16.2.1945 (03 часа 12 минут)
Подбросив Эрвина домой, Штирлиц ехал очень медленно,потомучтоон
уставал после каждого сеанса связи с Центром.
Дорога шлачерезлес.Ветерстих.Небобылочистое,звездное,
высокое.
"Хотя, - продолжалрассуждатьШтирлиц,-Москваправа,допуская
возможность переговоров.Даже если у них нет никаких конкретных данных-
такой допуск возможен, поскольку он логичен.В Москве знают о той грызне,
которая идет тут вокруг фюрера.Раньше эта грызнябылацеленаправленна:
стать ближе к фюреру. Теперь возможен обратный процесс. Все они: и Геринг,
и Борман, и Гиммлер, и Риббентроп - заинтересованы в том, чтобысохранить
рейх.Сепаратный мир для каждого из них - если кто-либо из них сможет его
добиться - будет означать личное спасение. Каждый из них думает о себе, но
никак не о судьбах Германии и немцев.В данном случае пятьдесят миллионов
немцев - лишь карты в их игре за себя.Покаонидержатвсвоихруках
армию, полицию, СС, они могут повернуть рейх куда угодно, лишь бы получить
гарантии личной неприкосновенности..."
ОстрыйлучсветарезанулпоглазамШтирлица.Онзажмурилсяи
автоматически нажал на педаль тормоза. Из кустов выехали два мотоцикла СС.
Они стали поперек дороги, иодинизмотоциклистовнаправилнамашину
Штирлица автомат.
- Документы, - сказал мотоциклист.
Штирлиц протянул ему удостоверение и спросил:
- А в чем дело?
Мотоциклист посмотрел его удостоверение и, козырнув, ответил:
- Нас подняли по тревоге. Ищем радистов.
- Ну и как? - спросил Штирлиц, пряча удостоверение в карман.-Пока
ничего?
- Ваша машина - первая.
- Хотите заглянуть в багажник? - улыбнулся Штирлиц.
Мотоциклисты засмеялись:
- Впереди две воронки, осторожнее, штандартенфюрер.
- Спасибо, - ответил Штирлиц. - Я всегда осторожен...
"Это после Эрвина, - понял он, - они перекрывают дороги навостоки
на юг.В общем, довольно наивно, хотя в принципеправильно,еслииметь
дело с дилетантом, не знающим Германии".
Он объехал воронки - онибылисвежие:вветровикпахнулотонким
запахом гари.
"Вернемся к нашим баранам, - продолжал думать Штирлиц. - Впрочем,не
такие уж они бараны, как их рисуют Кукрыниксы и Ефимов.Значит,отмычка,
которую ядлясебяутверждаю:личнаязаинтересованностьвмиредля
Риббентропа, Геринга или Бормана.После того как я отработаю высшие сферы
рейха, следует самым внимательным образом присмотреться к Шпееру: человек,
ведающийпромышленностьюГермании,непростоталантливыйинженер;
наверняка он серьезный политик, а этойфигурой,котораяможетвыйтик
лидерам делового мира Запада, я еще толком-то и не занимался".
Штирлиц остановил машину возле озера.
Штирлиц остановил машину возле озера. Он не видел в темноте озера, но
знал, что оно начинается за этими соснами.Он любил приезжать сюда летом,
когда густой смоляной воздух был расчерченжелтымистволамидеревьеви
белыми солнечными лучами, пробившимися сквозь игольчатые могучие кроны. Он
тогда уходил в чащу, ложился в высокую траву и лежалнедвижно-часами.
Поначалу ему казалось, чтоеготянетсюдаоттого,чтоздесьтихои
безлюдно, и нет рядом шумных пляжей,ивысокиежелто-голубыесосны,и
белый песок вокруг черного озера.Но потом Штирлицнашелещенесколько
таких же тихих, безлюдных мест вокруг Берлина - и дубовые перелескивозле
Науэна, и громадные леса возле Заксенхаузена, казавшиеся синими,особенно
весной, в пору таяния снега, когда обнажалась бурая земля.ПотомШтирлиц
понял, что его тянуло именно к этому маленькому озеру: одно лето он прожил
на Волге, возле Гороховца, где были точно такие же желто-голубые сосны,и
белый песок, и черныеозерцавчащобе,прораставшиексерединелета
зеленью. Это желание приехать к озерцу было в нем каким-то автоматическим,
и порой Штирлиц боялся своего постоянного желания, ибо - чемдальше,тем
больше - онуезжалотсюдарасслабленным,размягченным,иеготянуло
выпить...Когда в двадцать втором году он ушел по заданию Дзержинского из
Владивостока с остатками белой армииипоначалуработалпоразложению
эмиграции изнутри - в Японии, Маньчжурии и Китае, ему не было тактрудно,
потому что в этих азиатских странах ничто не напоминало емудом:природа
там изящней, миниатюрней, она аккуратна и чересчур красива.Когдажеон
получил задание Центра переключиться наборьбуснацистами,когдаему
пришлось отправиться в Австралию, чтобы тамвгерманскомконсульствев
Сиднее заявить о себе, о фон Штирлице, обворованном в Шанхае,онвпервые
испытал приступ ностальгии - в поездке напопутноймашинеизСиднеяв
Канберру.Он ехал через громадные леса, и ему казалось, что онперенесся
куда-то на Тамбовщину, но когда машина остановилась насемьдесятвосьмой
миле, возлебара,ионпошелпобродить,покаегоспутникиожидали
сандвичей и кофе, он понял, что рощи эти совсем не те, что в России, - они
эвкалиптовые, с пряным,особым,оченьприятным,носовсемнеродным
запахом.Получив новый паспорт ипроработавгодвСиднеевотелеу
хозяина-немца, который деньгами поддерживал нацистов, Штирлиц переехалпо
его просьбе в Нью-Йорк, там устроился на работу в германскоеконсульство,
вступил в члены НСДАП, тамвыполнилпервыепоручениясекретнойслужбы
рейха.В Португалию его перевели уже официально - как офицера СД. Онтам
работал в торговой миссии до тех пор, поканевспыхнулмятежФранков
Испании. Тогда он появился в Бургосе в форме СД - впервые в жизни. И с тех
поржилбольшуючастьвременивБерлине,выезжаявкраткосрочные
командировки: то в Загреб, то в Токио (там перед войной он в последний раз
видел Зорге), то в Берн.