Трепло… Или ему крыша понадобилась, что он так мнется? И тут он вспомнил Аверченко.
-Над чем я работаю? - переспросил он со злорадством. - Изволь, могу рассказать во всех подробностях. Тебе, как биологу это будет страшно интересно. Вчера утром я наконец слез с мертвой точки. Оказывается, при самых общих предположениях относительно потенциальной функции, мои уравнения движения имеют еще один интеграл, кроме интеграла энергии и интегралов моментов. Получается что-то вроде обобщения ограниченной задачи трех тел. Если уравнения движения записать в векторной форме и применить преобразования Гартвига, то интегрирование по всему объему проводится до конца и вся проблема сводится к интегро-дифференциальным уравнениям типа Колмогорова-Феллера…
К его огромному изумлению, Вайнгартен не перебивал. На секунду Малянову даже показалось, что их разъединили.
-Ты меня слушаешь? - спросил он.
-Да-да, слушаю очень внимательно.
-Может быть, ты даже меня понимаешь?
-Секу помаленьку, - бодро сказал Вайнгартен, и тут Малянов в первый раз подумал, какой у него странный голос. Он даже испугался.
-Валька, случилось что-нибудь?
-Где? - спросил Вайнгартен, помедлив опять.
-Где… У тебя, естественно! Я же слышу, что ты какой-то… Тебе что, разговаривать неудобно?
-Да нет, отец. Все это чепуха. Ладно. Жара замучила. Про двух петухов знаешь анекдот?
-Нет. Ну?
Вайнгартен рассказал анекдот про двух петухов - очень глупый, но довольно смешной, какой-то совсем не Вайнгартеновский анекдот. Малянов, конечно, слушал и, когда пришло на то время, захихикал, но неясное ощущение, что у Вайнгартена не все ладно, от этого анекдота у него только усилилось. Опять, наверное, со Светкой поцапался, подумал он неуверенно. Опять ему эпителий попортили. И тут Вайнгартен спросил:
-Слушай, Митька… Снеговой - такая фамилия тебе ничего не говорит?
-Снеговой? Арнольд Палыч? Ну, сосед у меня есть, напротив живет, через площадку… А что?
Вайнгартен некоторое время молчал. Даже сопеть перестал. Слышно было в трубке только негромкое бряканье, - наверное, подбрасывал он в горсти свои коллекционные двугривенные. Потом он сказал:
-А чем он занимается, твой Снеговой?
-Физик, по-моему. В каком-то ящике работает. Шибко секретный. А ты откуда его знаешь?
-Да я его не знаю, - с непонятной досадой сказал Вайнгартен, и тут раздался звонок в дверь.
-Нет, явно сорвались с цепи! - сказал Малянов. - Подожди, Валька. В дверь наяривают…
Вайнгартен что-то сказал или даже, кажется, крикнул, но Малянов уже бросил трубку на тахту и выскочил в прихожую. Калям, конечно, опять запутался у него в ногах, и он чуть не грохнулся.
Открывши дверь, он сейчас же отступил на шаг. На пороге стояла молодая женщина в белом мини-сарафане, очень загорелая, с выгоревшими на солнце короткими волосами. Красивая. Незнакомая. (Малянов сразу ощутил, что он в одних трусах и брюхо у него потное.) У ног ее стоял чемодан, через левую руку был перекинут пыльник.
-Дмитрий Андреевич? - спросила она стесненно.
-Д-да… - проговорил Малянов. Родственница? Троюродная Зина из Омска?
-Вы меня простите, Дмитрий Алексеевич… Наверное, я некстати… Вот.
Она протянула конверт.
Она протянула конверт. Малянов молча взял этот конверт и вытащил из него листок бумаги. Страшные чувства против всех родственников на свете и особенно против этой троюродной Зины… - или Зои?.. - угрюмо клокотали у него в душе.
Впрочем это оказалась не троюродная Зина. Ирка крупными буквами, явно второпях, писала вкривь и вкось: «Димкин! Это Лидка Пономарева, моя любимая школьная подруга. Я тебе про нее расск. Прими ее хорошенько, она ненадолг. Не хами. У нас все хор. Она расск. Целую, И.»
Малянов издал протяжный, неслышный миру вопль, закрыл и снова открыл глаза. Однако губы его уже автоматически складывались в приветливую улыбку.
-Очень приятно… - заявил он дружески-развязным тоном. - Заходите, Лида, прошу… Извините меня за мой вид. Жара!
Все-таки, видно, не все было в порядке с его радушием, потому что на лице красивой Лиды вдруг появилось выражение растерянности, и она почему-то оглянулась на пустую, залитую солнцем лестничную площадку, словно вдруг усомнилась, туда ли она попала.
-Позвольте, я вам чемодан… - поспешно сказал Малянов. - Заходите, заходите, не стесняйтесь… Пыльник вешайте сюда… Здесь у нас большая комната, я там работаю, а здесь - Бобкина… Она и будет ваша… Вы, наверное, душ захотите принять?
Тут с тахты донеслось до него гнусавое кваканье.
-Пардон! - воскликнул он. - Вы располагайтесь, располагайтесь, я сейчас…
Он схватил трубку и услышал, как Вайнгартен монотонно, не своим каким-то голосом повторяет:
-Митька… Митька… Отвечай, Митька…
-Але! - заорал Малянов. - Валька, слушай…
-Митька! - заорал Вайнгартен. - Это ты?
Малянов даже испугался.
-Чего ты орешь? Тут ко мне приехали, извини. Я тебе потом позвоню.
-Кто? Кто приехал? - страшным голосом спросил Вайнгартен.
Малянов ощутил какой-то холодок по всему телу. С ума сошел Валька. Ну, и денек…
-Валька, - сказал он очень спокойно. - Что с тобой сегодня? Ну, женщина одна приехала… Иркина подруга…
-С-сукин сын! - сказал вдруг Вайнгартен и повесил трубку…»
2
3. «…а она сменила свой мини-сарафан на мини-юбочку и мини-кофточку. Надо сказать, девочка она была в высшей степени призывная,
-у Малянова создалось впечатление, что она начисто не признавала лифчиков. Ни к чему ей были лифчики, все у нее было в порядке безо всяких лифчиков. О «полостях Малянова» он больше не вспоминал.
Впрочем, все было очень прилично, как в лучших домах. Сидели, трепались, пили чаек. Он был уже Димочкой, а она у него уже стала Лидочкой. После третьего стакана Димочка рассказал анекдот о двух петухах
-просто к слову пришлось, - и Лидочка очень хохотала и махала на Димочку голой рукой. Он вспомнил (петухи напомнили), что надо бы позвонить Вайнгартену, но звонить не пошел, а вместо этого сказал Лидочке:
-Изумительно вы все-таки загорели!
-А вы - белый, как червяк, - сказала Лидочка.
-Работа, работа! Труды!
-А у нас в пионерлагере…
И Лидочка подробно, но очень мило рассказала, как там у них в пионерлагере насчет позагорать.