От автора:
Это документальное повествование, в основе которого лежат рассказы и воспоминания Абдулрахмана и Кейти Зейтун.
Даты, время и место событий и другие факты были подтверждены независимыми экспертами и архивными данными. Устные воспоминания участников тех событий воспроизведены с максимальной точностью. Некоторые имена были изменены.
Книга не претендует на то, чтобы считаться исчерпывающим источником сведений о Новом Орлеане или урагане "Катрина". Это всего лишь рассказ о жизни отдельно взятой семьи - до и после бури. Написана книга при непосредственном участии членов семьи Зейтун и отображает их видение тех событий.
Содержание:
Часть I 1
Часть II 16
Часть III 29
Часть IV 34
Часть V 48
Примечания 54
Дейв Эггерс
Зейтун
Докуроман
Посвящается: Абдулрахману, Кейти, Закари, Надиме, Аише, Сафии и Ахмаду из Нового Орлеана; Ахмаду, Антонии, Лютфи и Лейле из Малаги; Кусаю, Наде, Махмуду, Закии, Люаю, Иману, Фахзии, Фатиме, Аише, Муне, Насибе и всем Зейтунам из Джеблы, Латакии и с острова Арвад; жителям Нового Орлеана.
…за всю историю человечества наказаний было больше, чем преступлений…
Кормак Маккарти Дорога
Человеку с молотком любая вещь кажется гвоздем.
Марк Твен
Часть I
Пятница, 26 августа 2005 года
Безлунными ночами мужчины и мальчишки Джеблы, пыльного рыбацкого городка на побережье Сирии, прихватив с собой фонари и выбрав те лодки, которые скрипели меньше всего, отправлялись на рыбалку. Пять-шесть лодок, не больше, по два или три человека в каждой. Отойдя от берега приблизительно на милю, в кромешной темноте рыбаки ставили лодки по кругу, закидывали сети в море и опускали фонари как можно ближе к поверхности воды: так получалась иллюзия лунного сияния.
И скоро в черной глубине появлялись силуэты первых рыб - серебристая масса сардин медленно поднималась наверх. Рыбы плыли туда, где клубился планктон, а планктон плыл на свет фонарей. Сардины пока еще редкой цепочкой кружили под днищами лодок; с каждым часом их число росло, и вот уже рыбаки видели, как тонкая струйка превращается в плотный поток живого серебра.
Абдулрахман Зейтун с тринадцати лет начал рыбачить таким способом - он был заимствован у итальянцев и назывался лампара. Все те годы, пока его не брали на ночную рыбалку со взрослыми и подростками, он не переставал задавать вопросы. Почему только в безлунную ночь? Да потому, объяснял старший брат Ахмад, что только такой ночью можно увидеть светящийся планктон. Море им просто кишит, и сардины его тоже видят и ловят без всяких усилий. А если луны нет, то рыбаки используют фонари, хитростью заставляя сардин подниматься на поверхность. Потрясающее зрелище! Уж поверь, ничего подобного ты в жизни своей не видел.
Сам Абдулрахман, в первый раз увидев ходящих кругами в темной глубине сардин, не мог оторвать глаз от серебристого обруча неописуемой красоты, пульсирующего в лучах золотисто-белого света. Подросток не издал ни звука; другие рыбаки тоже старались не шуметь, осторожно шевелили веслами, боясь спугнуть рыб. Изредка мужчины шепотом переговаривались, рассказывали анекдоты или обсуждали женщин и девчонок, не переставая следить за танцующей под лодками рыбой. Несколько часов спустя, когда плотная масса десятков тысяч сардин засверкала в отраженном свете, рыбаки разом начинали выбирать сети и вываливать рыбу в лодки.
По пути домой, задолго до рассвета, они сдавали сардины перекупщику на рынке. Расплатившись с взрослыми и детьми, перекупщик затем торговал их рыбой по всей Сирии - в Латакии, Дамаске и Баниясе. Рыбаки делили выручку; Абдулрахман и Ахмад всегда отдавали деньги матери. После смерти отца мать сильно сдала: и со здоровьем нелады, и с головой, вот почему все, что братья зарабатывали на рыбалке, шло на содержание семьи. Кроме них у матери было еще десять детей. Впрочем, на деньги Абдулрахману и Ахмаду было плевать, они бы согласились рыбачить и бесплатно.
Тридцать четыре года спустя и за тысячи миль от города своего детства ранним утром в пятницу Абдулрахман Зейтун лежал в постели. Обрывки сна о безлунной ночи в Джебле медленно растворялись: он был у себя дома, в Новом Орлеане, рядом посапывала его жена Кейти. Ее равномерное дыхание напоминало плеск воды о борт деревянной лодки. За исключением этого звука, в доме царила тишина. Абдулрахман знал, что уже часов шесть и что покой скоро будет нарушен. Стоило дневному свету проникнуть в детские комнаты на втором этаже, как четверо их обитателей мгновенно просыпались. Кто-то открывал глаза, и все приходило в движение, дом сразу же наполнялся шумом и криками. Если не спит один ребенок, остальных уже не угомонить.
Кейти разбудил грохот на втором этаже, в одной из детских спален. Она внимательно прислушалась, молясь про себя, чтобы ей дали еще поспать. Каждое утро бывал короткий промежуток времени, между шестью и половиной седьмого, когда еще сохранялся малюсенький шанс урвать лишние десять-пятнадцать минут сна. Но тут наверху опять загрохотало, залаяла собака, удар повторился еще раз. Да что, в конце концов, происходит в этом доме? Кейти посмотрела на мужа. Он уставился в потолок. Новый день начался.
Как всегда, еще до того, как они успели вылезти из кровати, зазвонил телефон. Кейти и Зейтун - почти все звали его по фамилии, поскольку имя выговорить не могли - владели компанией "А. Зейтун. Ремонтно-подрядные работы", и каждое утро их работники, клиенты, любой человек, имевший телефон и знавший их номер, считали себя вправе позвонить, как только стрелка часов переваливала за шесть тридцать. Звонки шли лавиной, и обычно больше половины из них перебрасывались на автоответчик.
Кейти подняла трубку, а Зейтун поплелся в душ. Традиционно пятница - один из самых напряженных дней, а эта и подавно - из-за надвигающегося шторма. Целую неделю только и говорили, что о тропическом урагане в архипелаге Флорида-Кис, о том, что его направление может поменяться и он рванет на север. Хоть приходом урагана и пугали каждый август, большинство в городе даже бровью не вели, однако наиболее предусмотрительные друзья и клиенты Зейтунов принимали меры предосторожности. В то утро одни хотели знать, сможет ли Зейтун закрыть щитами окна и двери их домов, другие - успеет ли он вывезти оборудование с их участков, прежде чем поднимется ветер. Рабочие спрашивали, выходить им на работу в тот день и как будет завтра.
- Зейтун, ремонтно-подрядные работы, - сказала Кейти в телефонную трубку, стараясь звучать как можно бодрее. Звонила одинокая престарелая клиентка, живущая в особняке в Гарден-дистрикт, просила прислать бригаду закрыть окна фанерой.
- Да-да, конечно, - ответила Кейти, спуская ноги с кровати. Пора приниматься за дела. В их семейном бизнесе она была секретаршей, бухгалтером, менеджером по связям с общественностью, иногда - заимодавцем, иными словами, занималась всеми делами в офисе, а Зейтун - ремонтом и малярными работами. Они отлично дополняли друг друга: английский Зейтуна немного хромал, и, когда дело доходило до обсуждения цены, южный выговор Кейти действовал на клиентов успокаивающе. Помочь подготовить дом к удару стихии - это тоже часть работы. Кейти не придала особого значения рассказу клиентки о надвигающемся шторме - несколькими поваленными деревьями во Флориде ее не испугаешь. - Мы пошлем к вам бригаду сегодня во второй половине дня, - пообещала она.
Зейтун и Кейти были женаты одиннадцать лет.
Зейтун обосновался в Новом Орлеане в 1994 году, перебравшись туда из Батон-Ружа. В молодости он поездил по Америке, жил в Хьюстоне и еще в полдюжине городов, пока не осел в Луизиане. Кейти выросла в Батон-Руже и хорошо знала, как встречают бури: сначала их ждут, потом за ними наблюдают, затем отключается электричество, после чего наступает черед свечей, фонарей и ведер, если протечет крыша. Каждое лето случалось не менее пяти-шести серьезных ураганов, но они как приходили, так и уходили, не принося большого ущерба. Так что от следующего - его окрестили "Катриной" - вряд ли стоит ждать неожиданностей.
Внизу десятилетняя Надима, их старшая, собиралась завтракать вместе с младшими сестрами, пятилетней Аишей и семилетней Сафией. Закари, пятнадцатилетний сын Кейти от первого брака, удрал пораньше, чтобы потусоваться с друзьями перед школой. Кейти упаковывала дочкам обеды в школу, пока те завтракали и одновременно, с английским акцентом, пересказывали отдельные сцены из фильма "Гордость и предубеждение". Черноглазая Надима узнала про фильм от подруг, уговорила мать купить DVD, и последние две недели сестры каждый вечер проводили перед телевизором, посмотрев фильм раз двенадцать, не меньше. Девочки от него просто млели, целиком и полностью в него вжились: помнили наизусть всех персонажей и каждую реплику и даже научились - эдакие аристократические барышни - манерно падать в обморок. Такое уже случалось и раньше: после просмотра "Призрака оперы" их обуяла страсть к пению, и они перепели весь мюзикл, могли во все горло затянуть арию в любом месте, будь то школа, дом или эскалатор торгового центра.
Зейтун еще не решил, что хуже. Придя на кухню и увидев, как дочки делают реверанс и обмахиваются воображаемыми веерами, подумал: ну, хоть не поют. Наливая себе стакан апельсинового сока, наблюдал за детьми и не переставал дивиться. В Сирии он рос в окружении семи сестер, но ни одна из них не обладала склонностью к актерству. Его же дочери легко переходили от радости к грусти, по дому не ходили, а танцевали, прыгали по кроватям, пели фальшивым вибрато, изображали, будто падают в обморок. И все это, без сомнения, с легкой руки Кейти. По правде говоря, она немногим от них отличалась - та же детская беспечность и любовь к видеоиграм, Гарри Поттеру и популярной музыке; последнее было Зейтуну совсем уж непонятно. Он знал, что Кейти во что бы то ни стало хотела обеспечить детям счастливое детство, какового сама была лишена.
- Это что, весь твой завтрак? - спросила Кейти, повернувшись к Зейтуну. Тот уже надевал ботинки, готовый к выходу из дому. Как этот крепко сбитый сорокасемилетний мужчина среднего роста не терял в весе, оставалось для нее загадкой. Он мог обойтись без завтрака, поклевать что-нибудь на обед и едва притронуться к ужину, работая при этом по двенадцать часов в сутки, и тем не менее не худел. Прожив с ним десять лет, Кейти давно поняла, что ее муж - тверд как скала, самодостаточен и неприхотлив, способен жить на воде и хлебе, не подвержен болезням и увечьям, и все же до сих пор гадала, откуда у него берутся силы. Сейчас он, проходя через кухню, по очереди целовал дочек в макушки.
- Не забудь телефон, - напомнила мужу Кейти, заметив, что он оставил мобильник на микроволновке.
- Почему это я должен забыть? - пожал плечами Зейтун, кладя телефон в карман.
- Ты что, никогда ничего не забываешь?
- Никогда.
- Правда, никогда?
- Говорю же, никогда.
И лишь тут до него дошло, какую он совершил ошибку.
- Однажды ты оставил нашу старшую дочь на улице! - взорвалась Кейти.
Вот ведь его угораздило - сам себя загнал в ловушку! Девочки понимающе улыбались, им-то эта история была хорошо известна.
До чего же несправедливо, подумал Зейтун, одиннадцать лет расплачиваться за один единственный прокол, и так до конца жизни. Он не страдал забывчивостью, но, если случалось что-то забыть или если Кейти пыталась доказать ему, что он что-то там забыл, ей достаточно было напомнить об истории с Надимой. Да, оставил ее одну. Ненадолго, но оставил.
Надима родилась четвертого августа, в годовщину их свадьбы. Роды проходили тяжело. На следующий день, привезя Кейти домой, Зейтун помог ей вылезти из машины, захлопнул за ней дверцу и затем вытащил автолюльку с Надимой. В одной руке он нес люльку, а другой поддерживал жену. Лестница, ведущая в их квартиру на втором этаже, находилась в двух шагах, но следовало помочь жене подняться наверх. Зейтун поддерживал охающую и стонущую Кейти на крутых ступеньках, пока они поднимались к себе. Наконец добрались до спальни, Кейти рухнула на кровать и забралась под одеяло. Какое счастье, что она наконец-то дома, может расслабиться и побыть с новорожденной дочкой!
- Дай ее мне, - сказала Кейти, протянув руки.
Зейтун посмотрел на жену, потрясенный ее неземной красотой, ее сияющей кожей, ее уставшими глазами. А потом до него дошел смысл сказанных ею слов. Малютка. Конечно же, она хотела взять ребенка на руки. Он повернулся, чтобы дать ей дочку, но ребенка не было. Ребенка не было ни у кровати, ни в комнате.
- Где она? - спросила Кейти.
Зейтун сглотнул и прошептал:
- Я не знаю.
- Абдул, где ребенок? - уже громче повторила Кейти.
Зейтун издал неясный звук - что-то среднее между вдохом и всхлипом - и пулей выскочил из комнаты. Слетел по лестнице и выскочил наружу. Увидел стоящую на газоне автолюльку. Он оставил новорожденную на газоне! Люлька стояла к нему задом, так, что он не видел лица Надимы. Зейтун схватился за ручки, опасаясь худшего, - вдруг ее уже украли! - и развернул автолюльку: дочка спала, ее розовое личико сморщилось во сне. Он провел пальцем по щечке, чтобы почувствовать ее тепло, убедиться, что с девочкой ничего не случилось. Похоже, все в порядке.
Он втащил люльку наверх, вручил дочку жене и, не дав Кейти времени заорать на него, или поднять его на смех, или с ним развестись, выскочил на улицу и отправился на прогулку. В тот момент и во многие последующие дни ему необходимо было проветриться, поразмыслить над тем, что он сделал, почему напрочь забыл о ребенке, пока помогал жене. Возможно ли быть одновременно хорошим мужем и отцом, партнером одного и защитником другого? Где золотая середина? Биться над этой дилеммой ему предстояло долгие годы.
На этот раз после завтрака Зейтун поторопился исчезнуть, чтобы лишить Кейти возможности предаться воспоминаниям в присутствии детей. Но едва он помахал им на прощание, как Аиша повисла у него на ноге со словами: "Папка, не уходи". Она обожала театральные жесты, за что Кейти прозвала ее Драмарамой; знакомство с творчеством Джейн Остин лишь подлило масла в огонь. Зейтун в мыслях уже был на работе, впереди столько дел, а уже полвосьмого… Он посмотрел на Аишу, обхватил ладонями ее лицо, заглянул в красивые маслянисто-темные глаза, улыбнулся и снял дочку с ноги, как кольцо с пальца. Мгновение - и он уже загружал свой пикап на парковке перед домом.
Аиша пошла ему помочь, и Кейти наблюдала за ними обоими, стоя у окна и размышляя о том, каким же отцом в результате оказался Зейтун. В двух словах не объяснишь. Его нельзя было назвать безумно любящим папой, однако он не протестовал, если девочки залезали на него или его тормошили. Бывал с ними достаточно строг и вместе с тем поощрял их самостоятельность, всегда, впрочем, будучи готов прийти на помощь. Если бывал чем-то расстроен, никогда этого не показывал, скрывая свои чувства за длинными ресницами серо-зеленых глаз. Зейтун был старше Кейти на тринадцать лет, и при знакомстве ее сильно смутила их разница в возрасте. Если бы не эти его лучистые глаза! Они ее просто заворожили: мечтательные и одновременно проницательно-оценивающие - глаза человека с деловой жилкой. Зейтуну достаточно было бросить один-единственный взгляд на заброшенное здание, чтобы понять, стоит ли с ним возиться, во сколько обойдется ремонт и как много времени займет.
Посмотрев на свое отражение в стекле, Кейти поправила хиджаб, безотчетным нервным движением спрятала выбившиеся пряди волос и проводила взглядом пикап Зейтуна, растворяющийся в клубах серой пыли. Пора им покупать новую машину. Нынешняя - видавшая виды колымага белого цвета, набитая стремянками, кистями и стройматериалами, дребезжащая на ходу, - хоть еще и тянула, но явно доживала последние деньки. На боку красовался отличительный знак - логотип их компании: слова "А. Зейтун. Ремонтно-подрядные работы" рядом с радугой, один конец которой упирается в малярный валик. Пошловатый, конечно, признавалась сама Кейти, зато запоминающийся. Все в городе знали их логотип, его можно было увидеть на автобусных остановках, на уличных скамейках и на воткнутых в землю рекламных миниплакатах перед частными домами. В Новом Орлеане он стал неотъемлемой частью пейзажа наравне с вечнозелеными дубами и королевским папоротником. Правда, это теперь он так примелькался, а вот когда они только начинали…
Самому Зейтуну, придумавшему картинку, поначалу и в голову не пришло, что изображение радуги может у кого-то вызвать совсем не те ассоциации. Он-то считал, что радуга будет наводить клиентов на мысли о цветах и оттенках малярных красок. Но довольно скоро они с Кейти сообразили, какую именно публику невольно привлекают. К ним посыпались звонки от гомосексуальных пар, что, между прочим, сильно помогло развитию бизнеса. И в то же время некоторые потенциальные клиенты от них отвернулись: при виде пикапа с радугой на боку у многих пропадала охота иметь дело с этой компанией. От Зейтуна ушли и несколько работников, побоявшись, что, раз они работают в компании с такой ориентацией, их будут принимать за геев.
Когда до Кейти и Зейтуна дошел смысл происходящего, они серьезно обсудили эту проблему. Кейти не была уверена, захочет ли муж - до сих пор ни в его семье, ни среди друзей не было людей с нестандартной сексуальной ориентацией - поменять логотип, избавиться от двусмысленности. Но Зейтун не придал этому большого значения. Он сказал, что переделка двух десятков плакатов, не говоря уже о визитных карточках, офисной бумаге и конвертах с логотипом, влетит им в копеечку. К тому же новые клиенты исправно платят, зачем рубить сук, на котором сидишь?
"Ты только подумай, - засмеялся Зейтун, - мы - мусульманская семья, открывшая свою ремонтную мастерскую, и не где-нибудь, а в Луизиане. Да нам за каждого клиента надо держаться руками и ногами. А если кому-то не нравится радуга, - добавил он - то уж ислам им точно придется не по душе".
И радуга осталась.