— Что вы имеете в виду?
— Мне случалось иногда замечать, что я делаю что‑то под влиянием постгипнотического внушения. И кое‑что было такого рода, что мне не хотелось бы вдаваться в подробности.
Мейсон, внимательно глядя на нее, сказал:
— Мы будем очень вам благодарны за сотрудничество с нами, миссис Блевинс. Мы охотно возместим за причиненное вам беспокойство, которое…
— Да, мистер Дрейк говорил мне об этом, но есть вещи, которые не купишь за деньги.
— Не могли бы вы намекнуть попрозрачнее? — спросил Мейсон.
Она замешкалась.
Мейсон улыбнулся и сказал:
— Вы ведь уже были замужем и…
— Ну ладно, — выпалила она. — Я была дурой. Я позволяла Алану гипнотизировать меня. Если у меня болела голова, он погружал меня в сон на минуту или две, а когда я просыпалась, головная боль исчезала и я чувствовала себя просто великолепно, полностью отдохнувшей. Иногда, если, понервничав, я не могла заснуть, он устраивал короткий сеанс гипнотического лечения с постгипнотическим внушением. После этого я становилась такой сонной, что даже голову не могла удержать и… в общем, вот так все и происходило. А затем, как я вам уже сказала, прошло время, чары рассеялись, и… ну, я продолжала работать и… я не знаю, как вам об этом рассказать.
— Появился другой мужчина? — спросил Мейсон.
— Алан считал, что появился.
— А на самом деле?
— Алан считал, что появился, — повторила она без всякого выражения.
— Продолжайте, — сказал Мейсон, — что произошло дальше?
— Ну, однажды ночью, когда Алан работал, у меня неожиданно возникло сумасшедшее желание написать все о моей личной жизни, то, о чем я никогда и никому не стала бы рассказывать. Мне вдруг захотелось все это записать и спрятать написанное на дно ящика, под кипой фотографий… Я просто не могла удержаться от этого. Я много чего написала о моей личной жизни и о том, что у меня было, и спрятала все это под фотографии в ящик.
— И что потом? — настаивал Мейсон.
— На следующее утре я вдруг сообразила, какую сделала глупость, и решила достать эти бумаги и сжечь. Я поспешила к ящику и… в общем, вы уже догадались — там ничего не было.
— Вы думаете, что сделали это в результате постгипнотического внушения?
— Верно. Я даже не знала, что он меня загипнотизировал. Я до сих пор не знаю, когда он успел меня загипнотизировать, но постгипнотическое внушение осталось. Таким образом, мне стало известно, что у него есть эти бумаги, и все, что там было написано, он мог бы использовать как свидетельство против меня.
— В случае развода?
Она вспыхнула:
— Да.
— И что вы предприняли?
— Черт возьми, я просто чуть с ума не сошла от ярости, я думала, что убью его, но к тому времени я была уже ученая. Есть такие игры, в которые можно играть вдвоем. Я и виду не подала, что знаю о пропаже этик листков. Я подождала пару дней, а потом принялась обыскивать весь дом. Я отпросилась на день с работы и, можете мне поверить, перетряхнула весь дом сверху донизу. В конце концов я нашла их.
— Где?
Она засмеялась:
— Он был хитер. Он оторвал угол коврового покрытия на полу, засунул под него бумаги и приделал все обратно.
— И что вы сделали с этими листками?
— Уничтожила, а сразу после этого ушла из его дома, направилась к юристу и написала заявление о разводе. Обратно я уже не вернулась и постаралась сделать так, чтобы у Алана никогда больше не было возможности уставиться на меня своими серо‑стальными глазами.
— Он мог быстро вас загипнотизировать?
— Очевидно, ему было достаточно щелкнуть пальцами, и я уже попадала под его влияние.
— Он мог быстро вас загипнотизировать?
— Очевидно, ему было достаточно щелкнуть пальцами, и я уже попадала под его влияние.
— Продолжайте, — сказал Мейсон.
— Ну, Алан считал что я у него в руках. Он думал, я ничего не смогу предпринять, но когда он пошел за своим козырем, там ничего не оказалось и… в общем, я обвинила его в духовном насилии, и поскольку он был заинтересован в том, чтобы на поверхность не всплыло слишком многое, то… ну, в общем, я получила решение суда о разводе.
— И вторично вышли замуж? — спросил Мейсон.
Она слегка покраснела и сказала:
— Еще нет. Решение пока не вступило в законную силу.
— А когда оно вступит?
— На следующей неделе.
— И тогда вы снова собираетесь выйти замуж?
— Да.
— За мужчину, которого вы знали уже какое‑то время?
— Да.
— Я полагаю, он‑то не гипнотизер? — спросил с улыбкой Мейсон.
— Нет, мистер Мейсон. Можете спорить на любые деньги.
Мейсон раскрыл свой бумажник, достал четыре пятидесятидолларовые банкноты и сказал:
— Здесь двести долларов, миссис Блевинс, — компенсация за потраченное время и причиненное вам беспокойство. Это пригодится вам в качестве приданого.
Она взяла деньги, сложила их, спрятала в свой кошелек и взглянула на Мейсона глазами, полными благодарности.
— Мистер Мейсон, это… Ну, в общем, это так мило с вашей стороны.
— Мы, разумеется, высоко оценили вашу откровенность, — сказал Мейсон, — а теперь скажите нам: не случалось ли, что Алан когда‑нибудь гипнотизировал вас и заставлял вспомнить то, чего не было на самом деле?
— О да. Это был един из его любимых трюков. Он гипнотизировал кого‑нибудь и плел всякие небылицы о том, что якобы произошло, а потом приказывал человеку проснуться и не думать об этом в течение часа или двух, но сохранить в памяти все, что ему было внушено, словно бы это произошло с ним на самом деле, а потом, через два часа, в результате постгипнотического внушения, начать об этом рассказывать.
— И это у него получалось?
— С некоторыми — да. Конечно, не каждого можно загипнотизировать, мистер Мейсон, и…
— Понимаю. Да, вот еще что: вы не знаете, доводилось ли ему когда‑нибудь гипнотизировать Джозефину Кемптон, экономку мистера Эддикса?
— Я думаю, доводилось. Я помню, он как‑то раз упомянул о том, что с ее помощью продемонстрировал что‑то мистеру Эддиксу.
— Известно ли вам еще что‑нибудь, что могло бы нам помочь? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Ну что ж, огромное спасибо. Я думаю, нет больше никакой надобности вас задерживать, миссис Блевинс, но возможно, потом у нас возникнет необходимость побеседовать с вами.
— В любое время, — сказала она, — в любое время после четырех часов. Вы мне позвоните, и я приду когда вам угодно. У мистера Дрейка есть мой номер.
— Благодарю вас, — сказал Мейсон.
Она встала со стула и направилась к двери, потом неожиданно сделала крюк, подошла к Мейсону и взяла его за руку.
— Вы просто прелесть, — сказала она. — Да, вот еще что, может, это вам пригодится. Его настоящая фамилия не Эддикс. Мне точно известно — Алан его как‑то раз загипнотизировал и узнал, что его на самом деле зовут Барнуэлл. Если вам еще что‑нибудь будет нужно, вы только дайте мне знать.
И, глядя на Мейсона благодарными глазами, она широко улыбнулась, затем открыла дверь и так стремительно повернула, выходя в коридор, что ее юбка взметнулась вверх с озорным хлопком.