-Действительно, - проговорил он. - Чего это я от тебя хочу? Не знаю.
-А я знаю. Ты хочешь, чтобы все было хорошо и с каждым днем все лучше.
-О! - Гриша поднял палец.
Он хотел сказать еще что-то, что-то легкое, что смазало бы ощущение неловкой интимности, возникшей между ними за последние минуты, но тут пропел сигнал окончания программы, и на стол короткими толчками поползла лента с результатами.
Тойво просмотрел ее всю, строчку за строчкой, аккуратно сложил по сгибам и сунул в щель накопителя.
-Ничего интересного? - Осведомился Гриша с сочувствием.
-Как тебе сказать… - Промямлил Тойво. Теперь он действительно напряженно думал о другом. - Снова весна 81-го.
-Что именно - снова?
Тойво прошелся кончиками пальцев по сенсорам терминала, запуская очередной цикл программы.
-В марте 81-го года, сказал он, - впервые после двухвекового перерыва зафиксирован случай массового самоубийства серых китов.
-Так, - нетерпеливо сказал Гриша. - А в каком смысле снова?
Тойво поднялся.
-Долго рассказывать, - проговорил он. - Потом сводку прочитаешь. Пошли по домам.
***
Тойво Глумов дома. 8 мая 99 года, поздний вечер.
Они поужинали в комнате, багровой от заката.
Ася была в расстроенных чувствах. Закваска Пашковского, доставлявшеяся на деликатесный комбинат прямиком с Пандоры (в живых мешках биоконтейнеров, покрытых терракотовой изморозью, ощетиненных роговыми крючьями испарителей, по шесть килограммов драгоценной закваски в каждом мешке), закваска эта опять взбунтовалась. Вкусовой запах ее самопроизвольно перешел в класс «сигма», а горькость достигла последнего допустимого градуса. Совет экспертов раскололся. Магистр потребовал впредь до выяснения прекратить производство прославленных на всю планету «алапайчиков», а Бруно - дерзкий болтун, мальчишка, нахал - заявил: с какой это стати? Никогда в жизни он не осмеливался пикнуть против магистра, а сегодня вдруг принялся ораторствовать. Рядовые любители-де такого изменения во вкусе попросту не заметят, а что касается знатоков-де, то он голову дает на отсечение - по крайней мере каждого пятого такая вкусовая вариация приведет в восторг… Кому это нужна его отсеченная голова?
Ася распахнула окно, села на подоконник и стала глядеть вниз, в двухкилометровую сине-зеленую пропасть.
-Боюсь мне придется лететь на Пандору.
-Надолго? - Спросил Тойво.
-Не знаю, может быть и надолго.
-А зачем, собственно? - Спросил Тойво осторожно.
-Ты понимаешь, в чем дело… Магистр считает, что здесь, на Земле, мы проверили все, что возможно. Значит, не в порядке что-то на плантациях. Может быть, там пошел новый штамм… А может быть, что-то происходит при транспортировке… Мы не знаем.
-Один раз ты у меня уже летала на Пандору, - проговорил Тойво мрачнея. - Полетела на недельку и просидела там три месяца.
-Ну а что делать?
Тойво поскреб ногтем щеку, покряхтел.
-Не знаю я, что делать… Я знаю, что три месяца без тебя - это ужасно.
-А два года без меня? Когда ты сидел на этой самой… Как ее?
-Ну, вспомнила! Когда это было! Я был тогда молодой, я был тогда дурак… Я был тогда прогрессор! Железный человек - мышцы, маска, челюсть! Слушай, пусть лучше твоя Соня летит.
- Полетела на недельку и просидела там три месяца.
-Ну а что делать?
Тойво поскреб ногтем щеку, покряхтел.
-Не знаю я, что делать… Я знаю, что три месяца без тебя - это ужасно.
-А два года без меня? Когда ты сидел на этой самой… Как ее?
-Ну, вспомнила! Когда это было! Я был тогда молодой, я был тогда дурак… Я был тогда прогрессор! Железный человек - мышцы, маска, челюсть! Слушай, пусть лучше твоя Соня летит. Она молодая, красоточка, замуж там выйдет, а?
-Конечно Соня тоже полетит. А других идей у тебя нет?
-Есть. Пусть летит магистр. Он эту кашу заварил, вот пусть теперь и летит.
Ася только посмотрела на него.
-Беру свои слова назад, - быстро сказал Тойво. - Ошибка. Просчет.
-Ему даже Свердловска нельзя покидать! У него же вкусовые пупырышки! Он четверть века своего квартала не покидал!
-Учту, - пошел отчеканивать Тойво. - Навсегда. Больше не повторится. Сморозил. Отмочил. Пусть летит Бруно.
Ася еще несколько секунд жгла его негодующим взглядом, а потом отвернулась и снова стала смотреть в окно.
-Бруно не полетит, - сказала она сердито. - Бруно теперь будет заниматься этим своим новым букетом. Он его хочет зафиксировать и стандартизировать… Но это мы еще посмотрим… - Она искоса глянула на Тойво и засмеялась. - Ага! - Поскучнел! «Три месяца… без тебя…»
Тойво немедленно поднялся, пересек комнату и сел у ног Аси на пол, прислонив голову к ее коленям.
Тебе же все равно в отпуск надо, - сказала Ася. - Ты бы там поохотился… Это же ведь Пандора! Съездил бы на дюны… Плантации бы наши посмотрел… Ты ведь даже представить себе не можешь, что это такое - плантации Пашковского!..
Тойво молчал и только все крепче прижимался щекой к ее коленям. Тогда она тоже замолчала, и некоторое время они не разговаривали, а потом Ася спросила:
-У тебя что-то происходит?
-Почему ты так решила?
-Не знаю. Вижу.
Тойво глубоко вздохнул, поднялся с пола и тоже сел на подоконник.
-Правильно видишь, - угрюмо произнес он. - Происходит. У меня.
-Что же?
Тойво, прищурясь, разглядывал черные полосы облаков, перерезывающие медно-багровое зарево заката. Сизо-черные нагромождения лесов у горизонта. Тонкие черные вертикали тысячеэтажников, встопорщенные гроздьями кварталов. Медно отсвечивающий, исполинский купол форума слева и неправдоподобно гладкая поверхность круглого моря справа. И черные попискивающие стрижи, дротиками срывающиеся из висячего сада кварталом выше и исчезающие в листве висячего сада кварталом ниже.
-Что происходит? - Спросила Ася.
-Ты удивительно красивая, - сказал Тойво. - У тебя соболиные брови. Я не знаю точно, что эти слова означают, но это сказано про что-то очень красивое. Про тебя. Ты даже не красивая, ты прекрасная. Миловзора. И заботы твои милые. И твой мир милый. И даже Бруно твой милый, если подумать… И вообще мир прекрасен если хочешь знать… «Мир прекрасен, как цветочек. Счастьем обеспечены пять сердец, и девять почек, и четыре печени…» Я не знаю, что это за стихи. Они у меня вдруг всплыли, и я захотел их прочитать… И вот что я тебе скажу, запомни! Очень даже может быть, что вскорости я прилечу к тебе на Пандору.