Из разорванного рта исходит розоватая пена.
– Смотри, наш добрый господин!
И – хвать франка ножом по горлу, а после скорей отбросить умирающее тело и самому отскочить, пока хлещет кровь.
Франк валится под ноги раймоновой лошади.
– Спасибо! – кричит Спесивцу Раймон.
Лошадь переступает через труп и несет Раймона дальше.
Раймон вернулся! Наш добрый граф вернулся! Раймон снова в Тулузе и теперь уже навсегда!
* * *
Со стены Нарбоннского замка смотрит дама Алиса на город Тулузу.
Залитая солнцем осени женщина в светлом платье, сама как осень – статная, под покрывалом толстые косы, закрученные вокруг ушей.
Ни ветерка, даже здесь, наверху. Спит на знамени вздыбленный лев.
А город там, внизу, кричит, проливает кровь и радуется.
Сенешаль Жервэ бледен. Он поднимается по лестнице и выныривает рядом с Алисой. Молча она протягивает ему руку, и сенешаль сжимает ее пальцы – будто мужчине. Алиса морщится: перстень больно уязвил кожу.
Но разговор начинает не об этом – сразу о главном.
– Я видела золотой крест на красном знамени.
– Это Раймон, – говорит Жервэ.
– Старый?
– Да.
– А Рамонет?
– Не знаю, – отвечает Жервэ. – Думаю, его здесь еще нет.
– Но будет, – говорит дама Алиса.
– Да, – соглашается сенешаль. – Рамонет придет.
Алиса замолкает, не сводя глаз с бушующего города. Сенешаль стоит рядом, рослый, широкоплечий. Ровесник ее старшего сына. И больше – никого: ни мужа, ни братьев, ни взрослых сыновей. Только дети: Робер, Филипп, Симон-последыш и девочки, девушки, невесты – Амисия, Лаура, Перронелла…
Алиса покусывает губу. Думает.
Сенешаль добавляет:
– Их больше двухсот, конные.
– Вы считали?
– Да.
– Больше двухсот, – повторяет Алиса. – И еще вся Тулуза…
– Не вся, – говорит вдруг сенешаль. – Смотрите!
В сторону Нарбоннского замка бегут люди. Они рассыпались по всему пустому полю между Саленскими воротами и стенами цитадели.
Сперва Жервэ кажется, будто тулузцы, рехнувшись от счастья, решили захватить замок голыми руками. Но спустя мгновение он убеждается в своей ошибке. Одни гонятся за другими. Тех, кого настигают, убивают на месте.
– Отправьте отряд, – говорит Алиса. – Отгоните эту сволочь, а беглецов впустите.
Она остается на стене – смотреть. Из ворот замка вылетает на поле десяток легких конников и мчится навстречу толпе. Как пастухи овец, отделяют они беглецов от преследователей, тесня тех лошадьми и устрашая длинными копьями.
Толпа, вооруженная больше собственной яростью, показывает спину. Несколько легких дротиков летят вслед, и трое из бегущих валятся лицом вниз, так и не добежав до Тулузы.
Спасенных – стадом в хлев – загоняют в ворота Нарбоннского замка. Решетка за их спиной поспешно опускается.
* * *
Господи, как мало отпущено времени!.
* * *
Господи, как мало отпущено времени!..
Сенешаль Жервэ хочет, чтобы дама Алиса с детьми покинула Тулузу как можно скорее.
Вместе с Раймоном явились эти клятвопреступники, Фуа и Коминж, которые в Монгренье давали Симону слово в течение года не поднимать на Монфора оружия.
По всему городу выслеживают, гонят и убивают франков. Франков и тех, кто водил с ними дружбу.
Соборы Сен-Сернен и Сен-Этьен полны людей, думающих найти спасение от смерти у алтаря. Те, кто оказался в эти часы в другой части города, бросились к Нарбоннскому замку.
Сенешаль Жервэ хочет, чтобы Алиса крепко подумала над этим.
Алиса слушает, сжимает тонкие губы в ниточку. Сейчас она становится неуловимо похожа на Симона.
Да, нельзя терять времени, пока из Тулузы еще можно выбраться.
– Гонцов! – говорит Алиса и хлопает решительно в ладони. – Немедленно – в Каркассон, в Крёст, в Тарб! Вызвать сюда моего мужа, деверя, сыновей.
– А вы, госпожа моя?
– Я остаюсь.
Сенешаль очень бледен.
Алиса сердито смотрит на него – что за промедление!.. На поясе у нее печать Симона, всадник с трубой.
– Госпожа моя, я боюсь…
…Амисия, Лаура, Перронелла, девочки, невесты. И мальчики – Робер, Филипп, Симон-последыш. И мятежный город за стеной…
– Я тоже боюсь, – отвечает Алиса. – Пошлите же за капелланом, быстрее!
Сенешаль так и делает. Пока ждут, чтобы продиктовать письма, сенешаль говорит Алисе:
– Нарбоннский замок может выдержать осаду. Но стены возле старой римской башни ненадежны.
– Им сейчас не до штурма, – отзывается Алиса. – Они грабят…
Сенешаль Жервэ смотрит ей в глаз и молчит. По его молчанию Алиса понимает: сенешаль не доверяет крепости.
– Неужели они могут взять Нарбоннский замок? – спрашивает Алиса. – Скажите искренне, мессир! Неужели Раймон в силах войти сюда? После всех мер, которые принял мой муж?
Жервэ говорит:
– Да, госпожа.
Алиса поднимает руку. Перстни на ее пальцах вспыхивают под солнцем.
– Перед лицом Господа Бога клянусь: ни я, ни мои дети, ни мои племянники – никто из нас не попадет в руки еретиков живыми. Если мы не дождемся помощи – умрем. Симон отомстит за нашу кровь.
* * *
Анисант ест и пьет. Он сидит на краю стола. То и дело коротко отбрехивается на расспросы о Тулузе. Да, там почти ничего не изменилось. Чудный город, приятно владеть такой землей. Красивых девушек прибавилось – пришли из соседних деревень и малых городов, прослышали, что скоро вернутся франки.
Во главе стола, далеко от Анисанта, по правую руку от хозяина, Адемара де Пуатье, восседает граф Симон. Дивится на Симона Анисант из Альби и не иссякает изумление. Куда исчезло симоново отчаяние? Где он его прячет? На обратном пути к Крёсту видел Анисант, что лицо Симона было в слезах. И давил Симон слезы кулаками. И уже на подходе к замку вдруг рассмеялся граф Симон и сказал Анисанту:
– А теперь улыбайся, Анисант, иначе я убью тебя.
И погнал коня галопом.
Он показал Адемару и своим рыцарям письмо Алисы, запечатанное печатью с изображением всадника.