Он ведь сумел позвонить из отряда и передать через дежурного связиста о том, что едет на этом поезде сегодня.
В тамбуре стояли трое пограничников, чей вид явно говорил о том, что под этими старательно натянутыми и выгнутыми фуражками едут уже гражданские люди. Служба для них осталась где-то в прошлом, как и для Лехи. С каждым перестуком колес то, что было для них важным, нужным и дорогим в последние два года, отступало все дальше, чтобы всплывать лишь в памяти да в бурных празднованиях Дня пограничника, отмечаемого ежегодно 28 мая в парках культуры, скверах и просто на улицах разных городов.
-Здорово, братуха! - Один из них, уже порядком захмелевший, поднял руки в приветственном жесте. - Ты откуда и куда?
-В Москву, - коротко ответил Леха, которому сейчас совсем не хотелось ни компании, ни «душевных» разговоров.
Ему отчего-то хотелось грустить и смотреть в окно на те места, в которые он уже вряд ли когда-нибудь вернется. Поэтому, даже когда они вместе забурились в их купе, он почти не говорил, все больше слушая, вернее, вспоминая про себя. Лишь однажды глотнул водки из поданного новыми спутниками пластикового стаканчика и сразу показал жестом - мне больше не наливать. К нему особо и не приставали, возможно понимая и чувствуя что-то аналогичное, а может, просто решив - захочет, нальет сам.
-Брателло, твой «Речник» по ходу должен близко быть, - заглянул в купе младший сержант из наряда сопровождения поездов. - Тамбур открываем?
-Давай, - согласился Леха, с замиранием сердца ожидая последнего короткого свидания с заставой.
-О! Так ты с Нахичевани? - оживился невысокий круглолицый дембель. - А мы с Ленкоранского отряда.
-А чего через Ереван? - удивился Леха. - Баку-то ближе намного.
-Да мы там должны с двумя зёмами встретиться. Призывались вместе в Октемберян, а потом их в Ленинакан распределили, а нас в Ленкорань. Айда, братки, в тамбур! Пыхнем заодно.
Следом за Лехой и пограничником из наряда вся троица вывалилась в тамбур. В распахнутую дверь ворвался кажущийся густым воздух. Он еще не нес ночной свежести, но уже не был сухим и горячим, как несколько часов назад. Леха всматривался в освещенные окнами поезда и громадной южной луной окрестности. Погранец из наряда посторонился, пропуская его к самым поручням дверного проема. Он одновременно узнал начало охраняемого его заставой участка и увидел далеко впереди по направлению движения поезда луч установленного на платформу «ЗИЛ-130» мощного прожектора.
Т-образные столбы системы, лента «стиральной доски» профиля контрольно-следовой полосы, укатанная дорога перед зарослями камыша - все это день за днем Леха видел на протяжении полутора лет. Сколько сил, сколько мыслей и эмоций остались здесь… Леха мог совершенно уверенно сказать, что в этих диких местах остался навсегда маленький кусочек его сердца. И это не было бы пафосным, пустым изречением.
-Вон они! - ткнул пальцем пограничник из наряда, первым заметивший вышедший на дорогу вдоль контрольно-следовой полосы наряд.
И тотчас, словно ожидая этого жеста, к небу взмыла осветительная ракета. Леха замахал рукой, радостно заорав. Позади него клич подхватили трое дембелей. Шарящий по земле луч прожектора замер, притаившись, как будто услышав этот клич. А через секунду качнулся, разворачиваясь и поднимаясь вверх. Возможно, вернувшись на заставу, наряды и получат нагоняй от беснующегося начальника заставы - капитана, не намного старше их самих. Но сейчас они провожали своего товарища. Сейчас им плевать на злобного капитана и правила светомаскировки.
Но сейчас они провожали своего товарища. Сейчас им плевать на злобного капитана и правила светомаскировки. Ведь пройдет еще немного времени, и наступит и их час. Кто-то уже им отсалютует осветительной ракетой, а экипаж прожектора в их честь «поставит свечку», вздыбив без малого десять километров света к далеким звездам. А светомаскировка… Да иранцы и без этих проводов отлично знают, что и как на нашей границе - где какие наряды службу несут, где какие укрепления и постройки…
-Ух ты! - охнул круглолицый, не в силах оторвать взгляд от уходящего вертикально вверх четко очерченного луча на фоне черноты чистого ночного неба. - Вот вышел срок! Пришла пора! И дембеля кричат - ура!
-В последнее время реже стали это делать, - констатировал со знающим видом пограничник из наряда сопровождения поездов.
-Просто в последнее время дерут за это больше, - поддержал его один из дембелей. - Такая демаскировка начальнику заставы как серпом по яйцам.
-За такие проводы грех не выпить, - подвел итог круглолицый. - Пошли, земеля, по пять капель накатим. Чтобы нас Москва хорошо встретила.
Леха никак не мог заснуть, мучась с головной болью. Вернее, он было заснул, но какой-то бред, приснившийся уже в который раз, выбросил его из теплых объятий сна. Все вокруг крепко спали, как и весь небольшой провинциальный городок, в который приехали они целым табором проведать бабушек-дедушек, не видевших внука два долгих армейских года.
А приснился Лехе странный мир, где переплелись причудливо разные времена и события. Там шла какая-то война, там были друзья и враги, там был его дом… Именно этот мир с завидным постоянством снился Лехе в армии. И вот теперь он опять снился настолько четко, что хоть бери бумагу да описывай все. Еще бы умение складно излагать, и тогда только поспевай эти сны в книжки превращать.
Леха аккуратно прокрался мимо спящих кто где родных на балкон и, плотно затворив дверь, закурил. В небе, совсем близком, висела огромная желтая луна. Воздух, совсем теплый и густой, не нарушал ни единым дуновением ветерок. Почему-то вспомнилась армия, где все делилось на «свой - чужой». Много проще даже, чем в том мире, из которого он уходил в армию. А уж с тем миром, в который он вернулся, сложно было даже сравнивать. Все изменилось в корне. Былая могучая и несокрушимая империя рухнула, уступив свои территории стране, кажущейся полной анархией.
Сигарета истлела, обжигая пальцы. Леха отпустил ее в недолгий полет до земли, провожая рубиновую искорку взглядом. Постоял, размышляя, не раскурить ли еще одну, но, передумав, вернулся в квартиру. Стараясь двигаться бесшумно, он пробрался туда, где между двумя стоящими у противоположных стен кроватями уместилась его раскладушка. На одной кровати едва слышно похрапывал дед, на другой, свернувшись калачиком, крепко спала сестра-погодок. Проклиная скрипучую раскладушку, Леха устроился на своем ложе. Вздрогнув от скрипа, сестра проснулась.
-Мне страшный сон приснился, - прошептала она испуганно.
-Это только сон, - успокоил ее Леха. - Все хорошо. Все спокойно. И ночь чудесная сегодня. Как на юге, тепло. И луна.
-Все равно мне как-то не по себе, - ответила девушка, передернув, будто бы от холода, плечами. - Дай мне руку.
Леха лег на спину, протянув руку к кровати сестры. Ухватив его за пальцы, девушка успокоилась.
На этот раз сон не заставил себя ждать. Но не успел он полностью вступить в свои права, как толчок ужаса вновь прогнал его прочь. Только теперь Леха не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Лежа на спине, он чувствовал только, как кто-то, цепко ухватив его за затылок, вытаскивает…
Паника захлестнула Леху словно девятый вал.