Хотя она была растрепана и смертельно бледна, Тарзан узнал в ней молодую женщину, которую он видел утром на палубе.
- Что все это значит? - сказал Тарзан, повернувшись к Рокову, в котором он инстинктом чувствовал зачинщика. Тот молчал, нахмуренный.
- Нажмите кнопку, пожалуйста, - продолжал человек-обезьяна, - нам надо вызвать сюда одного из офицеров - дело зашло слишком далеко.
- Нет, нет, - вскричала женщина, разом вскочив на ноги. - Прошу вас не делать этого. Я уверена, что мне, в сущности, не хотели причинить вреда.
Я рассердила этого господина, и он потерял самообладание, - вот и все. Мне не хотелось бы, чтобы делу был дан ход, прошу вас, мсье, - и голос ее звучал так умоляюще, что Тарзан не решился настаивать, хотя здравый смысл подсказывал ему, что во всем этом кроется нечто, о чем должны были быть осведомлены надлежащие власти.
- Вы, значит, хотите, чтобы я ничего не предпринимал? - спросил он.
- Ничего, прошу вас, - отвечала она.
- Вы согласны и в дальнейшем подвергаться преследованиям этих двух негодяев?
Она не находила ответа и выглядела очень несчастной и расстроенной.
Тарзан видел, как лукавая, торжествующая усмешка скривила губы Рокова.
Женщина, очевидно, боялась, не решилась откровенно высказаться в присутствии этих двух негодяев.
- В таком случае, - сказал Тарзан, - я буду действовать на собственный страх и риск. Вас, - продолжал он, обернувшись к Рокову, - и вашего сообщника, я предупреждаю, что отныне и до конца переезда я не выпущу вас из виду и если случайно узнаю, что один из вас, хотя бы косвенно, причиняет неприятности этой молодой особе, я тотчас непосредственно призову вас к ответу, и не думаю, чтобы вы остались довольны.
- Теперь вон отсюда, - и, схватив Рокова и Павлова за шеи пониже затылка, он выбросил их с силой за дверь, ударив при этом каждого ногой, чтобы они подальше откатились в проходе. Затем он обернулся к женщине. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза от удивления.
- А вы, сударыня, сделаете мне огромное одолжение, если дадите мне знать, как только кто-нибудь из этих прохвостов станет снова беспокоить вас.
- Ах, мсье, - отвечала она, - я надеюсь, что вам не придется пожалеть о вашем добром деле. Вы приобрели злого и изобретательного врага, который не остановится ни перед чем, пока не удовлетворит свое чувство мести. Вы должны быть, право, очень осторожны, мсье...
- Простите, сударыня, меня зовут Тарзан...
- Мсье Тарзан. А из того, что я не хотела вызвать офицера, не делайте заключения, будто я недостаточно благодарна вам за смелую и рыцарскую защиту. Спокойной ночи, мсье Тарзан, я никогда не забуду, чем обязана вам, - и с очаровательной, подкупающей улыбкой, обнаружившей два ряда чудесных зубок, молодая женщина поклонилась Тарзану. Он пожелал ей спокойной ночи и вышел на палубу.
Он был очень удивлен, что здесь на пароходе уже двое - граф де Куд и эта девушка - терпели низости Рокова и его товарища и не соглашались передать их в руки правосудия. Прежде чем лечь спать, он мыслями часто возвращался к красивой молодой женщине; жизнь ее, очевидно, опутана какой-то сетью, соприкоснуться с которой судьба заставила и его. Он вспомнил, что даже не знает, как ее зовут. Что она замужем, ясно по узкому золотому кольцу на среднем пальце левой руки. Он невольно спрашивал себя: кто этот счастливец?
Тарзан не видел больше ни одного из участников маленькой драмы, которую мельком наблюдал, до последнего вечера переезда.
Уже стемнело, когда он неожиданно оказался лицом к лицу с молодой женщиной. Они оба вынесли свои кресла с разных направлений к одному и тому же месту. Она встретила его милой улыбкой и почти сразу заговорила о том, чему он был свидетелем в ее каюте два дня тому назад.
Казалось, что ее смущает, как бы знакомство с такими людьми, как Роков и Павлов, не очернило ее в его глазах.
- Я надеюсь, что мсье не судил обо мне, - начала она, - по той несчастной случайности, во вторник вечером. Я много перемучилась из-за этого: я в первый раз после того решилась выйти из каюты. Мне было стыдно, - просто закончила она.
- Никогда не судят о газели по тем львам, которые нападают на нее, - возразил Тарзан. - Я видел раньше тех двоих за работой, в курительной комнате, накануне того дня, когда они напали на вас, насколько помнится; и, ознакомившись с их методами, я пришел к убеждению, что сама их вражда служит лучшей рекомендацией тому, кого они преследуют. Люди, им подобные, прилепляются только к злому и низкому и ненавидят все прекрасное и благородное.
- Вы очень добры, давая этому такое объяснение, - ответила она, улыбаясь. - Я уже слышала о том, что произошло за картами. Муж все рассказал мне. Он говорил о необычайной силе и смелости г. Тарзана, перед которым он вечно будет чувствовать себя в долгу.
- Ваш муж? - переспросил Тарзан.
- Да. Я - графиня де Куд.
- Я вдвойне вознагражден, сударыня, раз я оказал услугу супруге графа де Куд.
- Увы, мсье, я уже настолько обязана вам, что вряд ли когда-нибудь рассчитаюсь, - не увеличивайте же тяжести моих обязательств, - и она одарила Тарзана такой прелестной улыбкой, что он почувствовал: мужчина может решиться на гораздо больший подвиг только для того, чтобы заслужить такую улыбку.
В тот день он больше не видел ее и в суете приезда, на следующее утро, упустил ее из виду. Но в выражении ее глаз, когда они расставались накануне, было что-то преследовавшее его. В них была печальная задумчивость, когда они говорили о том, как легко и странно завязываются дружеские отношения во время океанских путешествий, и как одинаково легко эти отношения обрываются раз навсегда.
Тарзан думал, увидит ли он ее еще когда-нибудь...
III
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА УЛИЦЕ МОЛЬ
Приехав в Париж, Тарзан направился прямо к своему старому другу д'Арно и получил от морского офицера основательную взбучку за то, что отказался от титула и поместий, которые по праву принадлежали ему - сыну Джона Клейтона, покойного лорда Грейстока.
- Надо быть сумасшедшим, друг мой, - говорил д'Арно, - чтобы так легко отказаться не только от богатства и положения, но и от возможности неоспоримо доказать, что в жилах ваших течет кровь двух наиболее благородных английских семей, а не кровь дикой обезьяны-самки. Просто невероятно, как они могли поверить вам, в особенности мисс Портер.
Ведь я-то никогда не сомневался в вашем происхождении, даже тогда, когда в дебрях ваших африканских джунглей вы, подобно хищному зверю, сильными челюстями разрывали сырое мясо своей добычи и вытирали сальные руки о свои бедра. Даже тогда, хотя я не имел ни малейших доказательств, я знал, что вы ошибаетесь, считая себя сыном Калы.
А теперь, имея в руках дневник вашего отца, описывающий ужасную жизнь, которую он и ваша мать вели на диком африканском берегу; имея запись о вашем рождении и самое убедительное и важное доказательство - отпечаток ваших детских пальчиков на странице дневника, вы соглашаетесь оставаться бродягой без денег, без имени - это уму непостижимо.
- Мне не нужно лучшего имени, чем Тарзан, - возразил человек-обезьяна, - а что касается того, чтобы оставаться бродягой без гроша денег, то это вовсе не входит в мои планы.