КогдаРаисаособенно серчала наТаню,онанарочно выбирала домас
детьми -нидыхни,ни пикни,лежи,скрючившись,вкакой-нибудь щели и
повторяй про себя молитвы!
Раиса раздражалась по всякому поводу,могла замахнуться, а то так даже
и ударить, и как-то в феврале, в жестокий мороз, в одном платье выгнала Таню
на улицу и впустила обратно, когда та совсем уже окоченела.
Но самое страшное произошло в Рубцовске.Нашли нужный дом, Раиса в нем
еще не бывала. Наступал вечер.
Постучались.Залаяла,как обычно,собака,но никто не вышел.Раиса
толкнула калитку. Почему-то она оказалась незапертой.
- Иди, - сказала она Тане.
За калиткой метался разъяренный пес. Таня испуганно отступила.
- Иди, - повторила Раиса.
- Я боюсь, - пролепетала Таня.
- Яприказываю!-сраздражением сказала Раиса.-Какможешьты
рассуждать?
Таня вошла, собака набросилась на нее, вцепилась в ногу, повалила. Таня
закричала.Две недели немогла встать,лежала вподвале,вузкой нише,
выкопанной в земле и заделанной досками. Лечить ее, конечно, никто не лечил,
приносили раза два в день поесть,а сама Раиса сказала, что "заживет как на
собаке".
Позжеуже,покинувРубцовскиперебираясьнановоеместо,Таня
осмелилась обратиться к Раисе; на людях Раиса умела сдерживаться.
- Вы не думали, что собака может укусить?
- Почему недумала?-холодно ответила Раиса.-Без повиновения не
спастись;пострадала,затопослушалась.Послушаниедажевыше
пустынничества...
- А если мне прикажут убить?
- Убей, - подтвердила Раиса. - Грех не на том, кто исполняет, а на том,
кто приказывает.
Нет-нетдаивозвращались мысли Тани кМоскве,вспыхивала тоска по
матери...
Ноне так уж много времени оставалось унее для размышлений,слишком
глубоко была она втянута вкруговорот страннической жизни.Окружающие то и
дело внушали ей,как сладко пострадать за Христа, и немалую роль играло тут
самолюбие: я не хуже, не слабее других, все могу вынести...
Как пойманный воробей,не могла она вырваться из сжимающей ее жестокой
руки.Все время наглазах уРаисы.Молись,тверди чужие слова икаждое
движениеподчиняйееокрикам...Танякакбыпогрузиласьвсостояние
анабиоза, все стало ей безразлично.
Она так привыкла рабски следовать во всем за Раисой, что начала бояться
незнакомых людей.А еще больше она боялась Раисы. Боялась своих наставников
и покровителей. Ей часто давали понять, что ей уже не уйти из секты: накажет
бог,обрушит на нее страшные кары,и всегда найдутся люди,желающие стать
орудием божьего гнева...Унее небыло ниденег,ни документов.Она не
представляла себе,какможет онакуда-топрийти,попросить помощи.
Она не
представляла себе,какможет онакуда-топрийти,попросить помощи.Что
сказать?Кто поверит?А очутись она снова в Москве! Какой позор ее ждет...
Это она понимала. Она боялась Москвы. Теперь уже все, теперь она человек без
роду, без племени, истинно-православная христианка, странница, не имеющая ни
имени, ни угла.
Весной приехали вБарабинск.ТамРаису дожидалось письмо.Старейший
преимущий приказывал ехатьвТавду.Молодых христианок собирали вшколу,
мать Феодула будет обучать их всякой премудрости.
Старик оказался верен своему слову.Таня вспомнила обещание взять ее в
школу.Тогда она подумала, что это так, мечта, какие могут быть в странстве
школы?..
- Легкуювамжизньделают,-ворчала Раиса.-Непотерпела,не
пострадала еще достаточно, а уже зовут постигать свет.
Но подчинилась без промедления,помолилась и в тот же день повела свою
воспитанницу на станцию.Церковные уставы одинаково писаны и для послушниц,
и для инокинь.
Впоезде,по дороге в Тавду,к ним привязался какой-то обходительный
парень. Все пялил на Таню глаза, не скрывал своего восхищения, расспрашивал,
куда изачем едут.НоТаня подметила егопытливый взгляд,обращенный не
столько на нее, сколько на Раису, и вдруг поняла, что Раисой он интересуется
больше,чем ею,только неподает виду,нетак-то уж ему интересна Таня,
однако сказать об этом Раисе она не осмелилась.
Раиса злилась,исщипала Тане всю руку,чтобы та не смотрела на парня.
Они отвязались от него только перед самой Тавдой.
ВТавде Раиса незадержалась,зашла на минуту влавку купить хлеба,
хотела взять еще рыбного филе, - дорога предстояла тяжелая, через лес, Раиса
собираласьидтипешком,-ноуслышала,чторыбаизКитая,какой-то
серебристый хек,и не решилась взять,китайцы -нехристи,кто знает,не
оскоромишься лиеще китайской рыбой,взяла селедки посолонее,итолько и
видели странниц в Тавде.
Повела Раиса Таню вкакой-тонетоЧуш,нетоЧош,где можно не
бояться, что придут проверять у странников паспорта.
Весна пенилась,сияла полным расцветом,всевприроде было какое-то
ювелирное поотделке ичистоте:листья на березах изумрудные,одуванчики
золотые,ранние полевые гвоздики светились,как рубины,и небо - точно из
ляпис-лазури.
- Боже,какая красота!-упоенно воскликнула Таня.-Какая радость
везде!..
- А ты не очень тешь глаза земной радостью,-попрекнула ее Раиса.-
Созерцай лучше незримого, который наполняет мир благостью.
Дороганепылила,земляещенепросохла,надглубокимиколеями
кудрявилась свежая травка.
Едвавышлиизгорода,затарахтелгрузовик.Раисапосторонилась
пропустить,оперлась на палку, но грузовик поравнялся и остановился.