..Егодрузьяи
адвокаты имеют право отдать папку только ему и лишь в Америке...
-- А если он блефует? -- спросил Берия. -- Вы такое допускаете?
-- А если его книгу все же напечатают? Берия усмехнулся:
--Боитесь,расскажето вашихберлинскихдевках? ЗатакоеХозяин
действительно спустит шкуру...
--Но ведьпредставлениенаменя, какна послав рейхе, писалне
Молотов, а вы...
Берия неторопливо доел поросенка, отставил тарелку и, тщательно вытерев
руки туго накрахмаленной салфеткой, негромко заметил:
--Товарищ заместитель министра иностранныхдел, аведь у порядочных
людей это называется шантажом. -- И, перейдя на крик, рубанул:-- А ну, вон
из-за стола, мамацгали! Прочь отсюда!
Деканозовмедленноподнялся,вышелиз-застолаи,согбенный,
приниженный, покинул комнату.
-- Что ты предлагаешь? -- Берия обернулся к Кому-рову.
-- У нас его жена и сын. Вернее, не то чтобы жена -- мать его сына, так
точней... Ноонастаруха, с ней перестарались...Ис сыном тоже,парень
свернул с ума...А этотВладимиров отказывается работать сВаллен-бергом,
если мы не дадим ему свидания с сыном...
-- Он русский?
-- Да.
-- А если отпустить его бабу и придурка?
-- Во-первых, он не поверит... Во-вторых, судя по его словам, он должен
периодически приглашать американцев, чтобы они не опубликовали его вещь...
-- Да ну и пусть! -- взъярился Берия. -- Плевать мы хотели!
Комуров покачал головой:
-- Первыенедели он сидел у нас надачеидиктовал освоей работе,
Лаврентий Павлович... У неготакие выходы, которых нет ине было ни у кого
из наших... То, как он описалубийство Рэма и Штрассе-ра, --всегов паре
абзацев,--целиком проецируется наделоКирова... И это он писалнев
камере, а на даче, ожидая, когда мы "подготовим" семью к встрече... Я взял с
собою расшифровку, -- Комуров вышел в холл, достализ папки рукопись, отдал
Берия. -- Он был знакомсКаменевым,Бухариным,Крестинским; Дзержинский
действительно подписывал на него приказы,и -- самое неприятное -- мы нашли
представлениеДзержинского на Красное Знамя этомуВладимирову-Исаеву...И
Указ ВЦИКа... Мы нашли это только вчера...
--Поезжайна хозяйство,--сказал Берия.-- Рукопись я погляжу...
Деканозискажи,что приму через неделю, но чтобы он не входилкомне,а
вползал на пузе... Исаева посади к Валленбергегу...
-- Стоит ли?
-- А что? Плох швед?
-- Да.
-- Но голова варит?
-- Даже слишком.
--Замечательно.Пишине то чтокаждое их слово,адаже вздох.В
воскресенье буду готов к разговору,--и Берияпоказал глазаминапапку
Максима Максимовича.
...ВКремльБерияне вернулся: не моготорваться отработы Исаева;
закончилвпятьутра, долго ходил4 по своемусосновомубору,
досадливо махнув Сар-кисову и двум охранникам, чтобы шли прочь, -- постоянно
маячили за ним затаенными тенями.
"А ведь только один человек, дай ему пистолет в руки, пустит пулю в лоб
Старца, -- очень медленно, пугаясь самого себя, Берия произнес этистрашные
слова и снова оглянулся, не сорвалось ли с языка. --Вот оно, избавление от
безумного деспота!Вот какуюкомбинациюбы разыграть! Вот бычтосунуть
Абакумову!"
Ах, Егор, Егор! Как же не хватает тебя, Маленков! Один я, один...
Тогда-то он и сказал себе: "Исаева к такому делу надо готовить впрок, а
вот если я не верну вМоскву Маленкова, -- всамое ближайшее время, -- моя
карьера кончена, Старец сделался полным психом, настроение меняется пять раз
на день, ужас..."
Назавтра Исаева перевели в другую камеру; не успели надзиратели закрыть
дверь(что-тосразуудивиловтом,какойбылаэтакамера),как
стремительная,словновыстрел, догадка отторглаудивление: перед нимбыл
изможденный, поседевший, лимоннолицый Рауль Валленберг.
Он стоялпод оконцем,едва пропускавшим свет, прислонившиськстене
так, словнохотелвжатьсявнее, исчезнуть, инеотрывно смотрел на двух
надзирателей: в глазах у - него был ужас, сменившийся тяжелой ненавистью.
Только оторвавшись от лицаВалленберга,Максим Максимович понял,что
егоудивило: стеныи даже дверь были обитывойлоком; койки-- деревяные,
шаткие;видимо,узникпыталсяразбитьголовуостену,понялИсаев,
несчастный парень...
-- Здравствуйте, -- сказал он по-русски. Валленберг молча кивнул.
-- Русский еще не выучили?
Валленбергнепонимающепожал плечами, внимательно вглядываясьв лицо
Исаева; потом спросил по-немецки:
-- Мы не могли с вами где-то встречаться? Исаев ответил по-английски:
--Мывстречались... То ли в вашемберлинскомпосольстве,то ли на
Вильгельмштрассе,вминистерствеиностранныхдел,уВайцзекера...И,
пожалуйста,неговорите со мной о вашем деле, я не отвечуни на одинваш
вопрос и не дам ни единого совета: каждое наше слово записывается...
Валленберг усмехнулся:
-- Я знаю... Мне подсаживалимногих... Только они... Сначалая вообще
ничего не понимал,теперь -- знаю,что к чему... Вы отказываетесь говорить
со мною вообще? Или найдем какую-то нейтральную тему?
-- Нейтральную тему найдем... По вашему усмотрению...
--Последниесемь месяцевя сижу один... Началбеседоватьссамим
собою.... Первый шаг в шизофрению...
-- Отнюдь... Каждый человек постоянно говорит сам с собою... Неважно --
про себя или вслух...
-- Думаете, я еще не стал пациентом дома умалишенных?
-- Я не психиатр, господин Валленберг.