Когда без этого можно обойтись, не станем приумножать число страданий.
-Ты просто Спиноза, Олежка, - хмыкнула Роксалана и потерла яблоко о нагрудный доспех. - С этим чего делать?
-Можешь съесть, можешь девочкам… - Последние слова ведуна заглушил смачный хруст.
-Сладкое!
-Беглецы могут унести самое ценное, - опять вернулся к своему предложению воин.
-Пусть несут, - легко согласился Середин. - Пусть недовольные бегут, Чабык. А то запрутся где-нибудь, начнут обороняться, устроят пожар… Зачем нам это нужно? Коли бедняки спрячут в кустах несколько старых мисок, от нас не убудет. Целый и невредимый город всяко дороже.
-Зачем тебе город, посланник? - с искренним недоумением истинного кочевника удивился Чабык. - Земли всех наших родов в твоем распоряжении, ставь свою юрту где пожелаешь, выпускай свои стада, выбирай себе жен, расти детей.
-Про жен он пошутил! - строго предупредила Роксалана и свободной рукой погладила рукоять шамшера. В ее симпатичной головке обиды носили некий странно-выборочный характер. Когда они укладывались на ночлег, она про минувшую размолвку помнила. Когда Олег собирался устроиться отдельно, напрочь забывала. - Слушай, а каких это мертвых тебе обещал этот ненормальный?
-Ну-у… - Вдаваться в детали первого своего похода в здешние края ведуну, естественно, очень не хотелось. - Тут, понимаешь… Тут все эту легенду знают. Говорят, в давние времена колдуны оживляли мертвых и отправляли их воевать вместо людей.
-А че, практично. - Девушка метнула огрызок в сторону города. - Война идет, а никто не погибает… Ты чего так на меня смотришь, Чабык?
-Ты прав, посланник, - кивнул воин, - каимцы честны. Они не попытались тебя отравить.
У Роксаланы округлились глаза, она натужно закашляла:
-Ты чего… чего раньше… не сказал?!
-Мы готовы дать тебе красивых послушных жен, посланник, сколько ты пожелаешь, - как всегда невозмутимо повторил Чабык. - Зачем тебе город?
-У меня есть нехорошие подозрения, - вздохнул Середин, наклонился вперед и постучал спутнице по спине. - Очень нехорошие. Так что не будем торопиться. Утро вечера мудренее.
-Как скажешь, посланник. - Воин поднялся и, прижав руку к груди, почтительно поклонился Олегу и Роксалане. Видимо, русскую присказку он принял за намек на позднее время.
-Кирзач старый, - буркнула себе под нос девушка, провожая его взглядом.
-Ты забыла вспомнить про гендерный шовинизм, - улыбнулся Олег.
-Он меня чуть не отравил!
-Ты сама все время их дразнишь. Имей уважение к чужим обычаям.
-Это не обычаи! Это дискредитация по половому признаку, унижение и надругательство, - завела знакомую пластинку Роксалана. - Любая женщина умеет драться не хуже мужика, умеет стрелять, умеет прыгать с парашютом. В конце концов, любая женщина умнее мужиков!
Олег, покачав головой, отправился в юрту: спорить с воительницей, хронически забывающей, что имеет втрое легче мужских и меч, и доспех - выкованные как раз Серединым, - было бесполезно. Она не понимала, что в первую очередь ее защищает не собственное мужество, а слава любимой жены колдуна, Приносящего добычу. И уже во вторую - ловкость и отвага.
Рука отодвинула полог - и прямо перед собой, лицом к лицу, ведун обнаружил страшную рожу: черные обвислые глаза, кровавые потеки на щеках, полоска зубов на лбу.
Олег отпрянул, но тут же сообразил:
-Урга! - и ринулся внутрь…
Меч вынимать не потребовалось - шаманка исчезла, как сквозь землю провалилась. Невольницы уже дремали - их не спросишь, под походную постель из овчинных шкур спрятаться невозможно, никаких порезов на кошме или повреждений в решетках стен тоже видно не было.
Праздник изготовления чучела снова откладывался.
* * *
Ранним утром, когда солнце, протискиваясь между облаками, медленно выползло из-за горизонта, проснувшимся обитателям воинского лагеря представилось необычное зрелище. В частоколе осажденного города одна за другой на все четыре стороны открылись прочные калитки из сбитых в щиты жердей. Тут и там вверх откидывались люки. Жители Кивы выбирались из домов и в чистых белых одеждах, без обуви и поясов, спускались на поле между чужеземцами и городом. Женщины, дети всех возрастов, старики - они один за другим вставали на колени и склоняли головы, ожидая своей судьбы. Смиренные, они вытягивались в белые линии, десяток за десятком. Три, четыре… Пять с небольшим.
-Горожан не обижать! - еще раз громко предупредил Середин. - Не убивать, не калечить, не грабить! Теперь это наши люди…
Он первым пересек свободное пространство, предназначенное для битв между захватчиками и защитниками каимской твердыни, поднялся на стену, прошел по внешнему валу, заглядывая в распахнутые люки.
Первое, что бросилось ему в глаза - так это то, что повсюду исчезли зеркала. Те самые, что давали жилищам свет. Через которые мудрый Раджаф приглядывал за подданными и через которые при необходимости успешно передвигался. Второе - в городе полностью отсутствовал запах угля. Будучи кузнецом, Олег с легкостью отличал запах перекаленного с железом или медью топлива от обычного перегара из домашнего очага. Зато многие продушины приторно воняли навозом. Это означало, что в бывших ремесленных мастерских, некогда наполненных звоном и жаром, теперь переминались козы и коровы, дожидаясь, когда их выпустят на весенние пастбища.
-Вот проклятие… - Он быстро пересек все три вала, за центральным спустился вниз, в святилище - и обнаружил почти опустевший за зиму, пахнущий влажной табачной сладостью сеновал. От прежнего города не осталось ничего: ни богатства, ни людей, ни богов. Город напоминал крепкое страусиное яйцо, из которого ловкий усатый-полосатый сурикат высосал все содержимое. Уцелела только скорлупа. - Вот тебе и поторговали…
Середин поворошил ногой рассыпанные на каменных плитах соломинки, печально хмыкнул и выбрался наверх. Сделал еще круг по среднему валу, надеясь заметить хоть какие-то признаки прежнего богатства, спустился вниз, к покорным каимовцам, медленно двинулся между рядами. Старики, старики. Дети. Большей частью - малолетки. Среди слабого пола не оказалось никого младше сорока на вид и старше двенадцати, среди сильного - младше шестидесяти и старше десяти.
-За старосту у вас кто? - мрачно поинтересовался он возле грудастой тетки с уродливым шрамом поперек лица.
-Я здесь, господин! - поднял голову давешний старик, что выпрашивал для города милость чужаков.
-Неужели? - усмехнулся Олег. - А я думал, на заклание отправили самого больного и слабого, которого не жалко.
-Прости, господин. Среди живых у нас нет достойных уйти с тобой.
-Вставай, колени застудишь, - дернул пальцем вверх ведун. - Идем со мной. Остальные пусть домой возвращаются. Отныне у вас начнется новая жизнь. Непривычная, но совсем не страшная. Привыкайте.