— Она довольно часто стояла перед ним и любовалась собой.
— А вы откуда знаете?
— Ну, мне доводилось иногда открывать дверь и входить в ее комнату, и я заставала ее перед ним.
— Вы хотите сказать, что она любила наряжаться и любовалась в зеркале собой и своими туалетами?
— Вся ее одежда была размером не больше почтовой марки, — улыбнулась миссис Кемптон.
— Она была обнаженной? — спросил Мейсон.
— Нет, не обнаженной. Но эти ее купальники… Ей нравилось взять два или три квадратика ткани и так их закрепить на себе, что они превращались в миленький купальник. Конечно, не особенно‑то в нем станешь купаться, да и носить долго не сможешь.
— А на яхте она их надевала?
— Иногда.
— И при посторонних?
— Ну, во всяком случае, при тех, с кем она была знакома. Она не была… нет, скорее я бы выразилась так — для Элен не была характерна чрезвычайная скромность. Она была девушка без предрассудков и очень любила загорать. У нее было прекрасное тело — мне не доводилось видеть ничего подобного. Она загорала до тех пор, пока не покрывалась ровным бронзовым загаром.
— Если не считать, разумеется, следа от купальника? — спросил Мейсон.
— Это как раз беспокоило ее больше всего: чтобы у нее не осталось белых полосок на теле. Нет, мистер Мейсон, на крыше у нее было место, где она обычно загорала, и загорала она совсем обнаженной. Она хотела, чтобы у нее был равномерный загар по всему телу. Я думаю даже, что она больше гордилась своим загаром, чем своими… ну, в общем, своими формами. А формы у нее были в полном порядке — все как полагается.
— Не находите ли вы весьма странным, что такая девушка покончила жизнь самоубийством?
— Это в высшей степени странно.
— Где находились вы, когда произошло самоубийство?
— Я была на борту яхты.
— На той самой яхте?
— Да.
— Я хотел бы знать об этом подробнее. Что вы можете мне рассказать?
— Я расскажу вам все, что вспомню. Мистер Эддикс решил отправиться на Каталину. Он всегда брал с собой в путешествия Элен и очень часто меня.
— Кто следил за домом, пока вас не было?
— У нас был целый штат прислуги, приходившей днем. Я осуществляла общий надзор и руководила ими. Кроме того, я следила за порядком на яхте, и поверьте, мистер Мейсон, это работенка не из легких. Пусть на вашей яхте даже все моряки мира надраивают все до блеска снаружи, но вот внутри, в каютах, и в… Ну, короче говоря, приборка, вытряхивание пепельниц, выметание мусора, который остается в кают‑компании после круиза. Окурки, рюмки, пустые бутылки из‑под виски и все такое. Это была тяжелая работа.
— Вам кто‑нибудь помогал?
— Нет. Я управлялась с этим сама. Вы, разумеется, понимаете, что даже на большой яхте не так уж много места и нет возможности брать на борт большой штат прислуги, особенно женщин. Мужчины могут спать все вместе в одном помещении, но с женщинами по‑другому. У каждой из нас должна быть отдельная каюта.
— Ну хорошо, давайте вернемся к событиям того дня.
— Мистер Эддикс решил отправиться на Каталину. Он отдал по телефону необходимые распоряжения, и яхта была наготове. Он собирался отплыть в два часа дня, но его задержали какие‑то неожиданно возникшие дела, и он не смог прибыть на яхту раньше пяти часов. Но в это время разразился один из этих ужасных ураганов и для небольших судов вывесили штормовое предупреждение. Мистер Эддикс тем не менее приказал выйти в море.
— Что случилось потом?
— Ну, начался настоящий шторм. Мы в конце концов вынуждены были лечь в дрейф и переждать его.
Мы в конце концов вынуждены были лечь в дрейф и переждать его. Мы не смогли добраться до Каталины раньше следующего утра.
— Теперь вот какой вопрос: вы добрались до яхты на машинах?
— Да.
— Вы приехали туда с мистером Эддиксом?
— Да.
— И Элен приехала вместе с вами?
— Нет, она выехала… О, ну я не знаю точно, примерно на час раньше. Она отправилась туда на спортивной машине с откидным верхом и поднялась на борт одна. Ей нужно было что‑то напечатать. Именно этим в первую очередь и была вызвана задержка. Возникли какие‑то неотложные проблемы, и мистер Эддикс надиктовал ей целую кучу бумаг — мне кажется, речь шла о каких‑то соглашениях и конфиденциальных письмах к ним.
— Продолжайте.
— Ну, она отправилась на яхту. Мистер Эддикс задержался, чтобы подготовить еще какие‑то документы, затем мы отправились вместе с ним.
— На борту были посторонние?
— Нет. Мы собирались взять на борт несколько человек на Каталине, но при отплытии на яхте была только команда, Элен и я.
— Когда вы видели Элен в последний раз?
— В тот день… подождите‑ка минуточку… я ее не видела. По пути туда мистер Эддикс решил внести какие‑то изменения в письмо или договор, или что там он ей дал, — в общем, как только мы поднялись на борт, он прошел прямо в ее каюту. Он диктовал ей там в течение… ну, я не знаю точно… примерно с полчаса.
— Откуда вы знаете, что он диктовал что‑то?
— Я слышала его голос. Каюта Элен находилась рядом с моей. Они были соединены общей душевой. Я припоминаю, что пошла умыться, и слышала, как мистер Эддикс диктует. И, очевидно, он не полагался на стенографическую запись, а диктовал прямо на пишущую машинку, потому что я слышала, как он диктовал, а Элен стучала на машинке.
— Что произошло потом?
— Там есть гавань и внешний рейд. Мы отплыли, но на море ужасно штормило, и мистер Эддикс приказал переждать на внешнем рейде, пока не стихнет ветер и море не успокоится. Но оно не успокоилось. Мистер Эддикс позвонил своим друзьям на Каталину. Те не могли больше ждать. Яхта мистера Эддикса — это большое морское судно, на котором можно отправиться даже в кругосветное путешествие, так что он решил выйти в море и идти средним ходом.
— Сколько времени он диктовал?
— Я полагаю, до тех пор, пока качка позволила Элен печатать. Это было ужасно.
— Вы слышали, чтобы он диктовал уже после того, как яхта вышла в море?
— О да.
— И долго это продолжалось?
— Не могу вам сказать. Моряк из меня никудышный. Я пошла спать.
— Спать? — переспросил Мейсон.
— Да. У меня есть таблетки, которые я обычно принимаю в сильную качку, и они прекрасно помогают, но от них хочется спать… Я…
— Вы не ужинали в тот вечер?
— Ужинала? Боже мой, конечно, нет! Я очень плохо себя чувствовала, но потом подействовало лекарство, и я отправилась спать, и думаю, что проснулась не раньше чем в полночь. Погода была по‑прежнему скверной. Я приняла еще одну таблетку и заснула, и примерно… ну, точно я не могу сказать… примерно часов в семь или восемь утра проснулась и обнаружила, что на море спокойно. Мы в тот момент уже подходили к острову.
— И что было потом?
— Ну, вскоре после этого мы как раз и обнаружили, что Элен пропала. Мистер Эддикс спустился в ее каюту и… Ну, я полагаю, остальное вам и так известно. Постель ее так и осталась неразобранной.
— Ее не могло случайно смыть за борт волной? — спросил Мейсон.
— Да, конечно, могло.
— Она могла, вероятно, выйти на палубу?
— Она могла… Но сильно штормило, и, пока мы не легли в дрейф, была сильная качка.