- Этому в школе учат, Евгений Валентинович. Так вам заказать гепаундететавит? Принесут из ближайшей аптеки! Немедленно.
-Нет у меня никакого простатита, - ответил я сердито. - У меня вообще никогда горло не болело.
-Здорово, - восхитилась она, - а у меня всякий раз после мороженого… Вам чего-нить принести в кабинет?
-Чего? - спросил я опасливо.
-Ну там кофе могу, чай еще умею… Печенье у меня есть. Работы почти нет, могу и поухаживать за единственным молодым мужчиной.
-Единственным? - переспросил я. - Кстати, а где все? По кабинетам?
-А где им еще быть, - удивилась она. - Вы ж кабинетные работники! Это вы все в коридор почему-то. Наверное, потому, что я здесь? Ну, скажите!
Я виновато развел руками.
-Конечно же, Эмма, разве может быть другая причина?
В шесть часов ровно я вышел из кабинета, украдкой оглянулся, но коридор пуст, только на самом конце все так же покачивается над полированным деревом стойки изящная башня из блестящих черных волос.
Когда я проходил мимо, Эмма вскинула голову, улыбнулась во весь рот.
-А, мой поклонник… Евгений Валентинович, вы ведь мой поклонник?
-Ну еще бы, - ответил я поспешно. - Попробовал бы я им не быть! Надеюсь, я не единственный?
-Но самый молодой, - заявила она безапелляционно, - так что я на вас глаз положила. А сейчас, если хотите, можете заглянуть к Глебу Модестовичу. Он так и сказал: «Если у него будет желание…»
Я задумался над такой странной формулой приглашения, обогнул ее стойку и постучал в дверь. С той стороны донесся голос Глеба Модестовича:
-Открыто.
Я вошел, он возился у окна с зацепившейся шторой. Лохматые волосы стоят дыбом, как у клоуна, на макушке ярко отсвечивает розовая лысина.
-Проблемы? - спросил он, не оглядываясь.
-Да не совсем, - ответил я стеснительно. - Просто пока чувствую себя не в своей тарелке. Никогда не думал, что буду работать в благотворительной организации.
Он обернулся, посмотрел искоса.
-Да? А мне казалось, что именно у нас вам и место. Ваши работы в обычном мире абсолютно неприменимы на практике, не так ли?
-А здесь?
-А случай с Черкизовским рынком? - ответил он вопросом на вопрос.
Я пожал плечами.
-Считаю это частностью. Вообще-то мои работы касаются общемировых процессов.
Он скупо улыбнулся, сел за стол.
-Спешите домой?
-Вообще-то нет.
-Тогда кофейку? - предложил он. Я кивнул, он сказал по связи: - Люся, два кофе и что-нить к нему.
-Если не затруднит, - сказал я на всякий случай.
-Нисколько, - заверил он. - А насчет работы… дайте время. Я имею в виду, себе. Главное пока что другое. Вам, я вижу, нравится у нас. Поверьте, все остальное придет.
Я спросил осторожно:
-А здесь еще есть сотрудники? А то, простите, никого, кроме вас и секретарши, я за весь день не увидел.
-Вы вроде бы не курите? - спросил он. - Народ больше в курилке встречается. Правда, у нас даже Арнольд Арнольдович недавно бросил… Все сидят в своих норах, им там уютно.
-Вы вроде бы не курите? - спросил он. - Народ больше в курилке встречается. Правда, у нас даже Арнольд Арнольдович недавно бросил… Все сидят в своих норах, им там уютно. Общаются больше по связи, вам стоит к ней подключиться.
Вошла Люся, перегрузила с подноса, кроме кофе, еще и кучу бутербродов. Глеб Модестович наблюдал внимательно, поинтересовался:
-Сыр козий?
-Конечно, - ответил Люся удивленно, - вы же велели…
-Это я для себя велел, - сказал он сварливо, - а вдруг ты для нового сотрудника решила верблюжьего положить. Ладно, беги.
Я осторожно взял бутерброд, мягкие подогретые хлебцы и нежнейший сыр, кофе просто дивный, я наслаждался вкусом, хотя вообще-то непривередлив и прекрасное от хорошего просто не отличу.
Люся ушла, бросив на меня игривый взгляд.
Я пробормотал:
-Ну не стану же я просто тыкать во все фамилии и говорить: «Здрасте, я новый сотрудник…»
-Ничего, - утешил он, - все обедают вон в том кафе, видите ребристую крышу? Это рядом, через дом отсюда. Сегодня вы просто пропустили обед…
-Я перекусил на Черкизовском, - сообщил я. - Знаете, от сердца отлегло. Я все еще мандражирую, если честно. Я ученый, привык к точным формулировкам, а здесь не могу сформулировать ни цели нашей фирмы, ни мое направление работы… А зарплата настолько огромная, что я очень хотел бы оправдать ее успешной работой!
Он покачал головой.
-Не торопитесь, все узнаете. А фирму нашу точнее называть организацией. А вот Орест Димыч, это наш самый экстравагантный сотрудник, упорно зовет масонской ложей. Отчасти это так и есть, хотя, конечно, никаких средневековых ритуалов, клятв и прочей ерунды нет.
-А цели и средства?
Он спокойно и с достоинством кивнул.
-Прекрасный вопрос, как говорят интервьюированные, чтобы подольститься к всемогущему телеведущему. Или к репортеру. Цели и средства наши практически совпадают с тем, что во все века провозглашалось масонством. Вернее, средства совпадают. Ну там свобода, равенство, братство, демократия, выборная система, гласность… Но разве это плохо? Разве не к их необходимости вы пришли во всех своих работах?
-Так то я, - ответил я. - Вы, конечно же, знаете, что из универа меня пинком под зад?
Скупая улыбка чуть тронула его губы.
-Зачем вы себя принижаете? Вы вполне могли остаться, приняв условия академика Кокошина. Он, кстати, вполне нормальный человек.
Я сказал чуть раздраженнее, чем хотел бы себе это позволить:
-Хотите сказать, что ненормальный - я?
Он даже не удивился, спокойно кивнул.
-С точки зрения академика - да и не только академика, ведь вас многие коллеги не поняли?.. - вы человек неадекватный. Вся соль в том, что мы здесь все чуточку сдвинутые. И вам предлагаем присоединиться к когорте ненормальных.
Глава 7
Я ощутил оторопь, не люблю общаться даже со слабо помешанными, но мозг услужливо напомнил про зарплату в пять тысяч долларов, автомобиль, обещанные квартиру, бесплатные перелеты - это все ненормально, нормальные триста долларов в месяц и на троллейбусе, так что в такой ненормальности что-то есть…
И еще момент: он сказал, что предлагают присоединиться. Значит, я пока что еще вне их организации.