"Рано, - подумал Гиммлер, - надо еще поспать хоть часок".
Он зевнул и повернулся к стене.В открытуюфорточкудоносилсяшум
леса. С вечера шел снег, и Гиммлер представил себе, какая сейчас красота в
этом тихом, пустом, зимнем лесу.Он вдруг подумал: емубылобыстрашно
одному уйти в лес - так страшно, как в детстве.
Гиммлер поднялся с кровати, накинул халат и пошел к столу. Не зажигая
света, сел на краешек деревянного кресла и опустил руку на трубкучерного
телефона.
"Надо позвонить дочери, - подумал он. - Девочка обрадуется. У нее так
мало радостей".
Под стеклом большого письменногостолалежалобольшоефото:двое
мальчишек улыбались озорно и беззаботно.
Гиммлер неожиданно ясно увидел Бормана и подумал,чтоэтотнегодяй
виноват в том,чтооннеможетсейчаспозвонитьдочериисказать:
"Здравствуй, крыска, это папа. Какие сны ты видела сейчас, солнце мое?" Он
не может позвонитьимальчикамиз-затого,чтоониродилисьнеот
законного брака.Гиммлер помнил, как Борман молчал, когда в сорок третьем
году он попросил в долг из партийной кассы восемьдесят тысяч марок,чтобы
построить Марте, матери двух своих мальчиков, небольшую виллувБаварии,
подальше от бомбежек.Он помнил, как фюрер, узнавобэтомотБормана,
несколько раз недоуменно разглядывал его вовремяобедоввставке.Он
из-за этого не смог развестись с женой, хотя не жил в семье уже шесть лет.
"Борман здесь ни при чем, - продолжал думать Гиммлер, - я не прав.В
этом моем горе толстая скотина ни при чем.Я бы пошелнавсеунижения,
связанные с разводом.Я бы пошелнаразвод,хотяуставССотносится
отрицательно к разрушению семьи.Но я никогданесмогбытравмировать
девочку".
Гиммлер улыбнулся, вспомнив самое начало, когда было голодно икогда
он жил с женой в маленькой, темной и холодной комнате вНюрнберге.Всего
восемнадцать лет тому назад.Он тогда был секретарем у Грегора Штрассера,
"брата" фюрера. Он мотался по Германии, спал на вокзалах, питался хлебом и
бурдой,именовавшейсякофе,налаживаясвязимеждупартийными
организациями. Тогда, в 1927 году, он еще не понимал, что идея Штрассера -
создать охранные отряды СС -быларожденаначинавшейсяборьбойпротив
Рэма, вождя СА. Гиммлер тогда верил, что создание СС необходимо для охраны
вождей партии от красных.Он тогдавсерьезверил,чтоглавнаязадача
красных - уничтожить великого вождя, единственного друга трудящихся немцев
Адольфа Гитлера.Он повесил над своим столомогромныйпортретГитлера.
Когда однажды Гитлер заехал кШтрассеруиувиделподсвоимгромадным
портретом худенького веснушчатого молодого человека, он сказал:
- Стоитлиодногоизлидеровпартиитаквысокоподниматьнад
остальными национал-социалистами?
Гиммлер ответил:
- Я состою в рядах партии, у которой не лидер, а вождь!
Гитлер запомнил это.
ПредлагаяфюреруназначитьГиммлерарейхсфюреромвновь
организовавшихся отрядов СС, Штрассер рассчитывал, что СС будут служитьв
первую голову ему, Штрассеру, в егоборьбезадоминирующеевлияниена
партию и фюрера.Двести первых эсэсовцев объединилисьподегоначалом,
всего двести.Но без СС не было бы победы фюрера в 1933году-Гиммлер
отдавал себе в этом отчет.Однако после победы фюрер назначилеговсего
лишь главойкриминальнойполицииМюнхена.КГиммлеруприехалГрегор
Штрассер, человек, принимавший его впартию,выдвинувшийидеюсоздания
отрядов СС, теоретик и идеолог партии. К тому времени Штрассер находился в
оппозиции к фюреру, прямо заявляя ветеранам партии,чтоГитлерпродался
денежным тузам тяжелой индустрии,этимкровавымкапиталистамКруппуи
Тиссену. "Народ пошел за нами только потому,чтомыобъявилисвященную
войну денежным тузам - иеврейскогоинемецкогопроисхождения.Гитлер
вошел с ними в контакт. Он плохо кончит, Генрих, - говорил тогда Штрассер,
- СС могут стать еще большей силой, и в вашей властивернутьдвижениек
его честному и благородному началу".
Но Гиммлер тогда оборвал Штрассера, сказав ему, что верность фюреру -
долг каждого члена НСДАП.
- Вы можете вынести ваши сомнения на съезд, новынеимеетеправа
использовать ваш авторитет в оппозиционнойборьбе-этонаноситущерб
священному единству партии.
Гиммлер тщательно наблюдал за тем, что происходит в центре. Он видел,
что упоение победой отодвинуло - в определенной мере - практическую работу
на задний план, что вожди партии в Берлине выступают на митингах, проводят
ночинадипломатическихприемах,словом,пожинаютсладкиеплоды
национальной победы.Гиммлер считал, что это все преждевременно. И онза
какой-то месяц организовал в Дахау первыйпоказательныйконцентрационный
лагерь.
-Этохорошаяшколатрудовоговоспитанияистиннойгерманской
гражданственностиутехвосьмимиллионов,которыеголосовализа
коммунистов, - говорил Гиммлер. - Нелепо сажать все эти восемь миллионов в
концлагеря.Надо сначала создатьатмосферутеррораводномлагереи
постепенно выпускать оттуда сломавшихся.Этиотпущенникибудутлучшими
агитаторами практики национал-социализма.Они смогут внушить и друзьями
детям религиозное послушание нашему режиму.
Личный представитель Геринга много часовпровелвДахау,апосле
спросил Гиммлера:
- Не кажется ли вам, что концлагерь вызовет резкое осуждение в Европе
и Америке - хотя бы в силу того, что эта мера антиконституционна?
- Почему вы считаете арест врагов режима неконституционным?
- Потому что большинство людей, арестованных вами,небылидажев
зданиисуда.Никакогообвинительногозаключения,никакогонамекана
законность.