— Он не говорил нам, что еще раз приходил в здание фирмы в пятницу вечером…
Она пристально смотрела на экран монитора. Тейссен появился в кадре слева, то есть со стороны подземного гаража. Он зашел за стойку, бросил взгляд на дверь кухни, но Гроссман оттуда не вышел.
— А у этой записи есть звук? — осведомился Кем.
— Да, но микрофоны этих камер не очень чувствительны, — Кай повернул ручку регулятора. — Слова обычного разговора разобрать невозможно.
— Может быть, он ничего не сказал, а только хотел проверить, спит ли Гроссман? — сказала Пия. — Странно. Я бы на его месте рассердилась, если бы застала своего ночного сторожа в кухне.
Тейссен приблизился к лифту и вошел в кабину. Стеклянная капсула бесшумно поднялась вверх, и Тейссен исчез из кадра. Часы показывали 2.54, когда появился Гроссман. Он потянулся, зевнул и поплелся через вестибюль к лестнице.
— На час позже, — констатировал Кем. — Начальник службы безопасности фирмы сказал мне, что он должен был совершать обходы в двенадцать, в два и в четыре часа и регистрировать их в журнале.
Гроссман исчез сначала в левом коридоре, чуть позже в правом. Затем подошел к лестнице. Поднявшись на второй этаж, он оказался за пределами поля видимости камеры. Запись воспроизводилась дальше, ничего не происходило.
— Вы слышали? — Катрин наклонилась вперед. — Вроде был какой-то шум.
Кай перемотал пленку назад и покачал головой, давая понять, что регулятор громкости достиг предела. Но теперь и остальные услышали звуки голоса, затем крик. Часы показывали 3.17. Далее в кадре Гроссман не появлялся.
— Тейссен больше не покидал здание, — размышляла вслух Пия. — И он не хотел, чтобы Гроссман его видел.
— Ты хочешь сказать, это онстолкнул его с лестницы? — спросил Кем, не отрывая глаз от экрана монитора, картинка на котором оставалась неизменной.
— Вполне возможно.
— Сейчас я поставлю пленку с камеры из подземного гаража, — сказал Кай. Прошло несколько минут, пока он нашел место, которое искал. В 23.26 доктор Штефан Тейссен прошел через подземный гараж. Ничего не происходило вплоть до 2.41, когда прямо перед объективом камеры промелькнула фигура.
— А вот и наш друг хомяк, — прокомментировала Пия.
Кай остановил пленку в том месте, где взломщик был отчетливо виден. Они внимательно рассмотрели застывший кадр. Черная одежда, черная маска с прорезью для глаз, черная сумка через плечо.
— У него на руках латексные перчатки, — заметил Кем. Пия перегнулась через стол, сняла телефонную трубку и нажала несколько кнопок короткого набора номера региональной прокуратуры. Похоже, подозрения Хеннинга имели все основания. Вполне вероятно, что смерть Рольфа Гроссмана наступила не вследствие несчастного случая, а в результате убийства. Загадкой оставалось, как и когда Тейссен и взломщик покинули здание, ибо ни через подземный гараж, ни через вестибюль они не проходили.
— Не могли же они раствориться в воздухе, — Кай Остерманн откинулся на спинку стула и положил руки на затылок.
— Что там нужно было взломщику? Чтобы положить хомяка на письменный стол, ему потребовалось бы несколько секунд.
— Хомяк — это след! — сказал Кем. — Почему он не забрал его с собой после того, как дело было сделано?
Пия бросила на него взгляд. В профиль он напоминал ей актера Эрола Сандера.
— Он все-таки убил человека, — напомнил коллеге Кай. — По всей вероятности, он находился в крайне возбужденном состоянии.
— А зачем ему вообще было убивать Гроссмана? — спросил Кем.
— Возможно, Гроссман узнал его, — предположил Кай. — Завязалась драка, и он мог упасть вниз.
Пия знала, что Остерманн очень интересуется психологическим аспектом ее расследований. В ноябре прошлого года он подал заявление с просьбой о зачислении на специальные учебные курсы, пользовавшиеся в Федеральном ведомстве уголовной полиции большой популярностью, но ему было отказано вследствие острой нехватки кадров в К-2. Кай не афишировал свое разочарование, и она надеялась, что у него еще будет возможность попасть на эти курсы.
Расследования, которые привели к отстранению от должности Хассе и Бенке, коснулись Пии в гораздо большей степени, нежели она того ожидала. О каждом подозреваемом и о большинстве свидетелей, с которыми ей приходилось иметь дело на протяжении ее профессиональной карьеры, она знала больше, чем о людях, с которыми вместе работала и на которых была вынуждена полагаться в опасных ситуациях. Тогда Пия решила изменить такое положение дел. Она вдруг начала говорить о подробностях своей личной жизни, чего прежде никогда не случалось. Судя по всему, Кем Алтунай должен был хорошо вписаться в их команду, и ее беспокоило, найдет ли с новичком общий язык ее шеф, Оливер фон Боденштайн…
Из состояния задумчивости ее вывели вопросительные взгляды коллег.
— Извините, первый день после отпуска, — смущенно произнесла Пия. — О чем идет речь?
— Кто чем будет заниматься? — повторил Кай. Казалось само собой разумеющимся, что руководство расследованием возьмет на себя Пия, поскольку шеф отсутствовал.
— Мы с Кемом поедем в «ВиндПро» и спросим Тейссена, что он делал ночью в своем кабинете, — приняла решение Кирххоф. — Кай, ты еще раз просмотри записи камер слежения. Катрин, выясни все о «ВиндПро» и покойном. Я не верю, что Тейссен взял его на работу исключительно из гуманных соображений.
Все трое безропотно согласились с таким распределением обязанностей. Раньше в таких случаях всегда возникали дискуссии. Франк Бенке всегда выдвигал принципиальные возражения против предложений и распоряжений Пии, вынуждая тем самым остальных членов команды принимать ту или иную сторону. Долгое время Кай — в силу старой дружбы и совместной службы в спецназе — поддерживал Бенке, а Катрин — из принципа — объединялась с Пией. К счастью, эти времена прошли, и Кирххоф испытала облегчение.
— Приступаем к работе, народ, — сказала она и почувствовала, как у нее поднимается настроение. — Встречаемся здесь в четыре часа.
— Да успокойся ты, — сказала Рики, когда Янис в десятый раз в течение минуты взглянул на свои часы. — Они сейчас приедут.
Она, Ника и еще пара человек из общественного инициативного комитета, которых Янис оповестил заранее, пристроились на деревянном заборе, словно перелетные птицы. Марк сидел на траве и обеими руками гладил собак. Животные принимали ласки с блаженным видом, закрыв глаза. Рядом лежали сделанные из картона плакаты с протестными надписями и графиками, автором которых являлся сам Янис. Предметом его особой гордости был логотип в виде стилизованного изображения Таунуса с ветротурбиной, заключенной в красный кружок — наподобие запрещающего знака.
— Они опаздывают уже на десять минут, — раздраженно бросил Янис и остановился, прервав беспрестанное хождение взад и вперед.
Для телевизионщиков время не играло никакой роли — впрочем, для него теперь тоже. Ибо, когда появится Людвиг Хиртрайтер, он уже будет разглагольствовать перед камерой. Янис заранее подготовил речь. Он обязательно использует этот уникальный шанс и расскажет в телеэфире все, что ему удалось выяснить. Это непременно вызовет скандал, о котором напишут все газеты! Дабы Хиртрайтер и Ко не смогли испортить ему интервью, он тайно позвонил редактору «Гессеншау» и договорился с ним о том, что съемка начнется на полтора часа раньше запланированного времени.