «Десять-Десять». Ориентиры все запомнили? Учтите, что над гаванью может стоять дым от горящих кораблей. Поэтому ориентироваться надо очень точно, чтобы ни одна бомба не пропала даром. Ясно?
– Так точно, господин лейтенант! – дружно отозвались штурмана.
– Тогда напоминаю вам сегодняшний приказ господина адмирала: «Взлет или падение империи зависят от этой битвы. Каждый должен выполнить свой долг». По самолетам!
Поклонившись стоящему на возвышении лейтенанту, экипажи дружно развернулись и колонной по два устремились к стоящим на палубе бомбардировщикам.
Самолеты, взлетевшие первыми, еще достреливали последние остатки боекомплекта, еще не опомнились от неожиданности выбежавшие из столовой американские военные, увидевшие поднимавшиеся над аэродромом Уэйлер столбы дыма. Еще падал подстреленный на бегу рыжий парень в рабочем обмундировании, только что кричавший о японской бомбардировке, а расстрелявший его пилот «Зеро» еще летел вдоль улицы, когда первые самолеты второй волны запустили моторы.
Девятка «палубных бомбардировщиков-торпедоносцев» тип 97 модель 11», пока не успевших получить американо-английскую кличку «Кэйт», ведомая Тацуо, появилась над гаванью одновременно с пикировщиками. Только в отличие от атаковавших с запада пикирующих бомбардировщиков, бомбардировщики первой группы, в которую входил и девятый ударный отряд, заходили на свою цель с востока. Над гаванью и окружающими ее аэродромами тут и там поднимались в небо колонны черного, подсвеченного снизу красным, дыма. Мельком бросив взгляд на стоящие в гавани корабли, Тацуо заметил горящий авианосец, судя по очертаниям – «Лексингтон», и целую секунду жалел, что не может нанести ему еще один удар.