Военные, полицейские патрули и агенты в штатском бдительно охраняли национальную
неприкосновенность этой части города. Вечерами по Гитлерштрассе чинно
прогуливалась разряженная толпа немцев, и если бы эксперт конторы
"Пакет-аукцион" господин Герберт нашел время побывать здесь, он увидел бы на
плечах, на головах и даже на ногах гуляющих многое из того, что было привезено
на склады "Пакет-аукциона" после конфискации у польских граждан.
Почти ко всем немецким чиновникам, военным из специальных служб, гестаповцам,
нацистским функционерам, коммерческим и промышленным агентам — уполномоченным
самых различных германских концернов, осваивающих новые территории рейха,
приехали из Германии бесчисленные родственники. Одни, энергичные, — в надежде на
поживу, другие, ленивые, — просто чтобы отожраться, выпивать на даровщину,
наслаждаться властью над любым ненемцем.
Сюда волокли стариков и старух, подростков, младенцев, не забывали о собаках,
кошках, канарейках, попугаях, так трезво соображали, что дешевого и хорошего
корма здесь хватит на всех. Ну, а о поляках беспокоится нечего: все равно они
обречены на истребление.
По вечерам на Гитлерштрассе происходил своеобразный омерзительный парад
победителей-мародеров, ползущих вслед за вермахтом разряженной толпой по черной
от пожарищ и сырой от крови земле.
В кондитерской специально подобранные продавщицы — свеженькие, хорошенькие, в
голубых платьицах, белоснежных кружевных передниках и наколках на высоких
прическах, — щеголяя берлинским произношением, умело и предупредительно
обслуживали посетителей.
Все они находились под наблюдением специальной службы Крепса, озабоченной
здоровьем высших чиновников и офицеров, которые из-за скупости и
неосмотрительности часто попадали в армейские госпитали по причинам, далеким от
военных подвигов.
Здесь торговали не только кондитерскими изделиями. Но прусский дух чинной
благопристойности неуклонно соблюдался и тут. И продавщица без тени кокетства,
серьезно и почтительно выслушивала внушающего доверие и надежды покупателя и
записывала адрес, по которому ей самой следовало доставить покупку. Конверт с
некоей суммой "на транспортные расходы" она небрежно совала в кармашек
кружевного передника и, кивнув клиенту, подходила к следующему с выражением
сдержанной любезности и готовности, если, конечно, он того заслуживал.
Вайс купил большую коробку пончиков с яблочной начинкой, которые любила фрау
Дитмар, и направился к выходу. Но тут из примыкавшего к магазину кафе его
окликнула хорошенькая блондинка, он тотчас же узнал Еву — гостью фрау Бюхер. Ева
сидела за столиком одна.
Убрав свертки с покупками, она предложила Иоганну сесть рядом.
Сдобное, миловидное лицо ее, обрамленное искусно уложенными локонами, сияло
добродушием. На ней был пушистый норвежский жакет, широкие мягкие брюки —
происхождения их Вайс не смог определить — и французские туфли-танкетки. В ушах,
на шее и на груди блестела чехословацкая бижутерия.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил Вайс.
— Я — никогда. Меня — всегда, — кокетливо ответила Ева.
Вайс поднялся, давая понять, что не хочет мешать ей. Ева остановила его
движением пухлой ручки.
— О, я пришла сюда только полакомиться. Обожаю сладкое! Это — для меня высшее
наслаждение. — Упрекнула: — Господин Иоганн, у вас сложилось обо мне
представление как о легкомысленной женщине. Но, право, я не такая. Я люблю...
— Детей, кухню, церковь, — подсказал Иоганн, предполагая, что Ева обидится и у
него появится повод покинуть ее.
Я люблю...
— Детей, кухню, церковь, — подсказал Иоганн, предполагая, что Ева обидится и у
него появится повод покинуть ее.
Но Ева простодушно согласилась:
— Это правда, я такая. Вы довольны своим новым местом, господин Вайс? — вдруг
спросила она.
— Да, и я очень признателен фрейлейн Ангелике за ее заботу обо мне.
— Но почему Ангелике? — удивилась Ева. — Это я для вас постаралась. — Помедлила:
— Правда, по просьбе Ангелики. Но если б я не захотела... Неужели она вам ничего
не сказала?..
И Ева, непринужденно болтая, будто между прочим, с женским ехидством рассказала
Вайсу кое-что для него любопытное. Оказывается, сын фрау Дитмар был помолвлен с
Ангеликой (об этом Иоганн, впрочем, догадывался) и, хотя историю ее падения
удалось поначалу от него скрыть, в гневе вернул ей слово, когда узнал обо всем
происшедшем. И университет бросил совсем не потому, что увлекся фашизмом. В
карьере нацистского функционера он увидел больше возможностей возвыситься над
аристократами Зальцами. Но, увы, ошибся. Гитлер предпочел штурмовикам прусское
родовое офицерство, Зальцы снова вошли в силу. Полковник Иоахим фон Зальц даже
вступил в национал-социалистскую партию. и, очевидно следуя своему родителю,
теперь испытывает к Ангелике не только "родственные" чувства. Поэтому фрау Мария
Бюхер очень беспокоится, как бы отец полковника, узнав об этом, не отнял у
Ангелики дарственной. Но если б Ангелика вышла сейчас замуж, ее отношения с
Иоахимом Зальцем не представляли бы никакой опасности ни для кого. Фрау Дитмар
тоже очень волнуется, боится, что если Фридрих узнает о связи Ангелики сначала с
генералом фон Зальцем, а потом с его сыном, то он может решиться на какой-нибудь
необдуманный поступок. Ведь он такой пылкий и самолюбивый! Обе дамы и решили,
что в лице Иоганна они обрели выход из сложного положения, создавшегося в этих
двух очень приличных семьях. Что думает обо всем этом Ангелика, неизвестно.
Спросить боятся. Но, во всяком случае, пока что она сочла излишним беспокоить
полковника фон Зальца, а попросила Еву заняться устройством Вайса — та любит
дразнить своего генерала ревностью. И Ева попросила генерала о Вайсе — просто
для того, чтобы лишний раз проверить свою женскую неотразимость.
Все это Ева поведала Вайсу, не переставая поглощать пирожные.
— А если приедет Фридрих и все узнает? — спросил Вайс.
Ева, облизывая липкие пальцы, сказала твердо:
— Он не приедет. И ничего не узнает.
— Почему?
— Ах, разве вы не знаете? Он в Пенемюде: там изобретают какое-то страшное
оружие. И работают не только наши ученые, привлечены даже неарийцы. Они все там
как в концентрационном лагере, конечно комфортабельном. Фридриха направили туда
потому, что он почти инженер и к тому же наци. Он прямо таки находка для
гестапо: образованный человек и их тайный агент. Это редкость. Я убеждена, что
он теперь не меньше чем гауптштурмфюрер. Наконец-то фрау Дитмар может считать
себя счастливой матерью.
— А разве раньше не считала?
— Конечно нет. Она не верила в политическую карьеру Фридриха. Она верила в
другие его способности.
— Ухаживать за девицами?
— Ну что вы! — Ева даже обиделась за Фридриха. — Он такой умный молодой человек!
Как-то принес на рождественский бал в мэрии Санта-Клауса из папье-маше, и этот
Санта-Клаус двигался по велению Фридриха и раскланивался с самыми уважаемыми
гостями.
— Волшебник!
— Ну конечно. Все так думали, особенно дети. Но потом Фридрих объяснил, что
сделал все это с помощью радио.