— Поделом ему, — заметил Юстэс, — Обезьян не поладил и с Таш.
— Потом, — продолжал Эдмунд, — сюда попал Юстэс, потом несколько гномов, за ними Джил, и наконец, вы сами.
— Я надеюсь, что Таш съела и гномов, — проворчал Юстэс. — Маленькие свиньи…
— Нет, этого она не сделала, — ответила Люси, — все было не так ужасно. Они здесь. Их видно отсюда. Я пыталась подружиться с ними, но это бесполезно.
— Подружиться с ними! — закричал Юстэс. — Разве ты не знаешь, как эти гномы вели себя!
— Остановись, Юстэс, — сказала Люси, — пойдем и ты посмотришь на них. Король Тириан, возможно, вы сможете что-то сделать.
— Не могу сказать, что сегодня я очень люблю гномов, отозвался Тириан,
— но по вашей просьбе, леди, я сделаю все.
Люси повела их, и вскоре они увидели гномов. Это было странное зрелище. Гномы не прогуливались, не радовались и не отдыхали (хотя связывающие их веревки исчезли), они сидели маленьким тесным кружком, лицом друг к другу, не глядели по сторонам и не замечали никого, пока Люси и Тириан не подошли так близко, что смогли прикоснуться к ним. Гномы разом подняли головы, как будто ничего не видя, а только прислушиваясь и пытаясь по звукам угадать, что происходит.
— Осторожней! — угрюмо сказал один, — соображайте, куда идете, вы сейчас наступите нам на головы!
— Вот еще, — возмутился Юстэс. — Мы не слепые, у нас есть глаза.
— У тебя, должно быть, прекрасное зрение, если ты можешь здесь хоть что-нибудь разглядеть, — буркнул тот же гном (звали его Диггл).
— Здесь? — спросил Эдмунд.
— Какой ты тупица, конечно здесь, — ответил Диггл, — в этой черной как смоль, вонючей маленькой дыре.
— Вы ослепли? — спросил Тириан.
— А разве ты не слепнешь в темноте? — отозвался Диггл.
— Но ведь здесь светло, глупые гномы, — воскликнула Люси. — Разве вы не видите? Посмотрите! Посмотрите вокруг! Разве вы не видите неба, деревьев, цветов, разве вы не видите меня!
— Как, во имя всех Обманщиков, я увижу то, чего нет, и как я могу видеть тебя лучше, чем ты меня, в такой темнотище?
— Но я вижу тебя, — возразила Люси. — И могу это доказать. У тебя во рту трубка.
— Так может сказать каждый, кому знаком запах табака, — отозвался Диггл.
— О, бедняги! Это ужасно, — огорчилась Люси. И тут у нее возникла мысль. Она сорвала дикую фиалку: «Послушай, гном, если у тебя что-то не то с глазами, то с носом, наверно, все в порядке. Понюхай это». Она наклонилась и поднесла свежий влажный цветок к безобразному носу Диггла. Но ей пришлось быстро отскочить назад, чтобы избежать удара маленького тяжелого кулака.
— Как ты смеешь? — закричал он. — Зачем ты суешь этот мерзкий помет прямо мне в лицо? Тут еще и чертополох. Что за нахальство! Кто ты?
— Подземный житель, — сказал Тириан, — она — королева Люси, посланная сюда Асланом в глубоком прошлом. И только ради нее, я, Тириан, ваш законный король, не снесу вам головы немедля, ведь вы предали дважды.
— Ну, это уж слишком! — воскликнул Диггл. — Как ты можешь нести такой вздор? Разве твой чудесный лев пришел на помощь? И теперь — даже теперь — когда вы разбиты и брошены в эту темную дыру, вы продолжаете старую игру. Придумали бы новую ложь! Пытаетесь заставить нас поверить, что никто не заперт в темноте, и еще неизвестно во что.
— Это не темная дыра, пойми, глупец, — закричал Тириан. — Выходи отсюда, — он подался вперед, схватил Диггла за ремень и колпак и вытащил из тесного кружка гномов. Как только Тириан поставил его на землю, Диггл метнулся назад на свое место, потер нос и завыл:
— О-о-о, что ты сделал! Стукнул меня лицом о стену! Ты расшиб мне нос.
— Боже мой! — сказала Люси. — Что мы можем сделать для них?
— Оставим их, — предложил Юстэс.
В этот миг земля задрожала, сладкий воздух внезапно стал еще слаще, что-то яркое вспыхнуло позади. Все повернулись. Тириан обернулся последним, потому что боялся. Мечта его сердца — огромный, настоящий, золотой Лев, сам Аслан был там. Все стояли на коленях вокруг его передних лап, спрятав руки и лица в гриве, а он поворачивал голову, касаясь их языком. Затем он устремил взгляд на Тириана, и тот, дрожа, подошел, стремительно обнял лапы Льва, а Лев поцеловал его и сказал: «Отлично, последний король Нарнии, твердо стоявший в последний час.».
— Аслан, — попросила Люси сквозь слезы, — можешь ли ты… сделаешь ли ты что-нибудь для этих бедных гномов?
— Дорогая, — ответил Аслан, — я покажу тебе, что я могу сделать, и чего не могу. Он подошел к гномам поближе и издал низкое рычание, сотрясшее воздух. Гномы заговорили друг с другом: «Слышишь? Это та шайка на другом конце Хлева. Пытаются испугать нас. Они делают это специальной машиной, не будем обращать внимания. Не дадим снова обмануть нас».
Аслан поднял голову и потряс гривой. Внезапно на коленях у гномов оказались роскошные яства: пироги, языки, голуби, трюфели, мороженое, а в правой руке у каждого бокал с отличным вином. И все было бесполезно. Они начали жадно есть и пить, но было ясно — они не понимают, что у них в руках. Им казалось, будто они едят то, что можно найти в Хлеву. Один говорил, что пытается есть солому, другой — что нашел кусок старой репы, а третий — что ест сырой капустный лист. Потом они подняли к губам золотые бокалы с красным вином и сказали: «Нравится ли вам пить грязную воду из того же корыта, что и осел? Никогда не думали, что дойдем до такого». Вскоре каждому стало казаться, что другой нашел что-то более вкусное; они начали драться и отнимать друг у друга куски и ссорились до тех пор, пока не завязалась настоящая драка, и вся изысканная еда была размазана по их лицам и одежде и растоптана под ногами. Наконец они сели, чтобы привести в порядок кровоточащие носы, и сказали:
— Во всяком случае, здесь нет Обманщика. Мы никому не позволим обманывать нас. Гномы для гномов.
— Вот видите, — промолвил Аслан, — они не позволяют нам помочь им. Они выбрали хитрость вместо веры. Их тюрьма внутри них, и потому они в тюрьме. Они так боятся быть обманутыми, что не могут выйти из нее. Пойдемте, дети. У меня есть еще одно дело.
Он подошел к двери, и все последовали за ним. Он поднял голову и прорычал: «Пришло время!», и затем громче: «Время!», и затем так громко, что голос его дошел до звезд: «ВРЕМЯ». И Дверь открылась.
Глава 14. НОЧЬ ПАДАЕТ НА НАРНИЮ
Они стояли позади Аслана, чуть справа, и смотрели в открытый дверной проем. Костер погас, все погрузилось во тьму. Понять, что перед вами лес, было невозможно, если бы не было видно, где кончаются темные контуры деревьев и начинаются звезды. Когда Аслан зарычал снова, они увидели слева черную тень, закрывшую звезды. Она поднималась все выше и выше, и приняла обличье человека, величайшего из всех великанов. Все знали Нарнию достаточно хорошо, и понимали, что он стоит на покрытом вереском северном плоскогорье, за рекой Шрибл. Тогда Джил и Юстэс вспомнили, как однажды, много лет назад, в глубокой пещере на северной равнине они видели огромного спящего великана, и им сказали, что его зовут Отец Время, и проснется он в тот день, когда мир кончится.
— Да, — сказал Аслан, хотя никто не задал вопроса, — пока он лежал спящим, имя ему было — Время, теперь, проснувшись, он получит новое имя.
Огромный великан поднес ко рту рог, они увидели это по тому, как изменилась черная тень, закрывающая звезды. Мгновением позже — потому что скорость звука меньше скорости света — они услышали звук рога, высокий и ужасный, но прекрасный странной мертвенной красотой.
И небо медленно стало наполняться, падающими звездами. Даже одна падающая звезда — прекрасное зрелище, а тут были десятки, потом сотни, как будто пошел серебряный дождь, и дождь этот продолжался и продолжался. Спустя какое-то время они заметили на небе еще одну черную тень. Она была в другом месте, справа, на самой крыше неба, если можно так сказать. «Наверное, облако», — подумал Эдмунд. По крайней мере, там не было звезд, только темнота. А звездный ливень вокруг продолжался. Беззвездное пятно начало расти, распространяться все шире и шире по небу. И уже четверть неба была черной; а затем — половина, и, наконец, падающие звезды остались только на узкой полоске около горизонта.
С дрожью удивления (и даже ужаса) они внезапно поняли, что случилось. Эта расползающаяся темнота была не облако, а просто пустота. Все звезды упали. Аслан позвал их домой. Последние мгновения звездного дождя взволновали всех. Звезды начали падать вокруг них. Но звезды в этом мире не огромные пылающие шары, как в нашем; они — люди. (Эдмунд и Люси уже встречали некоторых из них). Теперь они увидели ливень сверкающих людей. У них были длинные волосы, сияющие, как расплавленное серебро, а в руках — пики из раскаленного металла. Они летели сквозь черный воздух быстрее, чем падающие камни. Когда они приземлялись и поджигали вокруг себя траву, слышался шипящий звук. Звезды скользнули мимо них и остановились позади, немного правее.
Это было очень удобно, ведь когда на небе нет больше звезд, все погружается во тьму, и ничего не видно. Толпа звезд позади них распространяла ослепительный свет. В нем нарнийские леса были видны на многие мили вперед, как в свете прожектора. Каждый куст и былинка отбрасывали черные тени. Казалось, что о край любого листа можно обрезаться
— такими острыми они выглядели.
На траве перед ними лежали их собственные тени. Самой величественной была тень Аслана, она простиралась налево от них, громадная и ужасная. И все это было под небом, которое стало беззвездным навеки.
Свет, идущий сзади, был настолько силен, что освещал все склоны северных равнин. Там что-то двигалось. Огромные звери ползли в Нарнию: большущие драконы, гигантские ящеры и птицы с крыльями без оперения, как у летучих мышей. Когда они показались в лесах, несколько минут царило молчание. Затем послышались — сначала издалека — вой, шуршание со всех сторон, топот и шелест крыльев; они становились все ближе и ближе. Вскоре уже можно было отличить галоп маленьких ног от мягкой походки больших лап и легкое «цок-цок» маленьких копыт от громоподобного цоканья больших. Потом стали видны тысячи пар светящихся глаз. И, наконец, в тени деревьев показались бегущие изо всех сил, сбившиеся в кучу, тысячи и миллионы разных созданий: говорящие звери, гномы, сатиры, фавны, великаны, тархистанцы, жители Орландии, Одиноких Островов и странные подземные создания, живущие на отдаленных островах и неизвестных западных землях. Все они бежали к Двери, где стоял Аслан.
И именно эта часть событий показалась им более всего похожей на сон, и вспомнить ее потом было труднее всего. Никто не мог сказать, сколько все это, продолжалось. Иногда им казалось, что прошло несколько минут, а иногда
— что это длилось годы. Очевидно, либо Дверь стала значительно больше, либо все создания — гораздо меньше, размером с насекомых, иначе как такая толпа смогла бы пройти в нее? Но в тот момент об этом никто не думал.
По мере того, как толпа приближалась к стоящим звездам, глаза созданий становились все ярче и ярче. Когда они подходили к Аслану, с каждым из них что-то случалось. Все глядели ему прямо в лицо; я не думаю, что у них был выбор — глядеть или нет. И когда они так смотрели, выражение их лиц ужасным образом менялось — появлялись страх и ненависть. На лицах говорящих зверей страх и ненависть удерживались долю секунды, и было видно, как они внезапно переставали быть говорящими и становились обычными животными. Все эти создания сворачивали направо — от него налево, и оказывались в его огромной черной тени, которая (как вы помните) лежала влево от дверного проема. Дети их никогда больше не видели и я не знаю, что с ними стало. Но другие смотрели в лицо Аслана с любовью, хотя кое-кто и был испуган. Эти проходили в Дверь справа от Аслана. Среди них были странные экземпляры. Юстэс даже узнал одного из гномов, тех, что стреляли в лошадей, но у него не было времени удивляться (кроме того, это было не его дело), потому что все вытеснила огромная радость: среди счастливых созданий, которые проходили толпой мимо Тириана и его друзей, были те, кого они считали мертвыми — кентавр Рунвит и единорог Алмаз, добрый Кабан и добрый Медведь, и орел Остроглаз, и Псы, и Кони, и гном Поджин.
— Дальше и выше! — закричал Рунвит и галопом поскакал на запад. Они не поняли, но слова эти почему-то отозвались в них. Кабан радостно хрюкнул. Медведь собирался проворчать, что не понимает, когда увидел фруктовые деревья. Он быстро побежал к ним, и здесь, без сомнения, нашел то, в чем хорошо разбирался. Псы, приветственно подняв хвосты, остались, остался и Поджин, который пожал всем руки и ухмыльнулся во весь рот. Алмаз склонил белоснежную голову на плечо короля, и король зашептал ему что-то на ухо. Тут все снова обратили внимание на то, что творилось в дверном проеме.
Драконы и гигантские ящеры были теперь в самой Нарнии. Они шли, рвали деревья когтями, грызли их, как будто это были стебли ревеня. Через несколько минут все деревья были уничтожены. Страна стала голой, и был виден весь ее рельеф, все бугорки и впадины, незаметные раньше. Трава умерла. Тириан обнаружил, что смотрит на мир из земли и голого камня. Трудно было поверить, что здесь было что-то живое. Сами чудовища состарились, упали и умерли, их плоть сморщилась и показались кости, и вскоре только огромные скелеты лежали тут и там на мертвых камнях. Они выглядели так, как будто умерли тысячи лет тому назад. Долгое время все оставалось без перемен.
Наконец что-то белое — длинная, узкая полоса, сверкающая в свете звезд
— двинулось на них с восточного конца мира. Стремительно нарастающий шум прервал молчание: сначала журчание, потом грохот и рев. Теперь они увидели, что это, и как быстро оно приближается: это была пенящаяся стена воды. Море поднялось. В безлесном мире оно было видно очень отчетливо. Реки становились шире, озера увеличивались, сливались в одно, долины превращались в озера, а холмы стали островами; затем и эти острова исчезли. Высокие плоскогорья справа и слева и еще более высокие горы справа раскололись и рухнули с ревом и всплеском во вздыбившиеся волны. Вода закружилась в водовороте у дверного проема (но не пошла в него), а пена плескалась у передних лап Аслана. Все было покрыто водой — от места, где они стояли, до места, где вода встречалась с небом.
Оттуда начал пробиваться свет. Полоска бедственной и мрачной зари показалась над горизонтом, она ширилась и становилась все ярче; они уже с трудом различали свет звезд, стоявших за ними. Наконец взошло солнце и, когда оно взошло, лорд Дигори и леди Полли поглядели друг на друга и кивнули. Однажды, в другом мире, они видели умирающее солнце, и сразу поняли, что и это солнце умрет. Оно было в три раза — в двадцать раз — больше, чем обыкновенно, и темно-красного цвета. Его лучи упали на великана Время и окрасили его багровым цветом. И, отражая солнце, вся долина, все пространство безбрежной воды выглядело, как кровь.
Потом взошла луна, она располагалась совершенно не правильно — очень близко к солнцу — и тоже была красной. В ее свете солнце начало выстреливать огромные протуберанцы, выглядевшие как усы или змеи из малинового пламени, тянущиеся по направлению к луне. Это выглядело так, как будто солнце было осьминогом, пытающимся щупальцами подтащить к себе луну. И, возможно, оно тащило ее. Во всяком случае, луна приближалась к нему, сначала медленно, а потом быстрее и быстрее, пока длинные языки пламени не обвились вокруг нее; и они слились вместе и стали одним громадным шаром, похожим на горящий уголь. Гигантские глыбы огня падали в море, поднимая облака пара.
Затем Аслан сказал: «Теперь кончай».
Великан бросил свой рог в море, вытянул руку — она выглядела черной и казалась длиной в тысячу миль — вдоль неба, и достал до солнца. Он взял солнце и сжал его в руке, как вы можете сжать апельсин. И внезапно наступила полная тьма. Все кроме Аслана отскочили назад от ледяного воздуха, который задул через Дверь. Деревянная рама покрылась сосульками.
— Питер, Верховный Король Нарнии, — сказал Аслан, — закройте дверь. Питер, дрожа от холода, двинулся в темноту и закрыл Дверь, сбив при этом сосульки. Потом довольно неловко (руки его посинели и окоченели) вытащил золотой ключ и запер ее. Они видели много странного через дверной проем, но самыми странными были теплый дневной свет и голубое небо над головой, цветы под ногами и улыбка в глазах Аслана. Он крутанулся, припал к земле, хлестнул себя хвостом и помчался, как золотая стрела.