«Вон отсюда!» — решила Сара, но не смогла двинуться с места. Увиденное ударило ее в сердце, она чувствовала себя преданной — хотя с чего бы это? Затем один из молодых людей наклонился к другому, что-то ему сказал, и тот подался к партнеру, чтобы лучше услышать. Билл и Сэнди. Такого Билла Сара еще не видела. Такого Билла не видела ни одна женщина их труппы. Конечно же, такого Билла не видела и его мать. А очаровательный, зажигательный, любвеобильный молодой человек, которого они так хорошо знали? Лишь оболочка, не проявляющая сущности, раскрывшейся только сейчас.
Сара заставила себя попятиться, чтобы ее не увидели; как заводная кукла отступила на площадь, подошла к Стивену, села рядом. Он напомнил себе, что положено улыбнуться даме, и улыбнулся. Потом вспомнил еще что-то.
— Спасибо за письмо. Мне приятно, что вы его написали. — И она видела, что ему действительно приятно. — Я все неправильно понял.
Сара заказала кофе — Стивен не догадался этого сделать.
— День писем, — продолжил он. — Я еще одно получил сегодня.
— Да, похоже на то.
Он не услышал, точнее, не сразу осознал, потом опомнился.
— Извините, Сара. Я веду себя эгоистически. Я ведь болен, вы знаете. Я уже говорил об этом.
— Да, говорили.
— Дело в том… Не тот я человек… Понимаете?
- ^Полностью понимаю.
Он вынул письмо, написанное на бланке «Отель Жюли» крупным почерком, основательной рукою.
Дорогой Стивен!
Внимательно прочитав Ваше любезное письмо, я поняла, что Вы приглашаете меня на уикенд в Ниццу. Я, конечно, заметила, что нравлюсь Вам, но от приглашения позволю себе отказаться. Не могу представить, чтобы наши в высшей степени плодотворные в духовном смысле отношения зашли столь далеко. Более того, я ожидаю развития отношений именно такого рода с другим добрым знакомым, с которым работала в Балтиморе над «Дамой с собачкой».
Прошу, пожелайте мне удачи!
Никогда не забуду Вас и дней, которые мы провели вместе. Весьма сожалею, что не смогу играть Жюли в Оксфордшире, ибо пьеса буквально привораживает к себе. Мы все это почувствовали.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша Молли Мак-Гвайр.
Сара изо всех сил старалась не рассмеяться, но не удержалась. Стивен опустил голову, глянул на нее исподлобья.
— Понимаю, смешно, — мрачно сказал он и неожиданно рассмеялся сам. Хорошим, доброкачественным смехом. — Ладно-ладно, очередной перехлест культур.
— Не забывайте, американцы обязаны разводиться и заново жениться каждый раз, когда влюбляются снова.
— Да, у этих янки всегда натыкаешься на какой-нибудь контракт в самом неожиданном месте. Что, не так?
— Конечно, не так, и вы это сами знаете.
— Да и наплевать. Согласен, и им случается переспать друг с другом любви ради, без контракта. Конечно, я забываю, что она писала старичку, не желая его обидеть.
— Полагаю, она запросто могла бы съездить с вами в Ниццу. Чтобы остаться на равных со своим обожаемым.
Вы имеете в виду, что она влюблена в этого… Если бы она переспала с ним… Точнее, если бы он любезно согласился с нею переспать, — Сара почувствовала злорадное удовлетворение от этой колкости, — то наутро уже завела бы речь об обручальных кольцах и фасоне свадебного платья. Но, во всяком случае, обо всех этих «переспать» речь идет лишь при наличии любви, так что я осел со своим предложением. Ладно, уикенд как уикенд…
Сара вспомнила о письме Эндрю и взвесила версию любви. Представить его страдающим от избытка давления спермы — одно дело, это вполне объяснимо. Но любовь… Врагу бы она ее не пожелала. Думать о любви, и то неохота.
Думать о любви, и то неохота. Слишком много всего… Многая многость…
Официант принес кофе. Стивен поднял чашку — й снова опустил ее. Укоризненно глянул на свою трясущуюся руку. «Любовь зла…» — подумала Сара.
— Верьте или нет, но в меня женщины до сих пор влюбляются, — несколько задиристо заявил он.
— Почему же не поверить. В любом случае, не следует пересматривать мнение о своей привлекательности основании неудачи с одной особой.
— Да, и к тому же она ведь всего лишь субститут, замена, — с безыскусственной черствостью заметил он. — Может, она это даже почувствовала.
— Вас послушать, Стивен, так можно прийти к заключению, что внутри вас таятся два человека, и один может запросто ляпнуть то, чего другой ни за что не скажет. Но не беспокойтесь, мне это состояние известно.
— В вас влюбляются, Сара. Я не слепой, хотя вам так и кажется. — Он помолчал, и собственная нерешительность вызвала у него недовольство, отразившееся в голосе. — Я хотел вам сказать… если это гаучо, то будьте осторожны… Крутой слишком. — Она молчала, не зная, что ответить, и Стивен продолжил: — Впрочем, не мое это дело. Мне все равно. И это мне не нравится. Мне ни до чего и ни до кого нет дела, кроме себя. Может, пора уже к психиатру прогуляться. Но что он мне скажет такого, чего я еще не знаю? У меня синдром де Клермона, я прочитал как-то. Суть его в том, что ты уверен, что в тебя влюблены, даже если это не так. Насчет того, должна ли эта влюбленная в тебя особа быть живой, в статье ничего не говорится.
— Я о таком не слышала. — Сара заметила, что Стивена вовсе не смущало то, что Жюли мертва.
— Граница между здоровыми и психами весьма условная.
— Серая область?
Беседа такого рода подбодрила обоих, особенно Сару. Она прямо-таки сияла от радости. Вскоре она оставила Стивена и направилась в контору Жана-Пьера. Стивен позвонил туда через полчаса и сообщил, что вечерним рейсом вылетает из Марселя и что, когда прибудет домой, позвонит.
Весь день прошел в хлопотах. Зрителей в этот вечер набралось еще больше. В конце первого действия, когда Билл перестал быть Полем, он подошел и сел рядом, но Саре захотелось уйти. Ей не хватало Генри. Внимание Билла, его симпатия претили ей. Она предпочла бы того грубого, беззастенчиво сексуального, жизненного молодого мужчину, которого видела утром. А этот симпатяга, рубаха-парень, ее откровенно тяготил.
Сара оставила Биллу и Молли прощальные записочки и удалилась к себе в номер. Подсела к окну, следя за тем, как рассеивается толпа на мостовой. От вчерашнего оживления не осталось и следа, народ разошелся рано, кафе закрылось. В комнате жара, дышать нечем. Тьма, огрызок луны скрылся за — так все надеялись — грозоносной тучей. Сара спустилась на мостовую, решила посидеть за столиком без компании, без помех. Ей не хватало Стивена и Генри. Она как раз собралась вытянуть из-под стола стул, когда услышала голоса и отступила под платан, где тень была погуще.
Группа молодежи, судя по акценту — американцы из Штатов. Билл, Джек, с ними какие-то девицы. Уселись, жалея, что кафе закрыто.
— Потрясно! — Женский голос. — Ваще отпад, знаешь…
— Ну… Это… Да, в натуре, клево… — Билл. Его обычно ловкий язык как будто затянут в анальное отверстие.
— Нет, кайф! Знаешь… Понял, да? Че-то вроде… М-м-м… Ну, в общем…
— В общем, да, еще бы… Здорово, да… — Это Джек высказался.
— Нет, я, так…Ой, я, как будто… ну, ваще… — Другая девица.
Беседа образованных юных граждан великой страны продолжалась в том же ключе еще минуты три, затем сверху полыхнуло, грохнул гром и упали первые капли дождя.