«Верная своему обещанию, она делала все, что было в ее силах, »рассказывала г-жа Рейли.
(141)
Сложнее всего для «Треста» было удовлетворить запросы западных спецслужб в военной разведывательной информации. Для ОГПУ не составляло труда
снабжать их политической дезинформацией. Что же касалось данных о Советских Вооруженных Силах и военной промышленности, здесь чекистам
приходилось ломать голову, ведь их информация должна была выглядеть достаточно убедительно. Поэтому «Трест» всячески уклонялся от ответов на
подобные запросы, поступающие от СИС и других разведывательных служб, постоянно подчеркивая то обстоятельство, что основная задача организации
состоит в подготовке свержения большевистского режима, а активный сбор военных разведывательных данных может помешать реализации этой цели.
(142) Первая же попытка провести крупную операцию по распространению военной дезинформации чуть было не окончилась катастрофой. Вскоре после
того, как в 1926 году маршал Пилсудский стал военным министром Польши (фактически встав во главе государства), польский генеральный штаб получил
от него указание раздобыть через «Трест» советский мобилизационный план. Поляки вышли на Якушева, который, после некоторых сомнений, согласился
достать этот план за 10. 000 долларов. Однако в документе, подготовленном «Трестом», содержались явно ложные данные о состоянии железных дорог в
приграничных с Польшей районах.
После изучения представленного плана, Пилсудский возвратил его в генеральный штаб с пометкой «подделка». (143) Учитывая подозрения, возникшие
в связи с провалом Савинкова и Рейли, и неудачу первой и, возможно, самой крупной операции «Треста» по распространению военной дезинформации,
можно было с уверенностью сказать, что дни «Треста» сочтены.
Весной 1927 года Захарченко-Шульц написала полное отчаяния письмо г-же Рейли (и конечно же Кутепову), в котором сообщила, что «Трест» был
«полон провокаторов». «Все пропало... После четырех лет работы, которой я полностью отдавалась с таким наслаждением, я узнала нечто такое, что
делает мою дальнейшую жизнь бессмысленной. » Перестрелка под Аллекулом была «обманом и всего лишь спектаклем», писала она.
«Ваш муж был убит самым подлым и трусливым образом. Он так и не дошел до границы. Это был спектакль, рассчитанный на нас. Он был схвачен в
Москве и помещен на Лубянку. К нему относились как к особому заключенному. Каждый день его возили на прогулку. И вот на одной из таких прогулок
он был убит выстрелом в спину по приказу одного из начальников ГПУ Артузова, его заклятого врага, решившего отомстить ему таким подлым
образом... Я этого не знала, но это не снимает с меня ответственности. На моих руках его кровь, и я не смогу смыть ее до конца моих дней. Свою
вину я постараюсь искупить страшной местью. Я готова умереть ради этого, »
Первой реакцией г-жи Рейли было чувство сострадания к Захарченко-Шульц: «Осознание того, что все эти годы она была игрушкой в руках
большевиков, что из-за нее многие погибли или были схвачены, включая мужа ее ближайшей подруги, должно быть, явилось страшным ударом для
Марии... » Пепита не поверила в версию своей подруги относительно смерти Рейли. Она решила, что ее вновь обманули. В конце своего письма
Захарченко-Шульц умоляла ее «о еще одном одолжении». Она просила Пепиту прислать ей все, что дна сможет узнать об Опперпуте. (144)
Не подозревая о том, что Мария была любовницей Опперпута, Пепита послала ей его досье, наивно полагая, что оно «удивило бы этого достойного
джентльмена, если бы он узнал об этом».
(144)
Не подозревая о том, что Мария была любовницей Опперпута, Пепита послала ей его досье, наивно полагая, что оно «удивило бы этого достойного
джентльмена, если бы он узнал об этом». Захарченко-Шульц ответила, что Опперпут во всем ей признался, рассказав, что в 1921 году под пытками он
согласился стать агентом-провокатором: «Он все рассказал и сейчас помогает представителям других стран, которых большевики водили за нос,
окружив своими агентами, выйти из сложившегося ужасного положения... » (145)
Захарченко-Шульц писала это письмо, находясь со своим любовником Опперпутом в Финляндии, где он якобы разоблачал деятельность «Треста».
Однако признания Опперпута в прессе и частных беседах с представителями белой русской эмиграции и западных разведывательных служб были лишь
последним этапом задуманной операции. Поскольку обман становился совершенно явным, ОГПУ решило свернуть деятельность «Треста», но сделать это
так, чтобы, с одной стороны, повысить свой престиж, а с другой, деморализовать своих противников. Разоблачая ОГПУ, Опперпут постоянно
подчеркивал, что чекисты - это колоссальная непобедимая сила. Кроме того, он намеренно преувеличивал масштабы поражения, нанесенного противникам
ОГПУ. Он утверждал, что польская разведывательная служба практически полностью контролируется советскими агентами. (146) Офицер одной из
скандинавских спецслужб впоследствии говорил, что после разоблачений Опперпута разведывательные службы Финляндии, прибалтийских государств,
Польши, Великобритании и Франции «на некоторое время практически прекратили общаться друг с другом». (147)
В мае 1927 года Захарченко-Шульц и Опперпут вернулись в Россию. Накануне своего отъезда они пытались убедить Пепиту Рейли, как два года назад
ее мужа, перейти границу вместе с ними. Но телеграмма, посланная ей в Париж, с предложением присоединиться к ним, и доставленная почтовой
службой «Американ экспресс» по ошибке совсем другой г-же Рейли, дошла до нее лишь через две недели. Если бы она пришла вовремя, то Пепита
постаралась бы убедить Захарченко-Шульц в том, что Опперпут был «явный провокатор», который своей «дьявольской хитростью» заманивал ее к краю
пропасти. Генерал Кутепов считал, что Захарченко-Шульц, обнаружив заговор «Треста», «тронулась умом..., не в силах избавиться от навязчивой идеи
вернуться в Россию и отомстить тем, кто обманывал ее, очиститься от крови многих людей, которых она невольно послала на смерть. » Вскоре после
их отъезда Кутепов и г-жа Рейли получили известие о том, что на границе их уже ждали чекисты. Видя, что скрыться нет никакой возможности,
Захарченко-Шульц застрелилась. «Так окончилась жизнь самой смелой из всех русских женщин, боровшихся с тиранами своей страны, »писала г-жа
Рейли. Вероятно, так же считал и Кутепов. (148) Заместитель начальника ОГПУ Генрих Григорьевич Ягода в интервью газете «Правда» заявил, что на
протяжении многих лет и Захарченко-Шульц, и Кутепов были агентами СИС. (149)
Сегодня КГБ открыто хвастается успешно проведенными операциями «Синдикат» и «Трест», называя их величайшими победами над контрреволюционными
заговорщиками и западными разведывательными службами. Однако до сих пор не вся еще правда стала достоянием гласности. До сих пор говорят, что
главные действующие лица, Опперпут и Якушев, никогда не были агентами-провокаторами ЧК. Утверждают, что один якобы был «сторонником Савинкова»,
а другой - «монархистом» и что однажды, прозрев, они согласились сотрудничать с ОГПУ.