Буде явились на сии страницы вы
за смехом, да обрящете его.
Буде явились за поношеньем, да пробудится
ярость ваша и вскипит кровь.
Буде потребны вам приключения,
да унесет вас песнью этой к неземному
блаженству. А буде в вере укрепиться нужно вам,
то да приидете вы к удобным для себя
итогам. Все книги нам являют совершенство —
тем, что в них есть или чего в них нет.
Да отыщете вы то, к чему стремитесь, —
на сих страницах или же вне их.
И да взыскуете вы совершенства,
а взыскав — признаете его
Пролог
— Разиил, ты чего тут творишь, во имя небес? Над ним, помахивая свитком — точно свернутым в трубку журналом над обоссавшимся щенком, — возвышался архангел Стефан.
— Дан приказ? — спросил ангел.
— Высадка на грунт.
— Я же только что оттуда.
— То было два тысячелетия назад.
— В самом деле? — Разиил глянул на часы, постукал пальцем по хрусталю. — Ты уверен?
— А ты как думал? — И Стефан развернул свиток, чтобы ангел узрел печать Неопалимой Купины.
— Когда отправляться? Я тут почти закончил.
— Немедленно. Упакуй дар языков и прихвати мелких чудес. Никакого оружия — это не карательная экспедиция. Работать будешь по легенде. Под прикрытием, но дело важное. В приказе все написано. Стефан вручил ему свиток.
— Почему я?
— Вот и я спросил.
— И?
— Мне напомнили, за что низвергают ангелов.
— О как. Вот так вот серьезно?
Стефан кашлянул — явное жеманство, ибо ангелы не дышат.
— Я не уверен, что должен это знать, но, по слухам, дело в новой книге.
— Ты шутишь. Вторая серия «Откровения» — как только все решили, что можно грешить?
— Это евангелие.
— Через столько лет — евангелие? Чье?
— Левита по прозванью Шмяк. Разиил уронил ветошку и выпрямился.
— Тут что-то не так.
— Приказ поступил напрямую от Сына.
— Шмяк ведь неспроста ни в одной книге не упоминается, знаешь? Он же полный…
— Ни слова больше.
— Но он же полный мудак.
— И после таких разговоров ты удивляешься, почему тебе дают наряды на грунт.
— Почему сейчас? Столько времени прошло — пока четырех евангелий вполне хватало. И почему именно от него?
— Потому что на грунте по их календарю какой-то юбилей рождения Сына, и тот решил, что настало время рассказать историю целиком.
Разиил поник главой.
— Ладно, пошел собираться.
— Дар языков, — напомнил Стефан.
— Еще бы — чтоб я выслушивал всякую херню на тысяче наречий.
— А ты лишь добрые вести лови, Разиил. И привези мне шоколадку.
— Шоколадку?
— Это закусь такая у обитателей грунта. Тебе понравится. Сатана изобрел.
— Адское месиво?
— Не все ж манной кашей питаться, друг мой.
— Восстань, левит по прозванью Шмяк.
Перед ним завихрился смерчик, собравший со склона пыль в столп, который принял облик человека.
— Восстань, Шмяк. Пробил твой час.
Ветер яростно взыграл, и ангел прикрыл свой лик полой одежды.
— Восстань, Шмяк, и вновь ступай среди живых. Вихрь утих, и на склоне осталась колонна праха в форме человека. Вскоре на холме вновь воцарился полный покой.
Ангел нашарил в ранце золотой сосуд и полил из него столп. Пыль смыло, и на свет звезд явился нагой и грязный человек. Он фыркал и плевался.
— Добро пожаловать к живым, — сказал ангел. Человек проморгался и поднес к глазам руку, словно рассчитывал что-то сквозь нее разглядеть.
— Я живой, — произнес он на языке, какого не слышал прежде.
— А то, — сказал ангел.
— Что это за звуки, что за слова?
— У тебя теперь дар к языкам.
— У моего языка всегда был дар — любую мою девчонку спроси. Что за слова, я спрашиваю?
— Это и есть языки. Тебе дарована к ним способность — как и прочим апостолам.
— Так, значит, Царство настало.
— Ну да.
— Когда?
— Две тысячи лет назад.
— Никчемный кошель собачьего дерьма, — сказал левит по прозванью Шмяк и двинул ангела в челюсть. — Ты опоздал.
Ангел поднялся с земли и слегка ошалело потрогал разбитую губу.
— Хорошо же ты встречаешь посланника Господа.
— Ответный дар, — ответил Шмяк.
ПАРНИШКА
Глава 1
Будущего спасителя мира я впервые увидел у главного колодца в Назарете: изо рта у этого человека торчала ящерка. Виднелись только хвост и задние лапки, а голова и передние были надежно упрятаны за щеку. Как и мне, человеку исполнилось шесть лет; борода у него еще не вполне проросла, и он не очень походил на эти ваши картинки. Очи его подобны были темному меду, и человек улыбался мне из-под шапки исси-ня-черных кудрей. Из глаз его лучился свет древнее самого Моисея.
— Нечистый! Нечистый! — возопил я, ткнув пальцем в мальчишку. Пусть мама убедится: Закон я знаю. Однако мама не обратила внимания — как и все остальные мамы, наполнявшие у колодца кувшины.
Мальчишка выудил ящерку изо рта и протянул младшему брату, сидевшему с ним рядом на песке. Малец пару минут с ней повозился, помучил, а когда ящерка дернула головой, пытаясь его куснуть, взял камень и размозжил ей голову. Очень удивившись, он еще немного потаскал ее по песку за хвост и окончательно убедился, что сама по себе ящерка теперь никуда не убежит. После чего подобрал маленькую тварь и вернул старшему брату.
Так ящерка опять оказалась у мальчишки во рту, и не успел я бросить свое обвинение повторно, как изо рта она вылезла сама — живая, дрыгучая, готовая кусаться. Старший снова протянул ящерицу младшему, и тот опять покарал создание могучей дланью с зажатым в ней камнем, заново начав или завершив весь процесс.
Я еще трижды посмотрел, как умирает ящерка, а потом заявил:
— Я тоже так хочу.
Спаситель вынул ящерку изо рта и спросил:
— Что именно?
Я кто такой? Я левит по прозванью Шмяк. Больше никаких инициалов.
Джошуа был мой лучший друг.
Ангел речет, что я должен просто сесть и записать свою историю, наплевав на все, что я успел увидеть в этом мире. Ну и как прикажете это делать? За последние три дня тут я узрел больше народу, больше кумиров и чудес, чем за тридцать три года жизни, — ангел же требует, чтобы я на все это наплевал. Ага, способностью к языкам меня одарили, поэтому что бы ни попалось на глаза, я знаю, как оно называется, — а толку-то? Помогло мне в Иерусалиме, что я знал: это «мерседес», а не что-то, перепугал меня так, что я нырнул не куда-то, а в ближайший «мусорный бак»? А потом, когда Разиил меня оттуда выволок и я чуть все ногти себе не сорвал, пытаясь схорониться под крышкой, что полезного дало мне это знание? Если от грома и пламени «Боинга-747» я свернулся в жалкий комочек, только б не разреветься и не запаниковать? Что я — дитё малое, неразумное, кое собственной тени пугается, или действительно двадцать семь лет провел бок о бок с Сыном Божьим?
На том склоне, где поднялся я из праха, ангел рек:
— Узришь ты много странного, но не бойся.