Базиль отвесив челюсть, слушал странного мальчика, держа на весу надкушенный бутерброд.
-И пахнут они хорошо! - Продолжал Кир горячо. - Они ягодами пахнут! Я думаю, они ягодами и питаются… Их бы надо приручить, а бегать от них… Чего ради? - Он вздохнул. - Теперь они ушли, наверно. Ищи их теперь в тайге… Еще бы! Так на них все орали, топали, махали руками! Конечно, они испугались! А теперь попробуй их примани…
Он опустил голову и предался горестным размышлениям. Тойво сказал:
-Понятно. Однако родители с тобой не согласны? Так?
Кир махнул рукой.
-Да уж… Отец еще ничего, а мама категорически: ни ногой, никогда, ни за что! И мы теперь улетаем на курорт. А они ведь там не водятся… Или водятся? Как они называются, вы не знаете?
-Не знаю, Кир, - сказал Тойво.
-Но здесь ни одного не осталось?
-Ни одного.
-Так я и думал, - сказал Кир. Он вздохнул и спросил: - можно мне взять свою галеру?
Базиль наконец пришел в себя. Он шумно поднялся и произнес:
-Пойдем, я тебя провожу. Так? - Спросил он Тойво.
-Конечно, - ответил тот.
Базиль уже возложил длань свою на его плечо.
-Пойдем, пойдем, - сказал он. - Всю жизнь я мечтал посмотреть настоящую галеру.
-Она же не настоящая, она же модель…
-Тем более. Всю жизнь мечтал посмотреть на модель настоящей галеры…
Они ушли. Тойво выпил чашечку кофе и тоже вышел из павильона.
Солнце уже заметно припекало, на небе не было ни облачка. Над пышной травой площади мерцали синие стрекозы. И сквозь это металлическое мерцание, подобно диковинному дневному привидению, плыла к павильону величественная старуха с выражением абсолютной неприступности на коричневом узком лице.
Поддерживая (дьявольски элегантно) коричневой птичьей лапой подол глухого снежно-белого платья, она, словно бы и не касаясь травы, подплыла к Тойво и остановилась, возвышаясь над ним по крайней мере на голову. Тойво почтительно поклонился, и она кивнула в ответ, вполне, впрочем, благосклонно.
-Вы можете звать меня Альбиной, - милостиво произнесла она приятным баритоном.
Тойво поспешно представился. Она наморщила коричневый лоб под пышной шапкой белых волос.
-КОМКОН? Ну что ж, пусть КОМКОН. Будьте любезны, Тойво, скажите мне, пожалуйста, как вы у себя в этом самом КОМКОНе все это объясните?
-Что именно вы имеете в виду? - Спросил Тойво.
Этот вопрос несколько раздражил ее.
-Я имею в виду, мой дорогой, вот что, - сказала она. - Как могло случится, что в наше время, в конце нашего века, у нас на Земле живые существа, воззвавшие к человеку о помощи и милосердии, не только не обрели ни милосердия, ни помощи, но и сделались объектом травли, запугивания и даже активного физического воздействия самого варварского толка. Я не хочу называть имен, но они били их граблями, они дико кричали на них, они даже пытались давить их глайдерами. Я никогда не поверила бы этому, если бы не видела своими глазами. Вам знакомо такое понятие - дикость? Так вот это была дикость! Мне стыдно.
Она замолчала, не сводя с Тойво пронзительного взгляда свирепых угольно-черных очень молодых глаз. Она ждала ответа, и Тойво пробормотал:
-Вы позволите мне вынести для вас кресло?
-Не позволю, - сказала она.
Она замолчала, не сводя с Тойво пронзительного взгляда свирепых угольно-черных очень молодых глаз. Она ждала ответа, и Тойво пробормотал:
-Вы позволите мне вынести для вас кресло?
-Не позволю, - сказала она. - Я не собираюсь здесь с вами рассиживаться. Я желала бы услышать ваше мнение о том, что произошло с людьми в этом поселке. Ваше профессиональное мнение. Вы кто? Социолог? Педагог? Психолог? Так вот, извольте объяснить! Поймите, речь идет не о каких-то там санкциях. Но мы должны понять, как могло случиться, что люди, еще вчера цивилизованные, воспитанные… Я бы даже сказала, прекрасные люди!.. Сегодня вдруг теряют человеческий облик! Вы знаете, чем отличается человек от всех других существ в мире?
-Э… Разумностью? - Предположил Тойво.
-Нет, мой дорогой! Милосердием! Ми-ло-сер-ди-ем!
-Ну безусловно, - сказал Тойво. - Но откуда же следует, что давешние эти существа нуждались именно в милосердии?
Она посмотрела на него с отвращением.
-Вы сами-то видели их? - Спросила она.
-Нет.
-Так как же вы беретесь об этом судить?
-Я не берусь судить, - сказал Тойво. - Я как раз хочу установить, чего они хотели…
-По-моему, я вам довольно ясно сказала, что эти животные существа, эти бедняги искали у нас помощи! Они находились на краю гибели! Они должны были вот-вот погибнуть! Они же ведь погибали, вы что же, не знаете этого? На моих глазах они умирали и превращались в ничто, в прах, и я ничего не могла поделать - я балерина, а не биолог, не врач. Я звала, но разве кто-нибудь мог меня услышать в этом шабаше, в этом разгуле дикости и жестокости? А потом, когда помощь наконец прибыла, было уже поздно, никого уже не осталосьв живых. Никого! А эти дикари… Я не знаю, как объяснить их поведение… Может быть, это был массовый психоз… Отравление… Я всегда была против употребления в пищу грибов… Наверное, придя в себя, они устыдились и разбежались кто куда! Вы нашли их?
-Да, - сказал Тойво.
-Вы говорили с ними?
-Да. С некоторыми. Не со всеми.
-Так скажите же мне, что с ними произошло? Каковы ваши выводы, хотя бы предварительные?..
-Видите ли… Сударыня…
-Вы можете называть меня Альбиной.
-Благодарю вас. Видите ли, в чем дело… Дело в том, что, насколько мы можем судить, большинство ваших соседей восприняли это нашест… Это событие несколько иначе, чем вы.
-Естественно! - Высокомерно произнесла Альбина. - Я это видела своими глазами!
-Нет-нет. Я хочу сказать: они испугались, до смерти испугались. Они себя не помнили от ужаса. Они даже боятся сюда вернуться. Некоторые вообще хотят бежать с Земли после пережитого. И насколько я понимаю, вы
-единственный человек, услышавший мольбы о помощи…
Она слушала величественно, но внимательно.
-Что же, - проговорила она. - По-видимому, им так стыдно, что приходится ссылаться на страх… Не верьте им, мой дорогой, не верьте! Это самая примитивная, самая постыдная ксенофобия… Наподобие расовых предрассудков. Я помню, в детстве я истерически боялась пауков и змей… Здесь - то же самое.
-Очень может быть. Но вот что мне хотелось бы все-таки уточнить.