Джек всегда ненавидел писанину.
- Вы так и не выяснили, кто был клиент? - спросил Ренкин, испытующе глядя на меня. - Вся эта чепуха об охране доброго имени клиента,
Брэндон, не стоит выеденного яйца, когда дело касается убийства. Советую вам не тянуть. Я не верю, что вы не в состоянии узнать имя того, кто
нанял Шеппи.
- Я не собираюсь обманывать вас, лейтенант. Но вы сами убедились, что Джек не оставил записей. Без них я в таком же дурацком положении, как
и вы.
- Дайте мне адрес вашей конторы. У вас там осталась секретарша?
- Машинистка. Глупенькая девчонка семнадцати лет. Проку от нее никакого, один перевод денег на зарплату. О наших делах ей ничего не
известно.
По выражению лица Ренкина нетрудно была заметить, что он сомневается в правдивости моих слов.
- Когда выясните, на кого работал Шеппи, зайдите ко мне в полицейское управление. Даю вам двадцать четыре часа. В противном случае придется
снова навестить вас.
Последние слова Ренкин произнес с плохо скрытой угрозой. После этого он вышел из номера, с силой хлопнув дверью.
Я решил обойтись без еды. У меня появилось опасение, что Ренкин свяжется с полицией Сан-Франциско и с Эллой побеседуют еще до того, как это
успею сделать я.
Я вышел из гостиницы и, пройдя квартал, завернул в кафе, где заперся в телефонной будке. Об Элле я сказал Ренкину лишь половину правды. Ей
действительно исполнилось только семнадцать лет, но слово "глупенькая" к ней никак не подходило: она была на редкость энергичной и находчивой
секретаршей. Сейчас, набрав номер нашей сан-францисской конторы, я ощутил подлинное удовольствие, услышав ее молодой и свежий голос: "Добрый
день, агентство "Стар" к вашим услугам".
- Говорит Лу, - быстро сказал я. - Я в Сан-Рафеле. Джек прибыл сюда по делу и вызвал меня телеграммой. У меня плохие новости, Элла: его
убили.
Я услышал в трубке, как быстро и тяжело она задышала. Ей всегда нравился Джек. Когда она появилась в нашей конторе, Джек по привычке и с
ней собирался завести романчик, но я сумел убедить его, что Элла еще слишком молода и ее следует оставить в покое. Все же его ухаживание
оставило след в сердце молодой девчонки - Элла, я это ясно видел, была неравнодушна к нему.
- Джека убили? - переспросила она с дрожью в голосе.
- Убили, - повторил я. - Теперь послушай, Элла, у меня важное дело. Полиция старается выяснить, на кого он работал. Я ничего не знаю об
этом. Говорил он тебе что-нибудь?
- Нет. Он сказал только, что наклюнулось дельце и ему надо ехать в Сан-Рафел.
По ее голосу я чувствовал, что она с трудом сдерживает слезы. Мне было жаль девчонку, но времени на утешение не оставалось.
- Ему позвонили насчет работы или сообщили письмом?
- Звонил мужчина.
- Назвал себя?
- Нет. Он отказался сообщить свою фамилию, когда я об этом его спросила. Он сказал, что желает говорить с одним из владельцев.
Я сдвинул шляпу на затылок и некоторое время стоял, отдуваясь. Воздух в будке был настолько тяжелым, что на него впору было облокотиться.
- Поройся в его бумагах, Элла. Возможно, он записал фамилию клиента.
- Хорошо, я поищу.
Возможно, он записал фамилию клиента.
- Хорошо, я поищу.
Я стоял в будке, обливаясь потом. Наконец, не выдержав духоты, я слегка приоткрыл дверь и впустил свежий воздух. Тут-то я и заметил
переодетого полицейского, находившегося возле стойки с содовой водой. Хотя он и был в штатском, во всем его облике читалось одно: "фараон".
Чтобы не обнаруживать интереса к моей особе, он уделял повышенное внимание стоявшей перед ним чашечке кофе.
Я мысленно выругал себя за то, что недооценил Ренкина. Теперь ему будет нетрудно догадаться, что я разговаривал со своей конторой.
- В блокноте у Джека много всякого хлама, - услышал я наконец голос Эллы. - Но фамилия только одна: Ли Криди.
- Спасибо, Элла, возможно, это что-нибудь значит. Теперь немедленно уничтожь блокнот. Я подожду. Разорви его и спусти в канализацию.
Полицейские могут явиться в любую минуту, они не должны его видеть.
Через три минуты вновь послышался ее голос:
- С блокнотом все в порядке.
- Молодец. Теперь вот что: полиции я сказал, что ты глупенькая девчонка и о делах мы с тобой не разговариваем. Веди себя соответственно.
Скажи, что Джеку кто-то звонил, но кто и зачем - не знаешь. После звонка он собрался и уехал в Сан-Рафел. Понятно?
- Да.
- И не давай им себя запугать.
- Хорошо, Лу.
- И еще одно. Мне неприятно тебя просить, Элла, но сам я сейчас ничего не могу сделать. Сообщи о смерти Джека его жене. Передай, что я
отправил ей письмо. Пусть не волнуется насчет похорон: я все сам устрою.
- Вы не собираетесь возвращаться?
- Нет. Мне надо выяснить, кто и почему убил Шеппи. Ты не забудешь зайти к ней, Элла?
- Нет, конечно... Только что вошли двое, - добавила она тише. - Думаю, они из полиции... - И повесила трубку.
Я достал носовой платок и вышел из телефонной будки. Сыщик сделал вид, что не узнает меня, и отвернулся.
Я заказал сандвич и кофе.
Полицейский не спеша допил кофе, с деланным безразличием вышел на улицу и укатил восвояси.
2
Время уже приближалось к двум, когда я вернулся в гостиницу.
Проходя мимо номера Джека, я увидел, что дверь открыта, и решил заглянуть внутрь.
Возле окна стоял плотный мужчина в плохо скроенном костюме. При моем появлении он бросил в мою сторону неприязненный взгляд. Незнакомец
выглядел экс-полицейским, и я подумал, что он, вероятно, и есть штатный сыщик, о котором говорил Бруер.
- Полиция изволила удалиться? - спросил я, входя в номер.
- Что вам здесь нужно? - проворчал он хриплым басом.
- Брэндон, - представился я. - Проживаю в соседнем номере. Вы - Гривс?
Он утвердительно кивнул, и мне показалось, что выражение его лица стало чуть-чуть менее враждебным. В номере был наведен некоторый порядок.
Перья выметены, ящики комода задвинуты, набивка матраца водворена обратно, а разбросанные бумаги собраны.
Личные вещи Джека лежали кучкой в углу: два потертых чемодана, плащ, шляпа и теннисная ракетка. Маленькая, жалкая кучка, почти ничего не
говорившая о ее прежнем владельце.
- Вещи они проверили? - спросил я.
Гривс кивнул.